ИСТОРИИ ИЗ ЖИЗНИ

Коробок спичек

Мой рассказ – один из тысячи. Сюжет банальный, но не могу не поделиться.

Случилось так, что русская девушка влюбилась в… мужчину другой веры. Казалось бы, любовь творит чудеса, но, к сожалению, свекрови – они и в Африке свекрови. Свекровь невзлюбила молодую, причем, зеленоглазый сын был более похож на славянина, чем славянская черноокая черноволосая сноха. Да разве в цвете глаз дело? Нет, совсем не в этом.

Молодые зажили в доме свекрови. Жили большой семьей, дружно, ладно. Сноху не обижали, либо она не жаловалась. Первоисточник не склонен выносить сор из избы.

По истечении времени родили сына, потом – дочь. Лилия (сноха), молодая, полная сил женщина, однажды почувствовала себя плохо, очень плохо, настолько, что пришлось обратиться к врачу. Это был не грипп, не малокровие, не инфекция непонятного происхождения. Увы, классический случай с непонятной этиологией. Тот самый, где наша доблестная медицина развела руками и… оставила «больную» на попечение любого того, кто может помочь не благодаря, а вопреки.

Совершенно разбитую Лилию сердобольная коллега отвела в дом старой карги, до того древней и безобразной, что бедную Лилию, апатичную ко всему, передернуло. Выбора не было. Косматая старуха ухватила трясущуюся от недомогания и испуга женщину за руку и проскрипела остатками голосовых связок: «Чужая… ты чужая в доме! Свекровь устала терпеть чужестранку в доме. Свекровь сделала смерть тебе. Дети, бедные дети без матери. Не убежишь! Защитись!!!»

Старуха попросила коробок спичек. Перепуганная Лилия доплелась до ближайшего магазина, купила коробок спичек и принесла бабке. Старуха в свою очередь долго шептала что-то на непонятном языке над коробком. По окончании действа она протянула спички женщине и повелела: «Положи по одной спичке под ноги злоумышленнице, положи в виде ступенек шириною в шаг. Чтобы незаметно было, лучше под ковер на полу».

Лилия вернулась домой. Некоторое время она оставалась в замешательстве. Поверить в злой умысел там, где она прожила много лет и родила двоих детей, Лилия не могла. Не могла сердцем. Разум взял верх. Дождавшись тех редких минут, когда никого не будет в комнате, она методично разложила спички под ковровую дорожку с интервалом в шаг, примерно в сорок-пятьдесят сантиметров друг от друга.

Свекровь вошла в комнату. Как только она ступила на ковровую дорожку, ее стало трясти. Как в замедленной съемке, старуха делала шаг за шагом, тело ее дергалось в конвульсиях, а изо рта потекла густая белая пена! Бабка тряслась, брызгая слюной, не смея и шагу сделать в сторону! Адское шествие продолжалось ровно столько, насколько были рассредоточены спички под ковром!

Когда все закончилось, свекровь упала на диван и прохрипела:

- Что ты сделала со мной, русская с*ка!?

Эту историю рассказала мне моя коллега, моя обожаемая Радмила. Замечательная, славная красавица, зеленоглазая Рада, Радочка. Лилия – ее мама. Мама умерла от рака несколько лет назад. Когда Рада по молодости, по дурости, ходила к бабке погадать, как это было модно у нас, гадалка ошарашила ее информацией:

- Твоя мать умерла от рака? Это было не природой дано, это было сделано, наговорено.

Итог: сын Лилии похоронил недавно жену, сиротой осталась малолетняя дочь, а моя Рада не может иметь детей – серьезное заболевание. Конечно, можно списать на разные болячки, но я уверена на 200%, что это все - происки старой свекрови, которая угробила и саму сноху, и счастье ее детей.

(Взято из просторов интернета.)

Впусти маму

У меня была в деревне подруга Катька. Она жила с мамой Людой в небольшом, но очень уютном домике. Тетя Люда постаралась. И хозяйство у нее там было, и на баню хорошую накопила. Вообще она женщина очень серьезная, как говорится, шутки шутить не любит. Катьку она родила в 40 лет. Единственный ребенок, так уж вышло в жизни. И я верю в рассказанную ей историю, она тот человек, который не принимает ложь в любом ее виде, да и сама Катька помнила отрывки этой истории из детства - тогда ее тетки что-то говорили об этом.

Как-то решила я у Катьки остаться. Тетя Люда нам баню затопила. Когда мы вышли, нас ждал горячий чай с бутерами. Сели мы чай пить, тетя Люда с нами, и как-то зашла у нас тема про необъяснимые вещи. Стали мы с Катериной разные байки рассказывать про черную руку, волосатую ногу, и тут Катька аж взвизгнула: "Ма, слушай, помнишь, когда я маленькой еще была, вы иногда обсуждали про то, как на вас напасть хотели. Ты мне говорила, что потом расскажешь. Расскажи нам, пожалуйста!!!" На что тетя Люда усмехнулась и говорит: "Да, помню. Как такое забудешь, а эти ваши истории, девчули, все бред! Это произошло, когда я была немного старше вас".

И вот рассказ, от лица тети Люды:

"Мы же тогда в другой деревни жили: родители, я, сестры. Вот мамка с отцом целый день в поле, а мы и за домом смотрим, и за сестрами, что младше. И вот однажды мне пришлось одной остаться на ночь с младшими. Старшие девки уехали в город, в магазин, за продуктами, и остались там на ночь у тетки. Мать с отцом тоже остались в поле на выходные, чтобы больше заработать. Уложила я сестер спать, а сама сижу, вещи рваные штопаю под светом лампы. Шторы закрыты, и вдруг сильный лай Тоши. Он не то что лаял, он как с ума сходил, мне немного стало не по себе.

И вдруг стук в дверь. Сначала тихонечко, потом сильнее и сильнее. Вдруг Тоша заскулил и умолк. Я спрашиваю: "Кто там?" Голос, который явно старается сойти за голос матери, но очень неприятный, старческий, хриплый, отвечает: "Доченька, Людочка, это мама, открой". Меня как затрясло. Я знала, что это не мама, и, главное, ощутила сильную опасность, даже близко к двери не подошла. Говорю: "Нет!" Голос: "Людочка, открой, я же есть сильно хочу, я голодная". Я: "Уходи. Я вилы возьму!" Голос становится грубее и больше напоминает мужской: "Дочь, да будь ты проклята, я есть хочу, дай мне сестру хотя бы". Я была в ужасе. Я поняла, что речь идет именно о том, что ему нужен ребенок. Дети, естественно, уже не спали, я подбегаю к ним, показываю тихо, закрываю им ротики, чтобы не плакали, затем стала на колени, начала молится. И вдруг голос стал визжащим, металлическим, это было очень страшно. Я его запомнила на всю жизнь: "Люда, сволочь ты (много мата)! Дай сестру какую или сама выйди! И хватит молиться, гадина несчастная!" Я начала молиться еще больше, взяла икону и держала ее перед собой и сестрами.

Вдруг послышались тяжелые вздохи, и все угомонилось. Тошка так и не лаял. Меня трясло всю, всех девочек посадила на одну кровать, укутала их одеялами и сидела рядом с иконой... С утра, когда услышала соседей, решилась выйти. Когда вышла, был шок: Тошка лежал мертвым, а из его горла был выдран кусок. Сосед, когда взялся его закопать, сказал, что это животное его укусило так. Потом приехали родители, я им все рассказала. Мне поверили, пригласили одного мужичка верующего. Он как защиту на дом сделал, а когда соседи все узнали о произошедшем, то один мужик рассказал, что рядом, в деревне, лет десять назад он слышал историю, что нашли разорванный труп ребенка. Его брат сказал, что ночью папа в дверь стучался (отец от них давно ушел, мать работала ночью). Папа говорил, что пришел к ним, просился пустить. Мальчик выбежал, и все, больше его не видели. Потом только труп нашли. Сказали, что волк напал на ребенка. Но, что это именно было, так никто и не узнал, наверное, и хорошо, что не узнали".

(Взято из просторов интернета.)

Война ведьм

По жизни я являюсь скептиком, но все же, воспитываясь на "дедушкиных" рассказах про ведьм и прочую нечисть, да и периодически что-то эдакое наблюдая, в мистику верю.

Допустим, что ведьмы, колдовство и прочее лиходейство действительно существует, и когда-то в деревнях реально жили бабки-колдуньи, превращались в жаб, насылали порчи. Каковы шансы того, что и сегодня такие люди есть среди нас?

История эта произошла весной 2012 года, ни много ни мало, в перенаселенном городе, в столице нашей Родины. Я возвращался домой на съемную квартиру по Дмитровскому шоссе. Ехал в обычном московском автобусе бело-зеленого цвета. Я смотрел в окно и видел рядом сидящих людей на парных креслах друг напротив друга. Ближе к водителю сидела неприятного вида бабка. Затертая, изрядно поношенная одежда, грубое лицо, один глаз прикрыт сильнее, чем другой, массивный нос, да и в целом бабка сердитого вида. Напротив нее сидела молодая мамаша с сыночком лет двух от силы. Обычная приятная девушка, обычный улыбчивый малыш.

Сбоку от них на одиночном кресле сидела еще одна бабушка, типичная такая бабушка из разряда слегка молодящихся. Приятное чистое пальто, фетровая шляпка, чистое лицо без особых морщин.

Значит, едем.

Минут через пять езды та бабушка, которая была миловидной, обратила внимание на малыша, ну и, как делают многие взрослые люди, стала ему улыбаться, подмигивать и т.п. В какой-то момент она даже встала и подошла к маме с мальчиком, и начала пытаться с ним играться:

- Ой, какой хороший мальчик! Какой улыбчивый! Прямо молодец, просто мамина радость, - при этом женщина не обращала внимания на мать, державшую ребенка, а мама, просто потупившись, слегка смущалась. Бабуся при этом улыбалась во весь рот и продолжала нахваливать мальчишку. Мне, да и другим пассажирам, о чем можно было судить по их виду, казалось поведение старушки излишне наигранным и неискренним. И, честно говоря, где-то в глубине меня ее слова вызывали нехорошие чувства, какую-то тревожность и страх.

Внезапно та бабулька, которая сидела напротив мамы с ребенком и была похожа на бабу Ягу, подорвалась и оказалась между ребенком и "милой" старушкой:

- Ну, чего распелась? Чего скалишься? Ну-ка оставь ребенка в покое и иди своей дорогой! - она сделала это настолько громко и резко, что я даже слегка вздрогнул. В этот момент нужно было видеть лицо второй старушки, из улыбчиво-милой она сделалась сердито-озлобленной. Выражение лица было такое, как будто у собаки отобрали кусок мяса из-под носа. Я почти физически ощутил напряжение в воздухе, которое было между двумя бабульками.

Автобус остановился, и бабушка опрятного вида сразу же вышла, сохраняя недовольную мину.

А другая бабулька вернулась на свое место, наклонилась к мамаше и негромко сказала (я стоял рядом, поэтому слышал):

- Не переживай, все будет хорошо. Главное, как придешь домой, поставь рядом с кроваткой воду, прочитай молитву три раза, и малыш заснет. Когда проснется, воду вылей. И в церковь сходи, не затягивай, и все будет в порядке.

Я вышел из автобуса раньше, чем они. Но впечатления остались очень яркие (и думаю, не у меня одного, так как людей было в автобусе много). По факту, я видел двух ведьм за работой, одна из которых помешала другой вытянуть из невинного ребенка очередную порцию здоровья. Не зря ведь эта старушка так хорошо выглядела.

(Взято из просторов интернета.)

Туфли

Инга была большой любительницей модно одеться. Благо, хорошая фигура и яркая, эффектная внешность давали возможность позволить себе любой фасон, а вот финансы – увы, увы… Шёл, мягко говоря, непростой 1998-й год. Мать, воспитавшая Ингу и её брата одна, работала музыкальным руководителем в детском саду. Сама же Инга была обычной студенткой, звёзд с неба не хватавшей. В зачётке проскакивали тройки, соответственно – стипендия сваливалась на неё от случая к случаю.
Впрочем, наша модница не падала духом и крутилась как могла: носилась по всем барахолкам города в поисках недорогих и красивых шмоток, выпрашивала или выменивала понравившиеся вещи у подруг, и даже шить довольно неплохо научилась… В общем, выглядела всегда на уровне, несмотря на довольно скромные возможности семьи.
Однажды Инга появилась в универе в шикарных туфлях. Да-да, не в «ой, миленьких», не в «ну, ничего так, симпатичных»… именно в шикарных. Мы с девчонками (а любовь к моде и красивым вещичкам нам, разумеется, тоже не была чужда) абсолютно точно знали: такие продаются в самом дорогом обувном магазине города, и стоимость их примерно равна нашей стипендии за два года. На вопрос «где взяла?» Инга ответила уклончиво: считайте, мол, что подарили. Мы пошипели, конечно, между собой для порядка, но очень скоро смирились: в конце концов, такая красавица могла заиметь себе обеспеченного ухажера, который действительно сделал ей столь дорогой подарок.
Шло время, и в поведении Инги появились некоторые странности. Во-первых, она подолгу стала отсутствовать на занятиях. Раньше никогда не числилась среди прогульщиков, а тут – то на несколько дней пропадёт, а то и неделями не появляется. Во-вторых (и это тоже не ускользнуло от наших зорких глаз) наша кокетка и любительница мини совершенно перестала носить юбки, полностью переключившись на джинсы и брюки. Конечно, всё это можно было расшифровать довольно просто: пары закалывает, потому что проводит время с новым богатеньким бой-френдом, а юбки не носит – так, видимо, он и запрещает, ревнивый поди.
Но что-то в этой, казалось бы, простой задачке всё равно не складывалось. Это что-то крылось в самой «влюблённой» Инге, которая ну ни на грамм не выглядела счастливой. Бледная, измученная, всегда задумчивая и грустная – вот такой она стала в последнее время. А однажды она пропала очень надолго, и скоро на потоке поползли слухи, что Инга попала в больницу. Никто не был в курсе, в чём именно дело, знали только: что-то с ногами, и вроде как серьёзное…
Тайна открылась совершенно неожиданно. На одной из студенческих вечеринок с нами в компании оказалась Аня, лучшая Ингина подруга, которая до этого хранила молчание и уверяла, что ничего не знает о неприятностях нашей красавицы. Анна в тот вечер изрядно выпила, и алкоголь, как это часто бывает, развязал ей язык. Когда мы с ней и ещё двумя нашими сокурсницами вышли на балкон покурить, она вдруг горько вздохнула:
- Ой, девчонки, не знаю, что теперь с Ингой-то будет…
Естественно, шквал вопросов чуть не сшиб Анюту с ног… А что с ней?... Заболела?... Беременна?... Подсела на наркотики?... Попала в секту?... Улетела на Луну?.... Но Аня только мотала головой…
… Месяца за три до описываемых событий мама Инги попросила её съездить с ней на кладбище, чтобы прибраться на могилах бабушки и деда – давно, мол, не были. Девушка согласилась, но в назначенный день матушка её с трудом смогла встать с постели (женщина страдала не то пониженным, не то повышенным давлением). Решив, что вполне справится сама, Инга отправилась на кладбище в одиночестве.
Ту могилу она заприметила ещё издали. Судя по всему, довольно свежее захоронение, вокруг – море цветов и венков. Инга подошла поближе. Ну да, могилка недавняя, к деревянному кресту приставлена большая фотография в траурной рамке. На ней довольно миловидная молодая девушка, а ниже – годы жизни. Почти ровесница Инги, даже немного младше.
Скорее всего, после этой недолгой остановки, она пошла бы дальше своей дорогой, но был один нюанс, который заставил нашу модницу замереть. На могиле девушки, рядом с многочисленными цветами, стояли красивые, дорогущие, почти новые туфли. Откуда они здесь? Может быть, это были любимые туфельки покойной, и кто-то из родных принес их сюда… Но зачем?
И тут Инге пришла в голову крамольная мысль: а что, если присесть вот тут, на скамеечку, и померить их? Она же ничего плохого не сделает, просто примерит туфли, о которых так давно мечтала, и уйдет восвояси… На беду, туфельки сели словно влитые. Инга сама себе удивилась, но в тот момент её посетила мысль ещё более безумная – забрать их себе. А что, собственно, такого? Ей не раз доводилось слышать, что некоторые люди оставляют на могилах своих близких конфеты и другую еду для нуждающихся… Ну, а чем она, Инга, не нуждающаяся? Ведь этой девушке туфли всё равно уже не нужны, а она будет в них самой красивой! Словно наркоман, наконец получивший дозу, Инга схватила вожделенную пару и чуть ли не бегом пустилась прочь. Маме, которая совершенно не разбиралась в моделях и ценах, сказала, что по обратной дороге зашла на рынок и купила туфли там.
Радость длилась недолго. Очень скоро Инга начала замечать у себя на ногах странные язвочки, которые здорово напоминали комариные укусы. Однако на дворе стояло начало мая, и комариный сезон ещё не наступил. Решив, что подверглась нападению каких-то других насекомых, красавица поначалу не парилась… Но волдырей становилось всё больше, к тому же они ужасно чесались, не давая Инге спать по ночам, расчёсанные же ранки заживали долго и мучительно. В итоге, мама, заметив неладное, уговорила дочь обратиться к врачу.
Подозревали аллергию, потом несколько кожных заболеваний по очереди, потом что-то ещё… Лечили мазями, таблетками, примочками, лечебными ваннами… Мать таскала по знахаркам и пичкала средствами народной медицины… Не помогало решительно ничего. Инга вынуждена была убрать подальше любимые мини, да и вообще все имеющиеся у неё юбки, и облачиться в брюки. Её несчастные ноги постоянно болели и чесались, раны гноились. Самое странное, что остальные части тела девушки неведомая зараза не поражала.
Не знаю, как разговор вышел на те самые туфли, но однажды Инга рассказала маме и лучшей подруге об их истинном происхождении. Те запричитали в два голоса и стали уговаривать нашу модницу отнести украденное обратно на кладбище. Но в Ингу будто бес вселился. Она стала кричать, что туфли, дескать, не имеют к происходящему никакого отношения, и никуда она их не понесёт, пусть хоть режут её. Примерно так же заканчивался и любой последующий разговор на эту тему. Инга устраивала истерики, топала ногами, хлопала дверьми… одним словом, вернуть туфли на место категорически отказывалась. Состояние здоровья, меж тем, ухудшалось, и в итоге, привело её на больничную койку…
… Чем закончилась эта история, я, к сожалению, не знаю. Аня после того вечера, поняв, что и так наговорила лишнего, нас избегала и на вопросы отвечать отказывалась. Инга взяла академический отпуск, через год после которого вернулась. Казалось, короткие юбки навсегда были забыты, видели мы её исключительно в макси или брюках. Те, кто пересекался с ней в раздевалке на физкультуре или во время медицинских осмотров в поликлинике, говорили, что на ногах у нее остались жуткие, уродливые шрамы. Правда, сама я их не видела.
А где-то через два-три года после окончания учёбы мне сообщили, что нашей Инги не стало. Рак. Сгорела буквально за несколько месяцев. Впрочем, не знаю, связана ли её страшная болезнь, приведшая к смерти, с той странной историей и теми злосчастными кладбищенскими туфлями…

(Взято из просторов интернета.)

Ни среди мёртвых, ни среди живых

Когда я училась в 11-м классе, пропала моя одноклассница Рита. Сейчас я немногое могу припомнить о Рите. Знаю только, что она всегда носила очень красивые стрижки, потому что её мама, тётя Лена, работала парикмахером.

Рита пропала в мае перед последним звонком. Учителя долго совещались, отменить ли концерт и капустник, но решили не портить нам праздник. Как же, не портить... Настроение у всех было отвратительное. Во время капустника в зале стояла такая гнетущая тишина, что уже после второй шуточной песни наша классная руководительница Татьяна Владимировна пробралась за кулисы и шепотом велела заканчивать программу. Мы решили показать ещё один номер-пародию на учителя труда. А зря. Лучше бы закончили песней.

Едва мы начали пародию, как в зале поднялся шум. Какой-то мужчина, расталкивая локтями родителей и первоклашек, которые должны были петь песню для нас, протиснулся к самой сцене и, плача обильными пьяными слезами, стал кричать:

— Вот вы тут радуетесь, празднуете, а Ритки-то с вами нет!

В тот момент я поняла, что это Ритин отец. От кого-то из подруг мне было известно, что он никогда не отличался умеренностью в потреблении алкоголя, но после исчезновения Риты он попросту начал спиваться. Его уже выводили из зала, когда он снова заорал:

— А мы к ясновидящей ходили! И она сказала: нигде нет нашей Ритки — ни здесь, ни там! Ни жива, ни мертва! Нет её. Ничего не осталось!

Разумеется, после этого о продолжении капустника не могло быть и речи. Учителя уводили напуганных первоклашек, мои одноклассники без улыбок механически раздавали учителям букеты. Ко мне подошла пожилая Вер-Иванна, учительница биологии, и попросила помочь донести до учительской четыре больших букета. Я, конечно, согласилась.

В учительской, как выяснилось, не было воды. Сложив букеты на стол, я отправилась с ведром в женский туалет. Возвращаясь обратно, я услышала, как Вера Ивановна обсуждает с кем-то подробности Ритиного исчезновения. Нам было известно немного, и я, аккуратно опустив ведро на пол, прилипла ухом к двери.

— Помните, в то воскресенье было уж очень жарко? Так вот, Елена Михайловна, Ритина мама целый день работала. А там, сами понимаете, не рай — горячая вода, фены, сушилки всякие... Ещё и вентилятор сломался. А Рита сидела у мамы в подсобке и готовилась к экзамену по литературе. Папаша-то их, как обычно, по случаю воскресенья (ему только повод дай), упился, простите, до скотского состояния, так вот, Рите и не хотелось с ним сидеть. Елена Михайловна решила Рите перерывчик устроить. Сходи, говорит, Риточка, за квасом. Знаете, туда, в «стекляшку», где парк? Рита пошла. Квас купила — продавцы подтвердили. На пешеходном переходе её видели уже с бутылкой. Мальчик запомнил, что она была в ярко-красной футболке с чёрным котом на груди. А до парикмахерской не дошла... Как в воду канула.

И, знаете, что странно? Только Рита ушла, как её мама занервничала. Хотя, казалось бы, что такого — до «стекляшки» дойти? Так нет же, еле закончила с клиентом, попросила коллегу её подменить и выбежала на улицу. Бегает, ищет, хотя ещё и десяти минут не прошло. Как сумасшедшая. Недаром говорят, материнское сердце — вещун...

Риту так и не нашли — ни живой, ни мёртвой. Никогда.

Спустя три года у нас гостил папин друг, дядя Гриша, следователь из областного центра. Разговор зашёл о Рите, и он рассказал, что дело было очень странным. Во-первых, Рита действительно не дошла до двери парикмахерской каких-нибудь двадцать шагов. Это подтверждалось показаниями свидетелей. Её видели выходящей из «стекляшки», видели на переходе... И, оказывается, был ещё один свидетель, Женька Рябушкин, показаниям которого никто не поверил, потому что Женька был наркоманом. А через месяц после начала следствия Женька умер от передоза. Так вот, Женька утверждал, что видел, как Рита исчезла. В буквальном смысле растворилась в воздухе. А ещё у него, мол, было ощущение, что Рита с кем-то боролась перед тем, как исчезнуть. С кем-то невидимым, но очень сильным.

Тот случай был не единственным в нашей области. Дядя Гриша знал ещё как минимум два.

В маленькой деревеньке пропала женщина средних лет. Зимой ушла с ведром на колонку и не вернулась. Ведро так и осталось висеть на крючке под краном. Никаких следов борьбы, крови, чужих следов — ног или шин. Больше того, следы пропавшей женщины шли к колонке... а от колонки никаких следов не было. Ничьих. Собаки след не взяли, но вели себя странно — скулили, рычали, шерсть вставала дыбом. И снова совпадение — мать пропавшей буквально через минуту после её ухода почувствовала приступ необъяснимой тревоги. Набросила телогрейку и побежала на колонку, но дочери уже не было.

Третий случай ещё более странный. Юная девушка пропала не с улицы, а из театра в областном центре. В антракте вышла в туалет, оставив подружке сумочку с деньгами и документами. Опрошенные свидетели вспомнили, что в туалет девушка зашла, а вот как выходила оттуда — никто не видел. Охранник на входе тоже ничего не вспомнил. И опять — мать и сестра, оставшиеся дома, внезапно синхронно ощущают тревогу, причем знают, что тревожиться нужно именно за эту девушку.

Немного выпив, дядя Гриша прибавил, что по всем трём случаям от отчаяния обращались и к экстрасенсам. Ответ везде был один. Их не видят ни среди мёртвых, ни среди живых. Вообще нигде.

(Взято из просторов интернета.)

Здание 1090

Срочную служил ещё при совке, в Москве, в одном из министерских зданий. Сейчас уже все знают, что подвалы у таких зданий большие и глубокие. Вот и тот, где я служил, был глубокий и очень большой. Туда даже спускались не на лифтах, а на эскалаторе, как в метро. Вход, конечно, по пропускам, двойной контроль.

В конце рабочего дня остаются только дежурные смены. Защитные двери задраиваются, такие двери ядерный удар держат. После этого вообще никто в подвал ни войти, ни выйти из него не может без того чтобы оперативный дежурный не знал. У меня боевой пост был блатной: когда рабочий день кончается, только я и мой «второй номер» на посту оставались. Расположен пост так, что никто незаметно не подберется, поэтому по вечерам мы спокойно занимались своими делами: альбомы клеили, подшивались, чаи гоняли, «качались», всё такое.

В тот вечер всё так и было. Все ушли, мы всё, что положено, сделали, нагрели чаю. Это был вечер пятницы, дежурным по подвалу заступил нормальный капитан, который смены не дёргал, и все надеялись на субботнюю расслабуху. Тут неожиданно объявился майор Рокотов. Позвонил с «нижней», велел, чтобы подняли.

С офицерами-инженерами в подвале вообще были другие отношения, чем в роте. Этим устав был пофигу. Работу свою делаешь, ну и молодец, остальное не колышет. И поболтать «за жизнь» с ними можно было запросто, и попросить чего-нибудь. Так вот, Рокотов был хороший начальник, без нужды не придирался. Были у него, конечно, кой-какие «завихи», но у кого их не бывает. А инженер он действительно был от Бога, это да. Хотелось бы рассказать о нём пару историй, но совсем нельзя.

Ну так вот. Поднялся майор. Гляжу, он в «оперативке», весь перепачканный, уставший и недовольный. Мы чаем его отпоили, расспросили. Майор сказал, что на дальнем узле сломался один механизм. Механизм был довольно несложный, но двое моих сослуживцев-срочников неполадку устранить не смогли. Поэтому сам майор, начальник отделения, пошёл посмотреть, что там такое творится. Однако и он, провозившись почти два часа, не смог понять, почему механизм не работает. Именно поэтому он вернулся поздно, был уставший и недовольный.

Механизм этот был вспомогательным устройством, использовался редко, необходимости срочно его ремонтировать не было. Майор попил чаю, повеселел, переоделся и ушёл домой. Я сам проводил его до выхода из подвала. Мы со «вторым» опять занялись своими делами.

Часа через полтора вдруг позвонил помощник дежурного и спросил, ушёл ли майор Рокотов. Я удивился и сказал, что он ушёл уже почти два часа назад. Помощник хмыкнул и положил трубку. Тогда я не придал никакого значения этому звонку.

Через несколько минут помощник позвонил снова и вновь спросил, уверен ли я, что Рокотов покинул объект. Я несколько напрягся, но опять подтвердил, что лично проводил майора до самого выхода. Помощником был знакомый прапор, и я спросил его, в чём дело. Прапор ответил, что кто-то звонил с дальнего узла, представился майором Рокотовым, попросил подать питание на дальний и положил трубку. На звонки КДП и вызовы ГГС дальний не отвечал.

На КДП видно, откуда идёт вызов, и ошибки быть не может. А дальний, он потому и называется дальним, что топать до него больше километра, просто так туда никто не пойдёт, и тем более никому нет резона звонить оттуда дежурному и представляться майором Рокотовым. Кроме того, выход в ходок, который ведёт на дальний, после окончания рабочего дня перекрывался здоровенным гермозатвором, который открыть без ведома дежурного нельзя.

КДП удивился, но питание на дальний подал. Мало ли, может, сильно занят был человек и до ГГС ему тянуться неохота. Хотя вообще-то это серьёзное нарушение всех правил.

Ещё через полчаса КДП опять стал названивать на дальний, но никто не ответил. КДП решил, что майор закончил свои дела и свалил. Про закрытый затвор они почему-то не вспомнили. Тогда помощник позвонил мне и от меня узнал, что Рокотов уже давно ушёл домой. КДП не стал заморачиваться с нестыковками по времени, наверное, решил, что я чего-то напутал. А раз майор ушёл, дежурный приказал снять питание с дальнего. При этом на дальнем выключается освещение и питание механизмов остаётся только дежурное. Почти сразу же после этого с дальнего позвонил Рокотов, попросил снова питание подать, положил трубку и на вызовы больше не отвечал. Тогда помощник позвонил мне второй раз. Я снова подтвердил, что сам видел, как майор ушёл. Помощник ничего не сказал и отключился. Я ничего не мог понять.

Вообще в подвал было ещё два входа. Но один вообще не для простых людей и его очень редко открывали. Второй в это время был закрыт. Да и вообще пройти в подвал без ведома дежурного нельзя, даже если бы майор захотел вернуться. В роте охраны у меня были знакомые корефаны, я позвонил им в бюро пропусков, и они мне сказали, что пропуск майора Рокотова сдан. Это значит, что в подвале его никак быть не может. При этом корефаны сказали, что буквально за минуту до меня звонил КДП и тоже интересовался, сдан ли пропуск Рокотова.

Я совсем загрузился и стал думать, что всё это может значить. Вообще-то на дальний узел можно было попасть ещё двумя путями. Во-первых, тот километровый ходок заканчивался ещё одним здоровым гермозатвором, но его даже КДП без особых разрешений открывать не мог. Во-вторых, на дальнем был выход из ещё одного нашего подвала. Самое простое было подумать, что кто-то выходит из этого подвала, звонит с телефона на дальнем в КДП и косит под майора Рокотова. Это бы всё объясняло. Но, во-первых, выход из этого дальнего подвала тоже был перекрыт ДЗГ под сигнализацией. Во-вторых, этот выход находился в поле зрения дежурного по дальнему подвалу, и даже если бы кто-то захотел открыть дверь, заклинив концевики, ему бы это не удалось сделать незамеченным. В-третьих, это ведь не шарашкина контора какая-нибудь, и здесь никому в голову не придёт шутить такие шутки с КДП.

Тут позвонил уже сам дежурный. Я уже говорил, что он был нормальный мужик, со срочниками общался запросто. Он, как обычно, грубовато-шутливо поинтересовался, что это за фигня происходит с дальним и Рокотовым. Я сказал, что не врубаюсь, что происходит, и не понимаю, что от меня хотят. Дежурный сказал, что если это шутка, то он её оценил, но нефиг перегибать палку, и вообще, хватит уже. Я опять сказал, что не понимаю, что от меня хотят, и что я и мой второй номер видели, как Рокотов покинул объект больше двух часов назад, и я не знаю, кто звонит с дальнего. Честно сказать, тогда я стал даже подозревать, что КДП меня разыгрывает. Капитан был весельчак ещё тот, но не на смене же.

Тогда капитан сказал, что с дальнего только что звонил майор Рокотов и потребовал выслать к нему меня, и чтобы я взял ремкомплект и набор щупов из его стола. Тут я совсем обалдел. Я сказал, что этого быть не может, потому что я звонил в бюро пропусков и знаю, что пропуск Рокотова сдан. Капитан помолчал, а потом спросил, не считаю ли я, что он на пару с помощником совсем двинулся. Да, я забыл сказать, что у майора был очень своеобразный выговор, и даже по телефону его было трудно с кем-то спутать. Что касается пропуска, то можно было представить, что в конце рабочего дня, когда народ толпой прёт, Рокотов мог вернуться в подвал, уже сдав пропуск, потому что часовые его знали в лицо или просто могли прозевать.

Я сказал дежурному, что это стопроцентно розыгрыш кого-то с дальнего подвала, но капитан ответил, что после второго звонка он попросил тамошнего дежурного проверить, есть ли кто на дальнем, и ему ответили, что никого нет. Капитан сказал, что ему позориться перед другим подразделением неохота, и чтобы я брал ремкомплект, щупы и сходил на дальний посмотреть, что там такое.

Вообще-то я полное право имел отказаться, по инструкции я не имел права отлучаться с поста. Но, как я говорил, с этим капитаном отношения у меня были очень хорошие, мы много раз друг друга выручали. Короче, охреневая, я взял ремкомлект, щупы и пошёл на дальний.

Да, забыл сказать. Ремкоплект - это просто сумка с ключами, отвёртками и другой мелочёвкой. А со щупами было ещё интереснее. Комплект щупов - это как швейцарский нож, только вместо лезвий металлические пластины разной толщины. Нужен, чтобы зазоры правильно отрегулировать. Набор этот был зарыт в ворох бумаг в столе Рокотова, и если бы дежурный не сказал, где он, я сроду бы не нашёл.

Короче, прихватил ещё фонарь и потопал на дальний. Идти надо было через КДП, там меня подловили дежурный с помощником. Спросили, не заметил ли я чего-нибудь странного в поведении Рокотова. Я сказал, что ничего не заметил, кроме того, что тот выглядел непривычно уставшим. Ещё раз сказал, что считаю звонки с дальнего чьей-то дурацкой шуткой, потому что я действительно полностью был в этом уверен, и тащиться на дальний мне не очень хотелось. Но дежурный сказал, что надо сходить. Ну, я и пошёл...

Вообще, по молодости как-то все эти странности особенно серьезно не воспринимались. Но пока топал до дальнего, мне вдруг как-то стало неспокойно на душе. Не знаю почему. Надо сказать, что под землей я чувствовал себя очень спокойно. Темных тоннелей не боялся, любил оставаться один в ночную смену, когда никого нет. В армии нечасто это удается и очень ценится, чтобы одному побыть. А тут вот прямо какое-то беспокойство одолело. Я даже пробежал какую-то часть пути, хотя было неудобно бежать, потому что мешала тяжелая сумка с ключами.

Ходок, который вел к дальнему, заканчивался вертикальным стволом высотой метров двадцать. Когда-то там был лифт, но потом его убрали, и подняться можно было только по лестнице. А вместо лифта установили тельфер, которым иногда через бывшую шахту лифта спускали или поднимали разные грузы. Я поднялся по лестнице и заметил, что загородка, ограждающая шахту, открыта. Это было необычно, так могло быть, только если собирались что-нибудь опускать в шахту. Майора видно не было. От этого места ходок шел дальше ещё около пятидесяти метров и довольно круто заворачивал направо, поэтому я подумал, что Рокотов где-то дальше. Мне вдруг почему-то стало совсем неуютно. Не то чтобы страшно, а неуютно. Я не выдержал и громко позвал майора. Никто не ответил. Я заглянул в помещение, где был установлен механизм. Там тоже никого не было, но свет горел. Шкаф был открыт, и схема частично разобрана. Я погасил свет и вышел. Закрыл загородку шахты и пошел дальше.

Телефон, по которому я должен был позвонить в КДП, находился почти в самом конце ходка. Но там тоже никого не было. Вот тут мне, правда, стало страшно. Не знаю почему. Помню, подумал, что это какая-то подлянка со стороны дежурного. Но капитан был нормальный мужик, да и не место тут для таких шуток. От страха я включил фонарь, хотя освещение было вполне достаточное. Вспомнил про открытую загородку и испугался, что майор мог случайно свалиться вниз. Я вернулся к шахте и посветил вниз, но шахта была пустая. Несколько раз во всю глотку позвал майора, но никто не откликнулся. Я вернулся к телефону, позвонил дежурному и сказал, что на дальнем никого нет.

Капитан довольно долго молчал, а потом спросил, куда девался Рокотов. Я ответил, что не могу знать. Капитан спросил, точно ли я его не встретил по пути. Я побожился, что не видел майора с тех пор, как он переоделся и пошел на выход. Дежурный матюкнулся и приказал возвращаться. Я положил трубку и пошёл к лестнице. И тут вдруг услышал, как впереди заскрипела загородка шахты. Когда ее открываешь, у нее звук такой необычный, и сетка еще так характерно дребезжит, перепутать ни с чем нельзя. Я как-то сразу успокоился: значит, нашелся мой майор. Вышел из-за поворота и вправду увидел майора. Загородка шахты действительно была открыта, и майор стоял прямо у самого края ко мне спиной. Освещение было вполне достаточное, и с расстояния метров в тридцать я не мог ошибиться. Я обрадованно закричал, майор услышал и обернулся, продолжая стоять у самого края шахты. Он был в оперативке, и у меня еще мелькнула мысль, где это он успел переодеться. Я хорошо видел его лицо, даже сумел разглядеть, как он улыбнулся, когда меня увидел. Ничего необычного в его внешности и поведении не было. Я совсем уж успокоился и сбавил шаг. Тут майор вдруг медленно поднял руки над головой, как по команде "руки вверх", и медленно начал заваливаться назад. Я даже не сразу сообразил, что происходит. Он смотрел на меня, спокойно улыбался и медленно заваливался назад. Я заорал и бросился к нему, но не успел. На моих глазах майор Рокотов рухнул в открытую шахту.

До шахты я не добежал, меня словно паралич хватил какой-то. Какое-то время я по-настоящему не мог пошевелиться и слышал, как майор без единого крика летит вниз, цепляясь за ограждение шахты. Потом снизу послышался удар. Я побежал вниз по лестнице. В конце концов, высота не такая уж большая, майор мог затормозить падение, цепляясь за обрешетку шахты, и уцелеть. По-хорошему, мне полагалось сначала известить о ЧП дежурного и вызвать помощь, но тогда мне это и в голову не пришло. Мозг вообще как бы отключился, я все делал на автомате.

Я сбежал по лестнице. Пока возился с довольно тугой щеколдой и открывал нижние двери в шахту, думал, сердце из груди выпрыгнет. Открыл, а там нет никого. Тут мне показалось, что у меня крыша поехала. Какое-то странное ощущение накатило, как будто это всё во сне или не со мной происходит. Я посмотрел вверх, вдруг майору все-таки удалось за что-то зацепиться. Ограждение шахты было сделано из обычных швеллеров и сетки-рабицы. Света в стволе было не очень много, но вполне достаточно, чтобы увидеть, что майор нигде не зацепился и что в шахте никого нет. Сначала я жутко обрадовался. Если в шахте никого нет, значит, Рокотов не упал и не разбился. А куда он тогда делся, я ведь своими глазами видел, как он падал. Слышал, как он падал и как решётка дребезжала. Я во всю глотку стал звать майора, выражений не выбирал. Теперь я думаю, что это уже истерика была. Меня трясло, и голос срывался. Но никто не ответил. Тишина полная. Только слышно, как лампы гудят и кровь в висках стучит.

Тут мне стало по-настоящему страшно. Это был не тот испуг, когда я видел, как майор свалился в шахту. Это было что-то совсем другое, не знаю, как это описать. Это страх, который не в голове, а где-то в животе или в позвоночнике. Одна только мысль - бежать. Я так никогда в жизни не бегал. Остановился, только когда добежал. Тут уже светло, люди рядом, маленько отпустило, отдышался слегка. Постепенно стал соображать. Только что тут сообразишь. Если идти на КДП, то что говорить дежурному? Не скажешь ведь, что видел, как майор в шахту упал, а потом испарился. А чтобы вернуться назад и ещё раз всё осмотреть повнимательнее, мне просто страшно становилось от одной мысли. А если сказать, что не видел ничего, тоже страшно, вдруг с майором и правда беда, и ему помощь нужна. Как я не свихнулся в тот момент, сам не знаю. Короче, решил идти к дежурному, сказать, что на дальнем вырубило свет и нужно ещё раз всё осмотреть, и чтобы он кого-нибудь другого отправил.

Добрёл до КДП. Всего трясёт, ноги подкашиваются. Дежурный с помощником на меня уставились, глаза вытаращили. Вид у меня, видимо, тот ещё был. Спрашивают, что стряслось, а у меня горло схватило, ни слова выдавить не могу. Сразу из головы вылетело, что сказать собирался, перед глазами так и стоит, как майор в шахту валится. Кое-как прохрипел только «Рокотов», и не могу больше ничего сказать. Прапор-помощник усмехнулся и сказал, что всё нормально с Рокотовым. Оказалось, что после моего звонка с дальнего они набрали городской номер майора, и им сам Рокотов и ответил. Майор уже давно был дома и сильно удивился их звонку. Он подтвердил, что в этот день действительно ходил смотреть механизм на дальнем узле. Неисправность оказалось какая-то хитрая, поэтому до конца рабочего дня починить не сумел и собирается доделать завтра.

Тут я вообще перестал что-нибудь понимать. Чего же я тогда на дальнем-то видел? Или у меня крыша поехала? Дежурный с помощником, на меня глядя, поняли, что чего-то со мной не то, стали приставать с вопросами. А я не знаю, что отвечать. И тут меня ещё угораздило спросить, кто же тогда с дальнего звонил, если майор давно дома.

Гляжу, капитан поскучнел и сказал, что с этими шутниками они разберутся. А прапор вдруг назвал меня по имени и спросил, что со мной случилось на дальнем, почему я такой взъерошенный, без пилотки, и где ремкоплект. Я только тут заметил, что я и правда без пилотки и сумки, только включенный фонарь в руке зажат. А что говорить, не знаю. Сказать, что видел, как майор в шахту падает, так со смен попрут без разговоров. А мне служить-то совсем немного осталось. Капитан, похоже, сомнения мои уловил. Не ссы, говорит, рассказывай, что было. Никто ничего не узнает, всё между нами останется. Мне вдруг почему-то сразу легче стало. В подробности не вдавался. Сказал, что уже после того, как доложил на КДП, что на дальнем никого нет, мне показалось, что увидел майора. Но когда ближе подошел, то на том месте никого не было. Тут мне чего-то страшно стало. Мол, один, глубоко под землей, темно. До обитаемых мест километр по тёмному ходку топать. Нервы, короче, не выдержали. Вообще-то я и не соврал ни слова, только не сказал, что привиделось, как майор в шахту свалился.

Дежурные переглянулись, капитан сунул мне кружку с чаем, велел сидеть тихо, а сам с помощником ушёл в комнату отдыха. Дверь они закрыли и там несколько минут о чем-то говорили. Я пил чай, вкуса не чувствовал. В голове словно предохранитель перегорел. Почти успокоился уже, только дрожь никак не проходила, кружка в руках ходила ходуном. Тут вдруг вижу, что на пульте на коммутаторе у дежурного кнопка мигает. И вот смотрю я на эту кнопку мигающую, и чего-то опять становится мне неспокойно. Дежурные за дверью бубнят, а кнопка все мигает. Я не выдержал, поднялся и глянул, откуда вызов. Вызов был с дальнего. Я позвал капитана. Ввалились дежурные. Уставились на меня. Я кивнул на пульт. Помощник тут же врубил громкую связь. Из динамиков раздался мягкий приятный шум с какими-то посвистами. Это вообще было странно, потому что связь в подвале была просто отменная. Мы, когда к знакомым девчонкам с узла связи бегали домой позвонить, так слышимость была, как из соседней комнаты. А тут шум какой-то и свист. Помощник несколько раз потребовал от звонящего представиться, и вдруг сквозь шум и посвисты чётко и ясно донеслись слова «на треугольнике не запускать». Выговор был очень похож на выговор майора Рокотова. Потом вызов погас.

Помощник тут же стал связываться с дальним по ГГС, но без толку. Мне опять стало страшно, не знаю почему. Капитан взбеленился, я никогда его таким не видел. Он стал куда-то звонить, ругался, выражений не выбирал, клялся, что всех похоронит за такие шутки. Потом вспомнил обо мне, сказал, что со смены меня снимает, чтобы я топал в роту и помалкивал. Я заартачился, стал упираться. Потому что снять дежурного со смены - это страшный залёт, а я никакой вины за собой не видел. Капитан сказал, чтобы я не ссал, наверх будет доложено, что я типа выполнял особые поручения дежурного и по технике безопасности мне положен отдых. Обещал увольнительных, если буду помалкивать, и всё такое. Вообще, я и сам уже понял, что толку от меня в таком состоянии на смене будет немного, и, дождавшись сменщика, ущел в роту.

Дежурный по роте уже был в курсе, спросил только, как я, живой, нет. Ещё сказал, что велено меня до обеда не будить. Думал, не усну, но отрубился сразу.

Перед обедом меня растолкал дежурный, сказал, что в отделе ЧП, погиб майор Рокотов. Упал в шахту лифта на дальнем узле и разбился. Странно, но в этот момент никаких особенных чувств я не испытал. То ли спросонья, то ли просто выгорело все внутри.

Пришли наши из отдела. Рассказали, что с утра майор разговаривал по телефону с дежурным, и этот разговор его страшно развеселил. Он взял ефрейтора Грицюка, того самого бойца, который не смог починить механизм на дальнем, и сказал, что они пойдут на дальний заканчивать ремонт. Из отдела они вышли вместе, но потом Рокотов зашел на КДП, а Грицюку сказал идти на дальний и там его ждать. По пути на дальний Грицюк встретил парней из другого отдела, они зацепились языками и проболтали минут пять. Вообще, от этих парней и стало известно, что Рокотов задержался на КДП, а Грицюк пошел на дальний один. Где-то через час в части поднялся страшный шухер, с ментами, прокуратурой, особистами, командирами разного уровня. Грицюка вывел начкар и отвел в штаб. Ещё через час подняли закрытые плащами ОЗК носилки. Потом весь батальон согнали в клуб, комбат официально сообщил нам о несчастном случае, на вопрос о Грицюке сказал, что он пока проходит как свидетель, но до выяснения обстоятельств будет содержаться изолированно. Потом главный инженер долго распинался о технике безопасности, и все такое.

Перед самым отбоем меня вызвали к дежурному по части. Дежурный велел заглянуть в офицерскую курилку. В курилке меня ждали сменившиеся с дежурства капитан и прапор. Выглядели оба паршиво. Поинтересовались, как я. Сказал, что всё в порядке. Помолчали. Наконец, капитан сказал, что, мол, вон оно как дело повернулось. Называл по имени. Попросил рассказать, что на самом деле вечером на дальнем случилось. Не давил, просто попросил. Почему-то я и не подумал упираться, а рассказал всё, как было. Ну, или как оно мне привиделось. Думал, тяжело будет. Нет, как-то совсем спокойно получилось рассказать, будто не со мной это было, а рассказ какой-то пересказывал. Дежурные глаз с меня не сводили, каждое слово ловили. Когда дошел до того места, как майор падал, впервые увидел, как лица каменеют от ужаса. Такое в кино не увидишь. Вроде бы ничего особенно в лице не меняется, не корчит его, не перекашивает. Но вот только что лицо было хмурое и напряжённое, но живое. И вдруг разом - бац, и каменеет, мертвое становится. Не знаю, как это описать. Я даже остановился на полуслове, так меня эта перемена поразила. Первым прапорщик ожил, кивнул и сказал, чтобы дальше рассказывал. Капитан так и сидел окаменевший. Зрелище было жутковатое, и я старался на него не смотреть. Закончил я рассказывать. Какое-то время сидели молча, курили. Потом прапор спросил, что теперь делать. Капитан криво усмехнулся и сказал, что ни хрена тут не поделаешь. Прапор кивнул в мою сторону и спросил, как быть со мной. Капитан сказал, что он может мне рассказать, если хочет, и если я захочу. И ушел. А прапор спросил, хочу ли я знать, что случилось с майором Рокотовым. Точно помню, мне почему-то очень не хотелось, чтобы он мне это рассказывал. Но я всё равно кивнул, и прапор рассказало вот что.

С утра дежурный поговорил с Рокотовым и осторожно рассказал ему о вечерних событиях, чем очень насмешил майора. Рокотов всерьёз всё это не воспринял, и в итоге они даже повздорили. Капитан категорически запретил майору отправляться на дальний одному и потребовал, чтобы работы были официально зарегистрированы. Удивленный майор отправил на дальний Грицюка, а сам по пути зашел на КДП, где у них с капитаном состоялась обстоятельная беседа, к концу которой майор перестал улыбаться.

Особенно его поразили две вещи. Во-первых, набор щупов, о котором была речь в предпоследнем звонке с дальнего, был личным инструментом Рокотова, он принёс его лишь вчера, брал с собой на дальний и после оставил в своём столе, специально зарыв в бумагах, чтобы никто не спёр. То есть о том, что в столе Рокотова находится набор щупов, знать никто не мог. Тем более об этом не мог знать шутник, который звонил с дальнего.

Во-вторых, фраза «на треугольнике не запускать», которую мы слышали в последнем звонке с дальнего, имела конкретный смысл. Дело было в том, что неисправность механизма на дальнем, с которой разбирался майор Рокотов, проявлялась только тогда, когда обмотки электродвигателя переключались на схему «треугольник». Но об этом Рокотов никому не говорил – в том числе и мне.

Дежурный заподозрил было меня. Но с майором у меня были очень хорошие личные отношения, я даже домой к нему в Солнцево в гости ездил в увольнение, и он за меня заступился. Но пообещал вечером зайти в роту и поговорить со мной. На том и порешили, и Рокотов ушел на дальний, где его уже ждал ефрейтор Грицюк.

Через двадцать минут с дальнего позвонил Грицюк и доложил, что майор Рокотов только что на его глазах упал в шахту лифта на дальнем узле, просил помощи и спрашивал, что делать. Капитан велел ничего не делать, к шахте не приближаться, от телефона не отходить и ждать спасательную команду. Когда через несколько минут спасатели во главе с дежурным прибыли к стволу на каре и открыли запертые двери шахты, они правда нашли на полу тело майора Рокотова. Вывернутые руки-ноги и разбитый череп явно говорили, что он упал в шахту сверху. Наверху обнаружили едва живого ефрейтора Грицюка, всё ещё сжимавшего в руке трубку телефона. Капитан запретил что-либо трогать, немедленно отправил спасателей на каре обратно, связался с помощником и велел докладывать наверх. Потом потребовал у Грицюка рассказывать все, как было. Грицюк рассказал, что он пришел минут на десять раньше Рокотова и, подождав немного, решил зайти за поворот и покурить, чтобы майор, когда придёт, не почувствовал запах дыма. Когда он уже делал последнюю затяжку, он услышал скрип отодвигаемой загородки шахты. Грицюк быстро затоптал бычок и пошел к шахте. Выйдя из-за поворота, он увидел майора, стоявшего к нему спиной на самом краю открытой шахты. Грицюк хотел было окликнуть майора, но побоялся, что тот может от неожиданности упасть. Грицюк рассказал, что в тот момент ему показалось, что откуда-то из-за спины кто-то окликнул майора. Он даже повернулся, но никого не увидел. Когда он вновь посмотрел на майора, тот уже стоял к нему лицом, смотрел куда-то через него и улыбался. Потом майор медленно поднял руки, как будто по команде "руки вверх", и медленно повалился спиной в шахту. Грицюк бросился к телефону, доложил на КДП о происшествии и до прибытия дежурного от телефона не отходил.

Я выслушал этот рассказ почти безразлично, безо всякого волнения. Наверное, сознание было уже неспособно реагировать на эту чертовщину. А может быть, я просто знал, что мне расскажут. Кое-как попрощался с прапором и ушёл в роту.

Следствие было недолгим. Экспертиза установила, что в момент удара о пол шахты Рокотов был жив, следов других повреждений не нашли. Не нашли следов алкоголя и наркотических средств. Мотивов к самоубийству тоже не нашли, списали все на несчастный случай. Грицюк проходил по делу свидетелем, но в части он больше не появлялся. Что с ним стало дальше, я не знаю.

Конечно, звёзд полетело много. Выгнали начальника отдела, сняли командира подразделения. Дежурный и помощник отделались взысканиями, хотя упрекнуть их, в общем, было не в чем, потому что работы в тот день были надлежащим образом оформлены и зарегистрированы. Но на дежурство оба больше не ходили, в скором времени капитан уволился, а прапор перевелся в Чехов.

Я отошёл довольно быстро. Всё-таки молодой был, психика ещё была здоровая. Поначалу была какая-то апатия, которая не давала задумываться о том, что это было. Потом были разные мысли, но и это прошло. На смены я ходить не перестал, подвал меня по-прежнему не пугал, я много раз ходил на дальний, специально оставался там один, но ничего пугающего ни разу не ощутил. Капитан и прапор, пока ещё были в части, пытались заводить со мной разговоры на эту тему, но я этого всяко избегал, и они быстро отстали.

Я человек простой. Долго ломать себе голову над разными непонятками не в моих правилах. Как это в армейке говорили – день прошёл, да и хер с ним. Потом был дембель, родной дом, любимая девчонка, свадьба. Сын родился. Ну и пошла обычная жизнь своим чередом.

Контактов с армейскими друзьями старался не терять. Тем более, что многие с Донбасса. То я к ним в гости, то они ко мне. Много лет с тех пор прошло.

И вот однажды позвонил я одному приятелю в Луганск, а в трубке странный такой шум. Я даже не сразу понял, с чего мне этот шум знаком, а внутри всё уже как-то в комок сжалось. Спокойный такой шум, даже приятный, с такими посвистами, будто тушкан свистит. А мне вдруг страшно стало. Трубку бросил, снова перезвонил, снова тот же шум. Позвонил по другим номерам, в Луганск, Мариуполь, Киев. Там всё нормально. Или отвечают, или гудки и обычный треск. А когда приятеля набираю, то этот радостный шум с посвистами. Тогда вдруг и вспомнил я КДП и этот звонок с дальнего, и этот шум и посвисты. Чего-то подсел на измену. Дозвонился всё же до приятеля, спросил, как дела. Тот весёлый, говорит, всё хорошо. Завтра на свадьбу к племяннику идёт. Хрен его знает, что мне в голову стукнуло, я вдруг стал его отговаривать. Приятель охренел, говорит, ты чего, мол, свихнулся? А мне чего ему ответить, что шум в телефоне не понравился?

Короче, приятеля на свадьбе пырнули ножом, и он помер на следующий день.

Я поэтому и не люблю по телефону разговаривать, всё больше СМСками.

(Взято из просторов интернета.)

Тятя помог

Осень 1941 года, Калужская область. Мой прадед, председатель колхоза, название, к сожалению, не знаю, моя прабабушка Матрена и трое их маленьких дочерей, одна их них, старшая, 9 лет - моя бабушка Анна.

Как только стало ясно, что фашисты близко и скоро войдут в деревню, моего прадеда забрали в партизаны переводчиком, так как он знал немецкий, да и вероятность того, что его расстреляют или повесят немцы, была очень высока: председатель, коммунист, и семья его попадала под удар тоже. Шанс выжить без отца и мужа у них был выше. "Береги детей, Мотя", - последнее, что сказал прадед.

Но они просчитались. Мир не без "добрых" людей - как только немцы вошли в деревню, им тут же доложили, кто есть кто. Прабабушка Матрёна вспоминала этот эпизод своей жизни с ужасом на лице. Её выволокли из дома за волосы и в одной ночнушке, а дочек заперли в доме, обложили соломой, облили соляркой и подожгли. Через несколько минут истерики и криков прабабушка потеряла сознание. Очнулась она у соседки, лежа на кровати. Первой мыслью, говорит, было: щас встану, пойду удавлюсь. Но её остановила соседка, сказав, чтобы лежала и не дергалась: девочки живы и находятся у другой многодетной соседки, как будто бы это её дети.

Оказывается, случилось вот что. Когда дом подожгли, самая старшая дочь, моя бабушка, чуть подождала, когда сильней задымится, открыла маленькое окно дальней части дома, которое выходило в огороды, вытолкала туда сестер и приказала ползти на животе и не плакать. Потом огородами пришли к соседке. Та, зная, что происходит, обрадовалась, переодела их и выдала за своих.

Уже потом женщины деревни и моя прабабушка допрашивали маленькую Анну о том, как она додумалась вылезти в окно и не испугаться огня. Она отвечала: "Тятя пришел и окно показал". После этого моя прабабушка, говорит, поняла, что мужа ее и их отца в живых больше нету. Спас он дочек.

Похоронка на деда так и не пришла, война кончилась, он числился "без вести пропавшим", но прабабушка Мотя его уже не ждала - знала, что он не вернётся...

(Взято из просторов интернета.)

Тюша

Куклу Настюшу подарили нашей дочке Оксане на день рождения – ей тогда исполнился годик. На коробке так и было написано – «Настюша», дочь же, немного научившись говорить, сократила ее имя до более оригинального и удобного - «Тюша». Так и повелось. Тюша была обычной куклой советского производства: пластмассовое туловище, приделанные к нему резиновые ручки, ножки и голова, светлые кучерявые волосы, голубые глаза, которые закрывались, стоило придать игрушке горизонтальное положение, белое платье в красный горох… Но, несмотря ни на что, эта белокурая барышня сумела стать для нашей Оксанки настоящей любимицей. Малышка буквально не расставалась с куклой: с ней спала, с ней ела, и даже в детский сад с собой норовила утащить.

Беда пришла откуда не ждали. Как-то летом, во время очередной поездки к бабушке, Оксана (ей в то время было уже четыре) так утомилась за день, что ушла спать, оставив свою любимую Тюшу во дворе. И вот ведь как совпало - как раз в ту ночь Дружок, молодой и резвый бабушкин пёс, сорвался с цепи и, решив, видимо, что куклу оставили специально для него, вволю с ней поиграл. Итог оказался очень и очень неутешительным: несчастную Тюшу нашли утром за баней. С многочисленными следами зубов, полуоторванными волосами и, что самое неприятное, практически разгрызенным на две части лицом. Конечно же, изуродованное тело Тюши показывать ребенку было просто нельзя. Поэтому, соврав Оксанке, что ее подружка улетела на самолете в отпуск, мы приступили к поискам идентичной куклы.

Увы, очень скоро нам стало понятно, что найти новую Тюшу – задача не из простых. Обегав добрый десяток игрушечных магазинов, мы узнали, что кукол этого вида еще два года назад сняли с производства и в продаже их почти не осталось. Интернета, где теперь можно отыскать любой каприз, в то время не было, а посему поиски нам предстояли долгие и сложные…

Выход из положения, как всегда, предложил наш находчивый папа. Он тогда как раз увлекался фотографией и незадолго до трагической гибели Тюши сфотографировал их вдвоем с дочкой крупным планом. Идея, в общем-то, была проста: отнести фото в местную газету и дать объявление – так, мол, и так, срочно ищем вот такую куклу, купим за любые деньги.

Неделю после появления заметки никаких откликов на нее не поступало. Оксанка то и дело спрашивала, когда Тюша наконец вернется из отпуска, и мне уже порядком надоело врать ей. И тут вдруг – телефонный звонок! Женщина на том конце провода приятным голосом сообщила, что у нее есть абсолютно такая же кукла и отдать ее она готова даром. Дескать, дочь все равно взрослая, игрушки ей уже давно без надобности.

Уже на следующий день Надежда, так звали нашу спасительницу, пригласила нас к себе, где и вручила белокурую красавицу. Кукла действительно как две капли воды походила на нашу Тюшу, только выглядела новее. Видно было, что даже если ей и играли, то значительно меньше и бережнее. Впрочем, объяснить эти различия маленькому ребенку было довольно легко: Тюша, мол, хорошо отдохнула на море и выглядит теперь еще лучше, чем прежде.
Афера удалась на отлично! Оксана радостно встретила любимую куклу из отпуска и стала относиться к ней даже трепетнее, чем раньше. Только формат их, так сказать, общения несколько поменялся. Если раньше дочка носилась с Тюшей по всей квартире – кормила ее из кукольной посудки, купала, переодевала, расчесывала – то теперь просто садилась с ней куда-нибудь в уголок и разговаривала. Со стороны все это выглядело как вполне обычный диалог (если, конечно, не считать, что слышно было только одного из его участников): Оксанка задавала своей любимице вопросы и как будто получала на них ответы, потом наоборот – словно что-то отвечала ей. Поначалу меня это нисколько не напрягало, но через некоторое время стало настораживать. Уж слишком «живыми» были разговоры дочери и куклы!

- О чем ты так подолгу болтаешь с Тюшей? – не удержавшись, спросила я однажды.

- Да так, о многом… Я ей о себе рассказываю: про садик там, про бабушку, про Дружка… А она мне… Про больницу и про то, как вот тут, - Оксанка ткнула пальчиком в район сердца, - сильно болело…

Я опешила. Какая еще больница, и что там у кого болело?

- Это она тебе сама рассказывает? – пытаясь казаться невозмутимой, уточнила я.

- Да… Ты знаешь, у нее глаза иногда бывают живыми… Ну, вот прямо как у тебя.

Слегка ошалев от услышанного, я выхватила из рук дочери куклу и внимательно посмотрела на нее. Глаза как глаза. Кукольные, пластмассовые… Да нет, моя малышка наверняка фантазирует, и не более того!

Однако очень скоро я отметила одну нехорошую закономерность. С момента появления двойника Тюши в нашем доме, Оксана начала болеть раза в три чаще, чем раньше. То ни с того ни с сего температура поднимется, то живот разболится так, что скорую приходится вызывать, то еще что-то, не лучше… Но и это не все. Дочь начала ходить во сне, чего раньше за ней никогда не замечалось.

Опасения мои подтвердил эксперимент. Укатив с Оксанкой на 24 дня в дом отдыха, я «забыла» положить в чемодан Тюшу. Дочка была расстроена, но тем не менее – за все время никаких болезней, никакого лунатизма. Стоило же нам вернуться, все началось снова: проблемы со здоровьем, бессонные ночи, долгие диалоги с куклой…

Подобные проверки я проводила еще пару раз. Не буду подробно их описывать, дабы не отнимать время, скажу только, что от их результатов у меня началась самая настоящая паранойя. Я сама стала бояться эту резиново-пластмассовую Тюшу, временами мне действительно казалось, что она смотрит на меня осмысленными, живыми глазами.

Честно сказать, я не знала, что делать. Ведь отобрать у Оксанки эту чертову игрушку просто не представлялось возможным. Однажды, в выходной день, проснувшись рано утром, когда все еще спали, я оделась, положила куклу в пакет и вышла из дома. Скудная фантазия не подсказала ничего лучшего, чем дойти до церкви, которая находилась в одной автобусной остановке от нашего дома. Несколько минут постояв возле храма, я просто положила пакет с Тюшей около входа и как можно быстрее зашагала прочь… И знаете что? Можете считать меня ненормальной, но с того самого дня все действительно прекратилось. Болезни, ночные хождения – все! Оксане же пришлось сказать, что Тюша навсегда улетела в космос…

История эта получила неожиданное продолжение через пару лет. Я сменила работу и на новом месте сдружилась с женщиной, которая оказалась бывшей соседкой дамы, отдавшей нам когда-то Тюшу-двойника. Как выяснилось из ее рассказа, у Надежды была не одна дочь – та, взрослая, о которой она говорила. Катя, ее младшенькая, умерла за год до вышеописанных событий. Малышка была всего на два года старше моей Оксанки и страдала врожденным пороком сердца. Перед смертью бедняжка долгое время провела в больнице. Врачи боролись за ее жизнь, но, к сожалению, спасти не смогли. Год Надежда мучилась тягостными воспоминаниями, после чего, чтобы окончательно не тронуться умом, приняла решение – раздать вещи умершей дочери. Подробностей не знаю, ибо моя коллега с соседкой близкими подругами все же не были, но, по всей видимости, Тюша-дубль и оказалась одной из Катиных игрушек.

Все бы ничего, все бы логично, только вот по моей коже все равно пробежал холодок. Вспомнился мне рассказ дочери о том, что Тюша рассказывает ей о больнице и о болях «вот тут»… Кстати, Оксане уже тридцать лет. Странно, но она совершенно ничего не помнит из тех событий. Помнит только, что была кукла, а потом ее не стало…

(Взято из просторов интернета.)

Первое воспоминание

Хотелось бы рассказать свою историю о практически первом ярком воспоминании детства, которое врезалось в память. Даже не могу сказать, сколько мне было лет, точно меньше пяти. Мы с родителями жили в небольшом частном доме, который состоял из комнаты и просторной кухни с большой печкой. Ее задняя стенка как раз выходила в комнату, возле этой стенки стояла моя кроватка.

Было утро, солнечное такое, но мама задернула шторки, посадила меня на диван, который стоял как раз напротив двери в кухню и печки, а сама пошла готовить кушать. Сижу я, значит, по-турецки на диване, перебираю игрушки, мама хлопочет на кухне, и вдруг вижу - из-за моей кроватки выскакивает кто-то черненький, размером чуть больше кошки. И направляется этот кто-то ко мне - как будто кошка встала на задние лапы и идет. Ни страха, ни ужаса я не испытала, было просто какое-то любопытство. А оно подошло ко мне, интересное - мордаха веселая, глаза огромные, слегка раскосые и какого-то серебристого цвета, передние лапы (или малюсенькие ручки???) с пальчиками, как у человека, и небольшими коготками, задние - просто как лапки (или ножки???), без копыт, хвостик с кисточкой и ушки торчком торчат, как рожки. И начинает оно со мной играть: хватает игрушки, подкидывает их и чего-то хрюкает, вроде как смеется. Причем, когда хватает, коготками царапает меня слегка по ногам и рукам, не больно, но ощутимо.

Не помню, сколько мы вот так «играли», - мама загремела кастрюлями, и оно убежало за печку. Больше я его не видела, но «на память» у меня остался небольшой ровный шрамик на указательном пальце левой руки.

Несколько лет назад я рассказала эту историю своей бабушке, она сказала, что это был домовенок (я изначально думала, что чертенок - из-за ушек, похожих на рожки) - скучно стало, вот и вышел порезвиться. И кстати, говорит, что мама тоже такого видела в детстве - он выглядывал из-за печки и корчил рожицы.

(Взято из просторов интернета.)

Врач от Бога

Маленький местный детский спортивный клуб. Каморка для тренерского состава, администрации и бухгалтерии, родители появляются там редко, родители - народ шумный (каждое чадо - лучшее в мире), и детская раздевалка - для митингов место более подходящее, а я всегда предпочитала тишину, и, так как тренеры обычно заняты, в каморке было либо пусто, либо компанию мне составлял старичок, занимающийся бумажной волокитой. Когда я появилась в клубе в первый раз, помню, старик снял очки, потом положил их в карман и что-то пробормотал про возраст. Выражение "божий одуванчик" подходило ему как нельзя лучше, тихий, приятный человечек, худой, с редкими седыми, как снег, волосами, всегда готовый угостить кофе, который, к слову, покупать мы должны были сами.

Но почему он прячет от меня очки? Всегда это было так, будто застукала его за неприличным занятием. Он догадался о моих мыслях и поведал удивительную историю.

"Я жил в России, это было самое счастливое время в моей жизни. Как же мне приятно встретить русского человека! Приходят с вами как будто лучшие годы моей жизни, какой же сердечный вы, русские, народ. Попал я в Россию случайно, потеряв все деньги, друзей, работу, но самое страшное, конечно, что потерял здоровье. Я почти ослеп. Диагноз не оставлял надежд: я cтану слепым. Все продал, у всех занял, ездил я и в Америку, и еще много куда. В момент, когда надежды не осталось, я узнал о русском офтальмологе Святославе Федорове. Деньги у меня были на билет в Россию в один конец... И все.

Каково же было мое удивление, когда мне предложили жить и работать на ферме, ожидая очередь на операцию. Русские, нерусские - мы жили там вместе, богатые не имели никаких преимуществ и ждали свою очередь со всеми страждущими. Как мы радовались за тех, чья очередь подошла, и не описать. Было у Федорова одно условие: "Я сделал вас зрячими, выбросите очки. Так хочу я, чтобы вы не носили их больше."

Я вернулся во Францию без очков, видеть стал прекрасно. Чудо. Работу сразу нашел, деньги появились, но попутал меня бес. Встретил я офтальмолога, что раньше меня "лечил", деньги тянул, и столько пакостей он мне про спасителя моего рассказал, что поверил я ему, что кристаллы из глаз вытащить надо и очки мне необходимы, да и пошел - сначала на прием, а там и на операцию записался.

Иду я к врачу, а место какое-то незнакомое, табличка с позолотой отсутствует, дверь, по идее, та, дернул и стал спускаться, там пять ступеней должно было быть, а тут я чуть ли не до ада дошел, три этажа вниз. Доктор меня в кресло усадил и пошел за ассистентом, а на пороге обернулся и расплылся в улыбке, причем зубы стали длинными, рот растянулся, и увидел я ослиную морду вместо лица. Я еще подумал, что на ноги ему смотреть нельзя, но посмотрел и увидел копыта. Доктор страшным животным голосом произнес, что сейчас придет, и зачем-то запер меня в кабинете на ключ. Меня парализовало от такой игры мозга, отродясь галлюцинаций не было. И вдруг я увидел, что в кабинете еще один врач, халат белый - аж светится. Он стоял ко мне спиной, но я понял, что это Федоров и он опечален. Он просто открыл дверь, а я просто вышел на улицу - ни ступенек, ни приемной - он открыл мне дверь прямо на улицу, я увидел солнце, клумбы, людей.

Вы, наверное, меня к психиатру отправите... А я ведь сходил, и сканировали мне мозг. Все в порядке. Рентгенологу я всего не сказал, просто сказал, что лечился у Федорова и видел его там, где быть его не может. "От Бога врач! - воскликнул рентгенолог. - У нас хирург сына к нему возил, так тот теперь в тире занимается, и тоже показалось парнишке, что видел он его на днях, а сегодня хирург сообщил, что погиб Святослав Федоров. Это трагедия ужасная, скольких он спасал, таких врачей один на миллион, а то и меньше."

Старичок близоруко протер веки, задумался, а потом снова стал грешить на старость и говорить, что очки ему нужны только для работы с бумагами.

(Взято из просторов интернета.)

Дедушка вернулся

Случилось это в 2012 году.

В тот день я и мои подруги Ксюша и Оля гостили в деревне у Ксюшиных бабули и дедули. Мы с девочками дружили с детства, поэтому были хорошо знакомы со всеми членами наших семей. А Ксюшины бабушка и дедушка для нас вообще стали родными. Ксюша была у них единственная внучка, и баба Валя и дед Андрей с радостью принимали у себя в гостях и нас с Олей тоже.

Дед Андрей был страшным любителем рыбалки. Особенно часто он ходил на рыбалку зимой, так как зимой работы по хозяйству уже меньше и можно на весь день уходить на реку. В тот день он еще утром уехал с соседом Ильей на "Буране" рыбачить на Волгу.

Был уже вечер. Дед был на рыбалке, бабуля испекла нам блинов, а сама дремала в передней. Мы с девочками довольные сидели пили горячий чай на кухне, только вернувшись из баньки. Тут слышим – в сенях заскрипела дверь. «Ну, дед вернулся с рыбалки», - подумали мы вслух. Дальше, как обычно, были шаги по сеням до деревянной скамьи, которая стояла прям у двери в избу, скрипнули ее ножки по полу, когда дед на нее грузно сел. Он всегда так делал, чтобы спокойно снять свои большие тяжелые валенки. Вот упал на пол скинутый с ноги валенок. Вот упал второй. Тут дверь избы распахнулась... и никого.

С сеней холодом потянуло по полу... Мы заерзали на стульях, поджимая ноги под себя. Ксюша быстро вскочила с места и побежала закрывать дверь, по пути говоря: «Дедуль, на дворе холод такой, а мы из бани..» Тут она почти вышла в сени, взялась за ручку двери и застыла. Мы с Олей тут же начали на нее ругаться, мол, чего стоишь на холоде, простудишься. Но Ксюша повернулась к нам и сказала: «А деда-то и нет..»

В сенях не было ни деда, ни следов того, что он вернулся… ни кусочков мокрого снега, упавших с больших валенок, ни самих валенок… Даже на тропинке от калитки к дому, немного припорошенной идущим снегом, следов не было.

Мы тут же разбудили бабушку. На улице было уже темно, дед должен был уже вернуться. Мы стали звонить на его телефон – отключен. Бабушка пошла к соседу, с которым дед уехал утром. Тот вернулся с рыбалки раньше и давно уже был дома. Он сказал, что дед Андрей велел тому возвращаться без него – он один еще порыбачить хотел на своем секретном месте. Мы звонили и ждали еще час или два, и все безуспешно... Потом всем стало уже не по себе.

В ту ночь много местных мужчин искали нашего дедушку. Всем было ясно, что случиться могло что угодно, и когда на улице минусовая температура, каждый час на счету. Нас с девочками не взяли, пользы в поисках от нас было бы мало, да и дома остаться кто-то должен был – вдруг вернутся. Поэтому мы только и делали, что постоянно звонили на дедов телефон.

Дедушку нашли через 2 месяца, его тело вынесло на берег. Он утонул в ту ночь, скорее всего, провалился под лед.

Мы еще долго не говорили о том, что мы слышали в тот вечер, как дедушка вернулся домой с рыбалки.

(Взято из просторов интернета.)

Утбурд средь бела дня

В минувшие выходные мы с мужем отправилась в гости к родителям, закрывающим дачный сезон, в деревню. Отдохнули отлично, и уже почти перед отъездом встретила я соседку из дома напротив, которая смутила мой разум ужасающей историей. Сразу отмечу, что женщина она взрослая (около 60 – 65 лет ей), трезвомыслящая и ничуть не впечатлительная. Она и покойников, бывало, в лесу находила (местные пьяницы, увы, могут замёрзнуть насмерть даже теплой весной), и кошмарами после подобного ничуть не мучилась. И вот тут подходит она ко мне и таинственным голосом спрашивает: «Вы же вечером, когда приехали, детский плач слышали?» Я начинаю припоминать, но особо ничего вспомнить не могу – приехали поздно уставшие, спать ужасно хотели, только вещи разгрузили и сразу в кровать, какое там к тишине осенней деревни прислушиваться, не до романтики.
- Нет, - говорю. - Если и слышали – то не запомнили.
Ну, она вздохнула так, как груз с плеч упал, аж глаза как-то веселее стали, и плечи расправились. А я увидела эту перемену в ней и давай приставать – что это так, подходила как собака побитая, а тут такую мелочь спросила и как гора с плеч? Она мялась, мялась и рассказала мне вот что. Далее, в традициях этого сайта, от первого лица.

«Собралась я на неделе на болото за брусникой – всё равно грибов в этом году нет, так хоть ягоды набрать. Встала утром пораньше, да и пошла. А на пути к болоту у нас просека малинная, там много зверья пасётся постоянно, поэтому я ничуть не удивилась, услышав у подхода к ней душераздирающий плач. Стон такой, полный боли и отчаяния, как немного подросший младенец ревёт. Думаю – заяц в капкан попался. Они, бедняги, если их поймать, могут так истошно орать, словно человек кричит – иной раз, кажется, в деревне слышно будет. Ну, я и думаю, попался косой, так хоть пойду, посмотрю где.

Подошла я к просеке, звук рядом совсем, а понять ничего не могу – даже не чуется толком, откуда он исходит, как будто со всех сторон сразу. И тут смотрю – лежит дерево, у него корни выворочены, а под ними, в такой ложбинке с лужей, что-то тёмное шевелится. Шевелится, шевелится так активно, я ещё подошла, смотрю с интересом, и тут меня осенило – это ж ребёнок! Вот он-то и плачет и тонет в этой воде, как будто личико внизу, только затылок да спинку видно. Весь перепачкался в грязи, чёрный, ничего не разглядеть. И, слава Богу, у меня ума не хватило руки к нему протянуть, хотя я уже подошла и склонилась над ним почти. Потому что, когда я подошла вплотную, до меня дошло - как же он плачет, если у него рот в воде? А тут он взял и развернулся. Лицом ко мне. И в глаза посмотрел – а у него и не глаза, а я не знаю что даже – ненависть сплошная там. Лицо, хотя тьфу, какое лицо, мордочка у него вся перекошена, так и исходит злобой, а рот открывает жалобно и плачет, плачет надрывно, аж сердце сжимается. Я так и застыла, и расстояния у меня от него – чуть. Смотрю и понимаю, что не в грязи он вовсе, а просто сам тёмный, кожа небольшими такими светлыми пятнами, но преимущественно – цвета некроза. Не как у трупа, а как когда у живого человека плоть гниёт.

Мне казалось, мы так вечность с ним друг на друга смотрели, он плакал, а я стояла, открыв рот. На самом деле, конечно, там, может, и двух секунд не прошло. А потом он снова перевернулся на живот, встал на ручки, эдак их согнув в локтях и чуть в стороны расставив, и начал медленно на меня ползти. Что у него там с ногами, я даже не разглядела, да вроде ног не было, а как обрубок какой, или это они так вместе срослись, не углядела. Начал он на меня ползти, голову задрал, морда перекошена, уже до ноги почти моей дополз – я как деру и дала! Сама не знаю, как убежала, себя не помнила, один раз оглянулась – этот «ребёнок» за мной на приличной скорости чешет, через поваленные деревья, как змея проскальзывает! Я давай молиться, за крестик схватилась, плачу, да так я перепугалась, что не помню и как молилась, и, может, даже и молитвы ни одной до конца не дочитала – в общем, прибежала домой и очухалась только вечером. Всю ночь со светом сидела, заснуть пыталась, всё лицо его перед глазами стояло, исполненное злобой. Страшно было – жуть. Утром в церковь пошла, помолилась, свечек домой купила, всё со свечкой обошла, успокоилась, в ночь на пятницу уже нормально заснула, и даже никаких кошмаров не снилось.

А вот в ночь на субботу сижу уже поздно вечером, смотрю телевизор – и тут звук какой-то посторонний. Выключила передачу, прислушалась и чуть не умерла от ужаса. Плачет. Ребёнок плачет. Под окном у меня в палисаднике. Младенчик маму жалобно зовёт, только знаю я уже этот плач, этот почти человеческий голос. Обмерла вся, думаю – если это существо посреди белого дня на меня набросилось, то теперь-то уж ночью! Всё, можно смело к смерти готовиться, в дом ему попасть не проблема. Я уже начала с жизнью прощаться, слышу уже, как он по стене скребёт, к окну поднимается – и тут мотор, фары, тварь эта аж со стуком от стены отлепилась – а это вы приехали! Младенец этот чёрный хныкнул пару раз под окном, да и успокоился. Потому я и перепугалась и пошла вас спрашивать, не слышали ли вы – вдруг он к вам теперь привяжется. Ну, не слышали, и слава Богу».

(Взято из просторов интернета.)

Петрович

Рассказ знакомого. Мне показался интересным. Длинновато получилось, уж извиняйте, ребята…
Егор, вернее, тогда уже Егор Петрович, пришёл к нам на предприятие водителем году в 94-м или в 95-м. Я в то время был молодым начальником автоколонны, в моё распоряжение он и поступил. Не знаю, почему, но этот человек чуть ли не с самого первого дня знакомства казался мне интересным и каким-то притягательным. Не слишком высокий, но крепкий, коренастый мужик под пятьдесят. На первый взгляд, немного угрюмый, но каким-то чудесный образом умеющий находить с товарищами общий язык, более того – вызывать к себе уважение. Ещё у Егора было одно очень важное качество: он хорошо умел видеть людей. Нет, я сейчас не говорю о каких-то там паранормальных способностях, просто разбирался он в людях отлично. Иной раз, к примеру, скажет: вот, дескать, Гришка – та ещё сволочь, от него любого подвоха можно ждать. И точно! Через время этот самый Гришка такой фортель выкидывает, что хоть стой, хоть падай.
Но это всё к моему рассказу особо не относится – просто решил нарисовать, так сказать, словесный портрет Егора Петровича. Чтоб читатели твои, если уж надумаешь о нём писать, представляли себе, что это за человек.
Однажды случилось так, что задержались мы с ним вдвоем на работе допоздна. Ну, слово за слово, я решил пошутить, что, мол, в такое время на заводе, наверное, только мы да привидения остались. Петрович хмыкнул, поглядел на меня и вдруг говорит:
- Не веришь, Олег, в привидений-то?
- Нет, конечно. Неужто ты веришь?
- Ну, привидения, не привидения… а что-то в этой жизни такое есть.
- Сам что ли видел? – решил подколоть товарища я.
- А хоть бы и сам, - Егор посмотрел на меня, как на несмышленого ребенка, - рассказать что ли?
- Валяй.
- Родился я в этом городе. Отца своего не помню. Говорили, сбежал он от мамки, как только узнал, что она в положении. Жили мы с ней вдвоем в общаге – в комнате, которую ей от фабрики, где она поваром в столовке работала, дали. Мамка моя не то папашу мне слишком уж усердно искала, не то после предательства отца умом тронулась – короче говоря, мужиков меняла как перчатки. Поначалу-то ещё ничего было, а со временем совсем с катушек слетела: каждый день нового хахаля в дом тащила. Приведет, а меня погулять отправляет.
Ну, в итоге и догулялся я – попал в плохую компанию. Хотя, какая там компания… стая это была! Стая таких же, как и я, неприкаянных, никому не нужных и озлобленных волчат. Поначалу, что называется, мелочь по карманам тырили, ну, а дальше – больше… В общем, пришли к тому, что начали квартиры грабить.
Однажды, мне тогда уже двадцать стукнуло, навели нас «добрые» люди на одну квартирку. Сказали, денег там особых нет, но зато всякого антиквариата завались, можно продать и разжиться. Мы хоть и молодые были, да не дурачки: к походу «на дело» готовились тщательно, вызнавали, выслеживали, просчитывали. Поэтому вскоре нам стало известно, что хозяйка квартиры – пожилая женщина, вдова какого-то там видного партийного деятеля (он то, видимо, и скупал в своё время всякое старьё, на которое мы позарились), проживающая вдвоём с двухлетней внучкой.
Через некоторое время назначили дату нашего «мероприятия». Из достоверных источников просочилась информация, что бабки и её внучки дома не будет – уезжают к родне в деревню. «На дело» пошли втроем: я, друг мой Витёк и ещё один парень, чтоб на шухере стоять. С замком справились легко, а как в квартиру попали, разделились: Витёк на кухню прошмыгнул, я – в гостиную. Только приступил, так сказать, к осмотру, заметил краем глаза в дверях какой-то белый силуэт. Обернулся – мать честная: стоит передо мной пожилая женщина в длинной ночной сорочке и испуганно на меня таращится. Смотрела, смотрела, а потом как закричит:
- Что же ты, сынок, делаешь? Последнее ведь отбираешь! – ну, и всё в таком духе.
Я, Олег, если честно, сам оторопел. Ни разу со мной такого ещё не случалось. Стою и не знаю, что мне с этой бабкой делать. И тут она за сердце хватается и на пол падает. Я со страху через неё перескочил, и в прихожую. Там столкнулся с Витьком. Показываю ему на бабку, та лежит, стонет, по-моему, хрипит даже: что, мол, делать-то, может, скорую вызвать? Витёк только пальцем у виска покрутил: ты, говорит, совсем ополоумел, сдаст же она нас как пить дать, сдаст, а так – пусть себе подыхает, мы не при делах… В общем, взяли, что унести смогли, и ушли.
А через неделю повязали нас. Думали, старуха выжила и сдала, ан нет: Витёк умудрился на месте преступления свой паспорт потерять (до сих пор не понимаю, как, он всегда из нас самый осторожный был), по нему и вычислили. Про бабулю нам уже следователь рассказал. Умерла она в ту ночь, внучка сиротой осталась. Родители-то у девчушки ещё раньше погибли, родственники брать отказались, теперь в детдом пойдет.
Короче говоря, пересажали всю нашу шайку-лейку. Как только раскрыли ограбление, все наши прошлые грешки, само собой, тоже наружу полезли. А старушка та мне в СИЗО несколько раз снилась, причём каждый раз в одном и том же сне: стоит, смотрит на меня и молчит. Жутко мне было после таких сновидений, но я тогда всё на совесть списывал. Ведь, действительно, переживал я сильно. И, надо сказать, всё больше не за грабежи, а из-за того, что бабке тогда не помог. Надо было Витька не слушать и из автомата в скорую позвонить. Сидеть-то я, всё равно уж сижу, так хоть малую не осиротил бы.
Пока срок мотал в колонии, бабуля мне ни разу не снилась. Незадолго до освобождения узнал, что Витёк вены себе вскрыл. Почему, мне до сих пор неизвестно. Ведь и сидеть ему на тот момент недолго оставалось, а он…
Оттрубив положенное, вышел я. Мамка к тому времени совсем по наклонной скатилась, совершенно спилась со своими дружками, дома почти не появлялась. Я же твёрдо решил, что в свое тёмное прошлое ни за какие коврижки возвращаться не стану. А тут ещё и с работой подфартило. Встретил я однажды бывшего соседа по общаге. Он на тот момент с нами уже не жил, имел отдельную квартиру и работал главным инженером на одном предприятии. Хороший мужик, поверил мне, помог шофером устроиться (права у меня с училища были). Вскоре я ещё и хорошую девушку встретил. Судимость свою скрывать не стал, чуть ли не на первом свидании всё выложил, думал – сбежит от меня моя Алёнка, сверкая пятками. Ошибался. Не сбежала, всё поняла, поверила. Ну, а я с предложением руки и сердца тянуть не стал, свадьбу сыграли, а потом ещё одна удача – квартиру нам дали от предприятия.
В общем, Олежа, жизнь вроде как наладилась. И тут, ни с того ни с сего бабка та погибшая снова начала мне сниться. Опять стоит, молчит и смотрит с укоризной. А как только сны эти начались, так и у меня всё наперекосяк пошло. Во-первых, со здоровьем проблемы нарисовались. Нет, сердце-то у меня, конечно, с детства слабоватое было, из-за него и в армию когда-то не взяли, но в последние годы как-то не беспокоило, а тут – в постоянные клиенты больницы заделался. Во-вторых, на работе какие-то неприятности да конфликты попёрли. В-третьих, мать слегла: до того допилась, что парализовало её. Но и это ещё не всё. Самое главное – дети у нас с женой никак не получались. Уж и по врачам ходили, а те только руками разводили: вроде как у обоих всё в порядке, а не выходит, блин, каменный цветок, и всё тут. Я и в церковь ходил, и просил про себя бабулю о прощении, но всё продолжало идти кувырком.
Через несколько лет безуспешных попыток забеременеть Алёнка моя совсем отчаялась и говорит: давай, дескать, из детдома малыша возьмём. Я подумал и согласился. Нам к тому времени обоим уже по тридцать стукнуло, годы идут, а потомства можем и не дождаться.
За несколько дней до похода к детям приснился мне странный сон, опять же с участием той старухи. Впервые в жизни во сне она была не одна – держала за руку маленькую девочку, лет двух-трёх. Хорошенькая такая девчоночка, я её отлично запомнил! А самое интересное – первый раз за всё это время бабуля не смотрела на меня зло и с упреком, а почему-то улыбалась. Короче, проснулся в полном недоумении, а скоро пошли мы с Алёной в детский дом.
Пока жена какие-то там вопросы в кабинете директрисы решала, я по коридору шатался. Гляжу, идёт мне навстречу девчушка, на вид лет десяти. Подошла, смотрит на меня и вдруг заявляет:
- Дядя, а я вас вчера во сне видела. Вы моим папой теперь будете, да?
Я от неожиданности аж присел. При этом гляжу на девочку и понимаю, что где-то я её тоже уже видел. Смотрел, смотрел, а потом как обухом по голове садануло: так во сне же! То же личико, что во сне у бабкиной малышки было, только повзрослевшее немного.
- Буду! – говорю. – Точно буду! – и бегом к директрисе в кабинет, расспрашивать, кто да что.
Та, конечно, сначала удивилась, таких больших детей редко берут, но о девочке всё-таки подробно рассказала. Зовут Катя, 12 лет. В детдом попала в 2 года. Родители погибли при пожаре, когда ей всего несколько месяцев от роду было, а малышка чудом выжила и осталась жить с бабушкой. Но и тут беда: залезли как-то в их квартиру воры, бабушка, видать, остановить их пыталась, да с сердцем плохо сделалось, так и умерла на пороге одной из комнат. Катюшки в тот момент в квартире не было, бабуля её за несколько дней до того к сестре своей в деревню отвезла, а сама вернулась по каким-то срочным делам. Девочку несколько раз взять хотели, но в последний момент что-то срывалось, поэтому так и жила она в детском доме. Я всё это слушал и, честно сказать, с трудом сдерживался, чтоб не потерять сознание. Сердце щемило, аж жуть! Твёрдо решил: удочерю Катю.
Алёна сначала противилась, всё же она ребеночка помладше хотела. Но я уговорил, да и Катюня при первом же знакомстве её очаровала. Очень скоро взяли мы её домой. Уж как она радовалась, слов таких не подобрать! Меньше чем через год взяли ещё мальчонку четырехлетнего. И, знаешь, как-то сразу всё в жизни нашей на лад пошло. Здоровье я поправил, на работе всё устаканилось. Мать потихоньку в себя приходить начала, ходить стала, с детьми помогать, а самое главное – от алкоголя и мужиков своих отреклась. А ещё, представь себе, спустя три года, преподнесла мне Алёнка киндер-сюрприз: да не одного наследника, а сразу двух, двойню то есть…
Много времени с тех пор пролетело. Катюшка наша теперь взрослая, сама уже дважды мама, в этом году юбилей ей справляли – 30 лет. Младшие пацаны тоже в порядке: кто уже работает, кто учится, и все как один спортсмены. Единственное, что я так и не смог сделать, так это рассказать дочке и вообще кому-то из своей семьи всю правду про Катину бабушку. А может, и не надо этого. Мы все вместе могилу её навещаем, память чтим, свечки в церкви ставим регулярно. И вот уже много лет не снится она мне. Видать, успокоилась… а может, и простила…

Рассказ Петровича поразил меня тогда до глубины души. Поверить во всё это было сложно, но в том, что коллега не из брехливых, я был уверен. Сегодня этого человека уже нет в живых. Он скончался на 65-м году жизни, слабое сердце всё-таки дало о себе знать. Я был на похоронах, видел Катерину, красивую моложавую женщину, горько плакавшую по своему приемному отцу. Думаю, хорошо, что она так ни о чём и не узнала…

(Взято из просторов интернета.)

Неожиданное возвращение сына

20 лет назад я пережила большое горе - летом погиб мой сыночек Артемка. В семье мы его звали Артюша, ему было 17, он был золотым ребенком, но так получилось, что слишком беспечным. Нырнул не там, где надо, в ставке, и все. Для меня со смертью сына остановилась жизнь. Я не замечала ни друзей, ни буйствующее вокруг лето, ни себя саму. Так получилось, что у нас с мужем больше не было деток. Я просто опустила руки, хотя были еще молодые, мы поженились сразу после школы, через год родился Артемка, поэтому на момент его гибели мне только исполнилось 36 лет. Я забросила все, просто сидела и плакала, иногда выла по ночам, уволилась с работы, муж сначала пытался как-то поддержать, поговорить, а потом рукой махнул. Через какое-то время перешел спать в другую комнату. Я не готовила, не стирала, не убирала, иногда бывало, что даже не расчесывалась, не жила, а просто существовала. Я полностью оборвала связи со всеми родственниками, для меня они все стали предателями, что через год перестали ходить в трауре, я не хотела ни с кем разговаривать, никого видеть, я хотела умереть, просто умереть! Через 3 года после смерти сына я стала выходить на улицу, меня начали посещать друзья Артюши, мы вместе ходили на кладбище. Через 6 лет после смерти сына я начала общаться с родственниками, потихоньку возвращалась к жизни, точнее, училась заново жить, разговаривать, улыбаться - все заново. Муж всегда был рядом, помогал, ничего не говорил. Через год мы получили приглашения от моей племянницы на свадьбу, я сначала отказалась, но меня уговорили, тогда я впервые рассталась с трауром, сняла черную одежду и косынку. После свадьбы я начала потихоньку приходить в себя, подстриглась, подкрасилась, купила новую одежду, с мужем наладились отношения. В конце осени муж предложил поехать в санаторий на 21 день, отдохнуть и подлечиться. Санаторий - прелесть, в березовой роще, красота. Здесь у нас с мужем был второй медовый месяц, отдохнули на славу. Скажу так: после смерти сын мне никогда не снился, хотя я очень просила его. А тут перед Новым Годом приснился, такой веселый, радостный, и говорит мне: «Мамочка, не переживай, скоро мы будем вместе». Проснувшись утром, я просто была уверена, что скоро меня сын заберет. Я рассказала о сне всем, меня никто не мог понять, потому что когда я рассказывала, я светилась. К тому времени я устроилась на работу, в январе у меня был медосмотр, после чего мне сообщили, что у меня что-то не то по гинекологии. Скажу так: мне неоднократно было плохо, и врачи просили меня лечь на обследование, подлечиться, пугали ранним климаксом, который и наступил этой осенью, поэтому это было для меня не новостью. После уговоров мужа, я пошла к врачу. Скажу, что у нас в поселке был только гинекологический кабинет с очень плохой лабораторией, меня посмотрел врач и вынес вердикт: опухоль шейки матки. Вот оно что, я помню до сих пор, что у меня было на душе, так вот где мой конец жизни запрятался. Я не таилась, рассказала мужу, а тот в свою очередь позвонил племяннице, она живет в столице, вместе они уговорили меня приехать на осмотр и консультацию. Меня поселили в центре гинекологии и репродуктологии, набрали кучу анализов, осмотр за осмотром, и никто ничего не говорит, все молчат, носят бумажки, я не выдержала и попросила врача выписать меня, он согласился, но попросил сдать еще один анализ. Сдала, говорю: «Можно уже домой уезжать, умирать», мне даже не было интересно, что со мной. Врач посмотрел на меня и говорит: «Можно, но только ехать, но не умирать, Вам надо жить еще долго». Я только улыбнулась: «Доктор у меня опухоль, какая долгая жизнь»? Доктор обнял меня и говорит: «Я Вас попрошу пройти со мной на узи, последний раз, я Вам хочу показать Вашу опухоль». Я удивилась, зачем? Пошла, а он говорит: «Мужа позовите, пусть тоже на опухоль посмотрит». Я думала, что он издевается. Пришли на узи, я увидела огромное темное пятно, оно было большое, я расплакалась, а врач говорит: «Ну вот, и чего Вы тут сырость разводите, хотите послушать?» Я не поняла, он включил звук, а там сердцебиение, он улыбается и говорит: «Вот она Ваша опухоль, 21 неделя ей, точнее им, посмотрите - их двое». У меня пропал дар речи, муж плакал. Когда шок прошел, врач сказал, что у меня все нормально, мои мальчики развиваются нормально. С 24 февраля у нас началась новая жизнь, мы ждали рождения мальчиков, я просила сына, чтобы он мне приснился, но он не приходил. Благодаря врачу, я выносила и сама родила своих мальчиков, хотя все говорили, что с моим возрастом придется делать кесарево. Между мальчиками разница 12 минут, когда родился второй, я увидела Артюшу, мальчик был копия мой покойный сын, даже родимое пятно на спине, как у него. Первого малыша мы решили назвать в честь врача, который привел их в этот мир – Павлом, а вот второго я хотела назвать Артемом, но меня все отговаривали, говорили, что нельзя, грех, и я сдалась, мальчика назвали Алексеем. Сейчас моим сыночкам 11 лет, Пашка - энергичный парень, без синяка и день не проходит, а вот Лешик - спокойный, как Артемка, они и внешне похожи, и характерами, даже почерк одинаковый. Он, так же как и покойный сын, увлекается электроникой и радиотехникой. Вот так ко мне вернулся мой сыночек, может быть там, на верху, решили, что я заслужила хоть немного радости, не знаю, но я рада, что у меня такие золотые дети и мой муж, который всегда был рядом!

(Взято из просторов интернета.)

Стёртый крест

Эта страшная история со мной приключилась в начале декабря. Я сильно заболела, две недели пролежала в больнице с воспалением легких. Началось все с обычного кашля, тогда мне даже в голову не могло прийти, что всему виной порча.

Думала, ну с кем не бывает. Заболела, правда, на ровном месте, буквально ни с чего. Но все равно, дело житейское. Полежала под антибиотиками, стало полегче. Выписали меня уже в более-менее приличном состоянии. Был только кашель, как мне сказали – «остаточное явление» и слабость. Например, полы протру, а усталость, словно весь день вагоны разгружала.

Врачи все пеняли на пневмонию, вроде от нее все, скоро должно стать лучше. Только «скоро» все не наступало. Так и существовала в странном состоянии – вроде не больна, но сил ни на что нет. Тут, в очередной раз подруга пришла, стала жалеть, да и говорит, что у нее дедушка есть знакомый, отставной военный, так он вроде знахаря. Травки всякие собирает, люди к нему ходят, кто за советом, кто по здоровью. И всем лучше становится.

Долго она меня уговаривала, очень я не хотела никуда идти. В итоге, подруга сама к нему и привезла. Мне до последнего неуютно было, но делать нечего, когда уже перед дверью стояли.

Дверь открыл дед, бодрый, с осанкой, выправкой, но по лицу видно – старенький. Подругу узнал, впустил в квартиру. Я стояла и думала, чем он мне поможет? Обычный пенсионер. А дед подруге сказал в зале посидеть, а сам меня на кухню повел. Сели, ни чая не предложил, ни словом не обмолвился. Сидит, смотрит, а взгляд такой – пристальный, цепкий – одним словом – военный.

Сидели, сидели, чувствую - глупо все. Стала ему про воспаление легких рассказывать, про самочувствие. А он, такое ощущение, что не слушает. В окошко глядит и кивает. Потом прервал меня:

- Давай посмотрим.

- Что посмотрим? – самой неуютно. Думаю, сейчас вот этот старик меня осматривать еще начнет.

- Ну ты же с собой его принесла.

- Что?

- Так ты даже не знаешь? – тут старик рассмеялся, а мне совсем не по себе стало. – Сумку свою давай.

Встала, сходила в прихожую за сумкой. Принесла. Он довольно бесцеремонно вывалил все содержимое на стол и еще потряс, чтобы все попадало. Потом пальцем аккуратно вещи стал отодвигать, будто ищет чего. Сижу, а мне неудобно, все-таки личные вещи. А старик замер и пальцем показывает. Гляжу, а там крестик. Обычный, нательный, только точно не мой.

- Ну вот он, - сказал дед, а сам воды в стакан налил. – Ты его сама возьми, мне нельзя.

Подцепила ногтями крестик, а он странный такой. Весу в нем пару граммов, а тяжеленный. И еще, на том месте, где должен быть лик Христа, все стерто.

- В стакан бросай, - говорит дед. – Я только не знаю, справлюсь ли. Если засыпать буду – буди и главное – сама не спи. Поняла?

Я кивнула. Дед стакан рукой сверху закрыл и забубнил. Ни слова не разобрать: бу-бу-бу и бу-бу-бу. Только на меня эти слова, как сильное снотворное подействовали. Глаза сами стали закрываться, голова к столу клонится. Несколько раз резко вздрагивала, но не помогало. А потом старик как даст мне пощечину – смотрю, чуть не лежу уже на столе. Взбодрилась.

Вскоре сам старик дремать стал. Бубнеж стал медленнее, слова растягиваются, моргает медленно. Я его за плечо потрясу, он снова быстро говорить начинает, но ненадолго этого действия хватало, примерно на полминуты. Так и сидели. Не знаю долго или нет, у меня вообще чувство времени пропало. Просто потом старик замолчал. Я сначала думала заснул, стала его трясти, а он руку со стакана убрал. На дне крест весь почернел, как будто в земле несколько лет пролежал.

Дед встал, воду спокойно вылил в раковину, а крестик просто выбросил в ведро. Поставил чайник на огонь и кричит подруге:

- Марина Александровна, душа моя, пойдем чай пить. А ты, - уже ко мне повернулся, – со стола вещи собери, мне чужого не надо, - и улыбается.

Посидели, попили чай. Он обо всем, что произошло, словом не обмолвился, пыталась несколько раз сама поговорить об этой страшной истории, о порче, о кресте, но Маринка на меня цыкала. Потом уже, когда собирались, денег хотела дать, но дед не взял. Лишь, когда выходила, сказал:

- Проучить надо козу эту… - вроде в пустоту, но на меня смотрит. – Сегодня кто бы ни пришел, чтобы ни попросил, из дома ничего не отдавай. Поняла?

Я кивнула.

- Ну, с богом, - он нас перекрестил с подругой и закрыл дверь.

Тут Маринка как с цепи сорвалась. Все время пока у деда были, терпела, молчала, но вышли, стала вопросами сыпать. Я ей все рассказала, у подруги от этой страшной истории со стертым крестом глаза по пять рублей. Довезла до дома, предлагала со мной посидеть, но уж отказалась. Хватит и того, что весь день на меня убила. Она-то замужняя, в отличие от меня. На том и попрощались.

Но это еще не все. У этой страшной истории есть продолжение. Вечером, примерно около восьми, и правда домофон затренькал. На мониторе моя коллега с работы – Маша. Девчонка еще совсем, веселая, смешная. Мы даже вполне неплохо общаемся. Поднимаю трубку.

- Лен, привет. Слушай, у нас на работе жуть. Главный просил приложения по ноябрю забрать, неизвестно же, когда ты еще выйдешь.

Вообще ситуация похожая на правду. Потому что я все еще на больничном была, а обычно приложения к документам домой забирала. Вот только никто на работе ими больше не занимался, да и срочности никогда никакой не было.

- Маша, у меня нет их, они на работе все, - соврала я.

- Ну, может, поищешь, там точно нет, - настаивала девушка.

- У меня нет их, Машуль.

- Пусти хоть чаю попить, околела, пока дошла.

- Маша, не обижайся, я тут кашляю вся, не хочу тебя заразить. Давай на работе увидимся. И отключилась.

Смотрю в окно на улицу, а девчонка не уходит. Все трется возле подъезда. Потом заскочила с кем-то, минуты не прошло, как раздались звонки в дверь. Я сижу ни жива ни мертва. Она начала уже просто в дверь молотить, кричать что-то. Минут десять, наверное, пока соседка милицией ее не припугнула. Тогда уж Маша убежала.

Через четыре дня я вышла с больничного, чувствовала себя намного лучше. Маши не было. Оказалось, что она попала под машину, у нее какой-то очень серьезный перелом ноги, вставляли даже спицы. Увидела я ее только месяца через четыре, когда она пришла увольняться с работы. Даже не поздоровались. К тому времени я уже знала, что пока болела, Маша активно "крутила хвостом" перед шефом, бралась за мою работу, активно подсиживала. Все же, несмотря на это, не могла не испытывать жалость, глядя на нее, ковыляющую на костылях.

Так и закончилась эта страшная история. Никогда не стройте козни людям. Потому что всем воздастся за грехи, не здесь, так на небе.

(Взято из просторов интернета.)

"Отдашь первое, что встретишь дома..."

Историю я услышала в дороге, в плацкартном вагоне поезда «Москва-Волгоград». Напротив меня на боковых местах ехали двое мужчин, видимо, спутники. Описывать их внешность не вижу смысла: простые заурядные лица, фигуры, одежда. Время они коротали тоже вполне заурядным способом — пили пиво и закусывали таранькой, которую неторопливо, но ловко лущили. Время от времени из-за спин доставалась «пол-литра» и звякала потихоньку горлышком об края стаканов.

Вот уже лампы притушили по всему составу и большая часть пассажиров уснула. А я всё ворочалась с боку на бок: было душновато, к тому же я хорошо выспалась днем, и сон не шел. Невольно я начала прислушиваться к разговору, точнее — к рассказу, который вёл неторопливо старший из спутников.

"…В общем, приговор окончательный, обжалованию не подлежит. Моей маме все тогда говорили, мол «лиха беда — начало» - в том смысле, что судимость эта у меня первая, но явно не последняя. Да и я, признаться, тоже так думал: ну а что ты хочешь, с шестого класса я другой компании не водил, это вроде как само собой разумелось. Но отсидел. Вышел.

Вместе со мной откинулся один вор в законе, Баркан. Вроде как из цыган он был: черный, кудрявый, нос крючком, во рту в два ряда фиксы золотые. Встретились мы в привокзальной пивной. Я там время до поезда коротал, а что он делал — я не знаю. Может, кого ждал. А может, и меня. И предложил он мне сыграть в карты. Я согласился. Что-то выиграл, что-то проиграл, но больше, конечно, второе. И вышло так, что оставалось у меня только-только до дому добраться. Тогда Баркан предложил:

- А давай на судьбу сыграем?

- Это как?

- А вот так: выиграешь ты — станешь вором в законе. Большим авторитетом будешь, все тебя станут уважать. А проиграешь — проживешь жизнь простым работягой, тихо и неприметно.

- Годится! - кивнул я.

И проиграл.

- Как же ты с судьбой моей договариваться будешь? - спросил я, вроде как с поддевкой, а на самом деле обидно мне было, что в авторитеты не выйду!

- Не твоя головная боль, - усмехнулся Баркан. - Договорюсь, не сомневайся. Хочешь еще сыграть?

- Это на что же? Вроде я уже всё спустил, даже жизнь мою лихую воровскую будущую! - во мне всё обида играла.

- Давай сыграем на то, что ты первым в своём доме увидишь! - предложил Баркан. Мне б, дурню, за ум взяться, сказки детские вспомнить — нет, даже не тюкнуло ничего в темечко. И снова мы взяли карты, и снова я проиграл. А тут и состав мой подошел.

- Адрес запиши! - сказал я.

- Не нужно, - усмехнулся Баркан. В углу рта фиксами блеснул... - Когда понадобишься — тебя найдут.

Ну я подхватил свой сидор с монатками — и в вагон.

Доехал. Захожу во двор и вижу: стоит у калитки пацанчик махонький. Может, два годика, может, чуть поменьше. Из одежки — только труселя да крестик нательный. Я даже припух малость от неожиданности. А потом маманя моя вышла из дому с веником. Сперва она меня вроде как не признала. Ну потом опомнилась, и пошло обычное бабье оханье да причитанье, слёзы там, само собой. Я ее спрашиваю:

- Мам, это чей такой?

- Маруси, - ответила мама и вроде как осердилась немного. - Она на заработки уехала, а мальца со мной оставила.

Маруська - соседка наша - разведенкой была, на сколько-то лет меня постарше. Замужем была за каким-то работягой с цемзавода, а года через три он ее бросил — не беременела. Ну я с ней немного до зоны хороводился.

- Из детдома, что ли, взяла? - не понял я.

- Родила.

- Платит она тебе хоть за него? Или даром возишься?

Тут мама моя совсем осердилась и даже веником меня по заду треснула — мол, не болтай ерунды. Прошли мы в дом, пацанёнок на меня поглядывает: новый человек, может, гостинцем каким угостит? А у меня какие гостинцы — одни только мыльно-рыльные принадлежности в сидоре.

Я сперва-то хотел монатки бросить и сразу к ребятам: новости узнать, показаться. Но маманя меня уговорила хоть первый день дома с ней побыть. На стол накрыла, четвертинку достала из шкафчика — всё чин-чином! Посидели. Постелила она мне на обычном моём месте, под репродуктором. Славка (сына марусиного Вячеславом, оказывается, назвали) — насупротив меня на диванчике лёг, мама его стульями припёрла с краю, чтобы не скатился во сне. Сама за занавеской у печи легла. Ну я кручусь потихоньку, а сон нейдет. И тут меня как по темечку тюкнуло! Ё-моё! Я вскочил, подбегаю к мамане, тормошу ее тихонечко:

- Мам, это что, мой сын, что ли?

А мама ровно еще сильнее озлилась: то ли спросонья, то ли еще почему, но ответила очень сердито:

- Сообразил, наконец!

И на другой бок перевернулась: мол, не мешай спать.

А я по хате забегал. И не пойму, то ли радоваться мне, то ли печалиться. И что делать, вообще? Наконец, не выдержал: засветил потихонечку лампу, что над столом висела: она тускленькая была, может, двадцать свечей, может, и того меньше. Залез в буфет — там маманя всякие бумажки хранила; достал свою карточку детскую. Мне на ней три годика, с оборота подписано. Подошел к дивану и сличаю. Похож! Вот как если бы не меня, а Славку сфотографировали! И нос похож, и подбородок, и бровки так же растут: сперва кустик, а потом пореже. Только уши маруськины.

Вышел я на крылечко перекурить это дело. Долго курил, всё думал, как дальше быть. Ну не получалось у меня от родного сына отказаться. Да и маму мою знать надо.

В общем, с утра надел я всё свеженькое и пошел в ментуру отметиться: так мол и так, бывший зе-ка такой-то срок свой полностью отбыл и по месту прописки прибыл. А навстречу мне — Михан, мы с ним вместе служили. Остановились, разговорились, то-сё. Ну я честно сказал: сидел, теперь вот освободился, а что делать — не знаю. И Михан мне предложил:

- А ты иди к нам в бригаду, мне как раз человека не хватает на подхвате. Я же помню, как ты на генеральской даче кирпичи кидал!

Ты не смейся, ну и служил я в стройбате! Не всем же в десантуру идти. В общем, довольно быстро попал я к Михану в подмастерья, так сказать. А была у него бригада крепкая. С весны до осени шабашили: кому колодец выкопать, кому венцы поднять, баньку срубить, а кому и целый дом поставить из кирпича или бруса. Хорошо заколачивали! А зимой нанимались на оклад в какое-нибудь СМУ: хоть деньги и не такие большие, но всё при деле, а если есть желание — можно и квартиру выработать.

Маруся вернулась с заработков под осень, и мы пошли с ней Славку оформлять: не дело это, когда при живом отце пацан под мамкиной фамилией числится. Стал я к ним захаживать: то гостинца Славке принесу, то просто — посидеть. Компания моя, с которой я до отсидки дошел, к тому времени развалилась: кто на юга подался, а кто и на севера, да не по своей воле. Получалось, что время провести мне не с кем. Ну стали мы с Марусей посиживать. А к весне — смотрю, она округлилась.

Мама моя, как увидела — снова за веник взялась. Приступает ко мне: «Твоя работа?» А я что? Отпираться буду? И расписались мы. К осени дочка родилась — Лиза. А еще через три года — принесла мне Маруся двойню, Женю и Аню, парня и девочку.

Вот как раз она с ними лежала — меня мать в область отправила. Приданого мелким закупить, то-сё. Наказала посмотреть двойные коляски — в нашем-то захолустье их днем с огнем... Ну мы со Славиком сели с утра на рейсовый — и айда! Посмотрели, что требуется, и решил я своего сынка в парке на каруселях покатать. А то шутка ли — парень в первый класс скоро пойдет, а на аттракционах ни разу не был!

Пришли мы в парк, гуляем, наслаждаемся. Вещи я заблаговременно в камеру хранения сдал. И тут подходит ко мне... А та игра с Барканом у меня давно уже из головы вылетела. В общем, подходит ко мне какой-то шестерка и говорит:

- Слыш, мужик, тебе Баркан передает, чтобы подходил к бывшей бильярдной!

Тут я, конечно, игру нашу сразу вспомнил. И сердце у меня в пятки ушло — понял я всё!

- Пойдем, - говорю, - сынок, меня тут один дядя хочет увидеть, поговорить.

Бормочу ему таким манером, зубы заговариваю, а у самого сердце сжимается! И не в том дело, как я на глаза матери да жене покажусь, а люблю я Славку! Кровинка он мне родная!

Но дошел. Бильярдную я эту еще помнил, а теперь — окна покоцаны, дверь сорвана. Заходим. Славик мой за мной шкерится, боится. А у окна стоит Баркан, фиксами блестит.

- Пришел, - говорит. - Трусишь, но пришел. Да ты не теряйся — я же тебя насквозь вижу, все твои мыслишки, все страхи. Не хотел ты идти.

Я — молчу. А он продолжает.

- Ну что, договорился я с твоей судьбой? Или не веришь?

Тут уже не отмолчишься.

- Верю, - отвечаю. А у самого зубы стучат.

- Правильно делаешь, что веришь! - а сам подходит и всё на моего мальца косится. Я бы и рад убечь, подхватил бы Славика подмышку — фиг бы он нас догнал. Но я ж воровские законы помню: карточный долг свят. Если я сейчас Баркана кину — всю мою семью на ножи поставят. Губы кусаю, креплюсь. А Баркан всё ближе.

- Да ты не бойся! - скалится. Присел на корточки, тянет руку к моему сыну, по голове норовит погладить. Всё.

Вдруг — вижу! - словно бы отшатнулся. Выпрямился, а лицо такое стало — синее и злое. Но ухмылку еще держит. А Славик смотрит из-под руки. Отошел Баркан обратно, в глубину. И хрипло так произносит:

- Не трусь. Не заберу его. С тобой уйдет.

А я только слышу — зубы у него лязгают. А почему — понять не могу. И какое-то вдруг облегчение накатило — чуть не уписался. Начали мы потихоньку на свет выбираться. Даже оглядываться не хотелось. Я только шептал всё:

- Спасибо! Спасибо, Баркан! Спасибо! Спасибо!

Вернулись. А через какое-то время я стал замечать, что мой Славик вроде бы меняется. По чуть-чуть, по чуть-чуть... Год прошел, другой, третий — не узнать пацана. Вроде бы мой, а вроде и нет. Посуровел, замкнулся. Волос потемнел. И взгляд такой... словно издалека смотрит. На рыбалку позовешь — идет, но улову не радуется, бесед о снастях не заводит. Поговоришь — отвечает, не увиливает, но интереса не показывает. Книжки, правда, много читал. Я многое на них списывал. Но не всё — засела у меня та встреча в бильярдной — занозой засела.

Я как-то не выдержал, спрашиваю как дурак:

- Славик, ты мой или не мой?

А он поднял на меня свои глаза и спокойно так отвечает:

- Какой же я твой, папа? Ты же меня дяде Баркану в карты проиграл!

Так спокойно, по-взрослому рассуждает, словно знает. А я ему про ту игру ни словечка не говорил. Испугался я тогда малость. А Слава продолжает.

- Он смухлевал тогда. Очень хотел меня заполучить — ему надо было силу свою передать. Но это не считается, поэтому я теперь не его. И не твой. Сам по себе.

И улыбнулся мне. Вот той улыбкой, как раньше. А я прямо не знаю, что делать. Пробовал к одной бабке съездить. Так она меня еще на пороге встретила и развернула: «Не помогу тебе. Нельзя в такие дела встревать, да и поздно». Так и живем. Неплохо, но что-то меня с тех пор точит.

После двойни Маруся долго не тяжелела. Те уже в школу пошли, как родилась Люда. Слабенькая была, много сил на нее ушло. Потом уже думали, что всё, но под самую пенсию Маруся мне еще сынка подарила. Стасика. Я его, последнего, очень люблю. Но всё-таки не так, как Славу..."

Наутро мы прибыли в Мичуринск. Ночные собеседники сошли. На платформе их встречали. Стоянка была долгой, и я вышла из вагона. Так получилась, что мне удалось хорошо рассмотреть встречающего: молодой мужчина с темными кудрявыми волосами и темными глазами. Он принял у старшего сумку и приобнял его за плечи.

(Взято из просторов интернета.)

Серёга

На день ВДВ ко мне приехали друзья, с которыми мы вместе тянули тяжелую лямку армейской службы. Посидели, выпили, повспоминали нашу лихую молодость. Утром, когда ребята стали разъезжаться по домам, ко мне подошел Макар и поинтересовался, собираю ли я еще истории о войне. Я ответил утвердительно. Он передал мне номер телефона и сказал: "Позвони". Через пару дней я позвонил по номеру, что оставил мне Макар. Телефон долго не отвечал, и, когда я уже хотел отключить вызов, мне ответили. Я представился, сказал, что телефон мне дал Макар, и, изложив суть моего звонка, предложил встретиться. Мой оппонент долго молчал, я слышал в телефон его частое дыхание, наконец, он предложил: "Хорошо, давай завтра в 12 на городском кладбище".

Расстояние в 200 верст я преодолел за два с половиной часа. Мне было интересно встретиться с этим человеком, но больше интересовало место встречи с моим новым знакомым. Подъехав к кладбищу, я вышел из машины и увидел, что у кладбищенских ворот стоял мужчина лет около сорока, он опирался на костыли, правой ноги у него не было. Я закрыл машину и подошел к нему, он как будто не замечал никого, стоял и курил. Когда я подошел к нему вплотную, он поднял на меня глаза.

- Привет. Это ты мене вчера звонил?

Я утвердительно кивнул.

- Саня, - представился он и протянул руку.

Я в свою очередь пожал его руку, и он, не говоря ни слова, пошел в сторону ворот. Через десять минут хождения между надгробий мы вышли к черному мраморному надгробию.

- Знакомься: это Серега.

С памятника на меня смотрел парень двадцати лет, обычный русский парень, но его улыбка была похожа на улыбку Джоконды: не понятно, то ли он радуется, то ли грустит. Мое молчание прервал Александр.

- Серега… Он меня. Ну, тогда спас.

Тихонько присев на лавочку, Саня достал сигарету, помял ее и закурил. Курил, жадно вдыхая горький дым дешевого табака, бросив окурок, достал новую, прикурил и начал свой рассказ.

- Мы с Серегой с первого класса дружили, они тогда только переехали из Перми, родители его устроились на наш комбинат. Жили мы в одном доме вместе все детство, потом вместе по девчонкам… потом армия. У военкома просили, чтобы вместе. Тогда в 93 в армию не хотел никто, и военком пошел нам навстречу. Серёга должен был уйти осенью, а я его утянул весной. Шумные проводины, перрон, армия. ВДВ. В одном батальоне, в одной роте, кровати рядом. До дембеля уже немного. Утром "рота, подъем", в ружье, посадка в машины. Конечная точка маршрута - Грозный.
В тот день стояла мерзкая погода, моросил мелкий противный дождь, которому не было конца, бушлаты намокли, сухим местом было только то, что под броником. В пяти километрах от нас разведка попала в засаду и уже десять минут вела неравный бой. Наша колонна в срочном порядке была направленна к месту боя. Мы с Серегой сидели на броне головного БТР. До места боя уже оставалось минут пять, мы уже слышали стрельбу и взрывы, как вдруг что-то ударило в бок БТР, и горячей волной скинуло меня с брони. Очнулся от резкой боли в ноге, попробовал встать, но от боли потемнело в глазах. Кругом шел бой, видимо, боевики заметили приближение колонны и встретили её шквальным огнём. Я видел, как гибнет колонна, наше место боя было не в нашу пользу, так как мы были в низине, а боевики били со склона, и места для маневра не было. Через полчаса всё стихло, я лежал в жидкой грязи в метрах десяти от БТРа, боль я уже не чувствовал, просто лежал и смотрел в небо, и думал: "Ну вот и всё". Я уже слышал, как духи спускаются и добивают наших солдат, страха не было, просто хотелось, чтобы всё закончилось как можно скорее. Вдруг вижу: идет Серега, и идет в полный рост. Ну, думаю, дурак! Духи рядом, а он, как по парку, разгуливает. Подошёл ко мне, взял за лямки РД и стал тащить в небольшой овражек, который был слева в метрах пятнадцати от меня. Тащит и улыбается. Я злюсь на него: чё это он лыбится? Кругом духи, а ему весело... Дотащил меня до оврага, сел рядом и сидит, смотрит на меня и улыбается. Потом темнота. Очнулся в Ханкале, в госпитале. Рядом сидит капитан. Увидел, что я пришел в себя, стал задавать вопросы про то, как начался бой, где кто был. В общем, послал я этого особиста... Утром пришел комбат, сказал, что выжили два человека с колонны: я и Васька. Остальные погибли. Я ему говорю: "Серега ещё живой, он меня вытащил!" Комбат посмотрел на меня, как на сумасшедшего, и сказал, что Серега погиб в первые минуты боя. Заряд с РПГ попал рядом с ним, его посекло осколками всего и оторвало руку.
Ногу у меня отняли, вручили в госпитале Орден Мужества и отправили домой. Многие не верят в то, что я рассказал, но я знаю: это Серёга спас меня.

(Взято из просторов интернета.)

Колдун-экстрасенс

В общем, хожу я для поддержания формы заниматься в тренажерный зал. И есть там у нас тренер, зовут его Алексей. У Алеши потрясающее спортивное тело, ровный шоколадный загар, синие глаза, светлые волосы. В общем, полный отпад. Его специальность - помогать худеть толстушкам, поэтому даже самые стройные дамы в фитнес-центре хоть раз с ним консультировались по поводу нагрузок и диет. Вот и я тоже обратилась к нему по этой теме, и по ходу тренировки мы разговорились. Он рассказал, что считает, что ему сильно помог в жизни один забавный колдун-экстрасенс. А вот сама история.
Родители Алеши погибли в аварии, когда ему было 9 лет, бабушка была очень пожилая, поэтому мальчик попал в детский дом. Как там жилось домашнему ребенку, пережившему гибель родителей, даже говорить не буду. Примерно через 1 год Алексея усыновила тетка – двоюродная сестра матери. Так у мальчика началась новая жизнь.
Алексей рос, что называется, трудным подростком: часто убегал из дома, курил, выпивал, его поставили на учет в детскую комнату милиции (не знаю, как это правильно сейчас называется). Тетка - хорошая, в целом, женщина - на него особо повлиять не могла, потому что все воспитательные беседы заканчивались скандалом и очередным побегом Лехи из дома. Это продолжалось довольно долго, и неизвестно, что произошло бы с парнем дальше, если бы не случай.
Однажды 16-летний Алексей за драку попал в отделение милиции. До разбирательства и прихода тетки его закрыли в небольшой комнате вместе с каким-то дедом. У «сокамерника» было печальное, задумчивое лицо и «фонарь» под глазом. При этом дед оказался весьма разговорчивым и нажаловался, что он, дескать, самый настоящий колдун-экстрасенс, а его приняли за жулика и развратника. За лечение геморроя, грибка и чирьев (фурункулов) он берет деньги, а от вредных привычек кодирует за 5 минут и бесплатно. А тут у соседки чирей на заднице вскочил, ну он ее и полечил. К несчастью, пришел ее муж и не понял ситуации. В общем, не заплатили ему за работу, да еще по щам надавали.
Леха ржал над его рассказом до боли в животе. И дед вскинулся:
- А хочешь, докажу, что я настоящий колдун?!
- Валяй, колдуй!
Дед достал из кармана куртки свечку, спички и пучок какой-то сухой травы. Леха предположил, что «колдуна» за траву и взяли, после чего вообще не мог разогнуться от смеха. А дедок, не обращая внимания на реакцию парня, что-то пробормотал, зажег свечку и подпалил траву. По комнате пополз удушливый и вонючий дым.
- Дед, ты охренел, ментовку спалишь!
Леха попытался отобрать у «колдуна-экстрасенса» тлеющий пучок, но тот ловко увернулся и запрыгал вокруг него, размахивая своей вонючкой и приговаривая:
- Я из тебя, дурака, человека сделаю.
Парень не знал, плакать ему или смеяться, но тут в комнату ворвалось спасение в виде высокого и жилистого лейтенанта милиции, который обезвредил уже вошедшего в раж деда. Свечка и спички были конфискованы, почти сгоревший пучок травы отправлен в пепельницу, залит водой из кувшина и утилизирован в мусорное ведро. Деда увели, не забыв открыть окно, чтобы Алексей не задохнулся.
Понятное дело, тетка вызволила из застенков непутевого племянника. Предварительно они выслушали целую лекцию от инспектора по делам несовершеннолетних, и Леха в сотый раз дал клятву «больше так не делать». Выполнять ее он, конечно, не собирался и в тот же вечер удрал к приятелям на пустырь.
Компания собралась в полном составе. Приятели принесли самогон и какую-то закуску. Алексей рассказал про «колдуна-экстрасенса», все хорошо поржали. Ну, в общем, налили ему, как герою дня, полстакана самогона, мол, выпей и расслабься. Леха его в рот набрал, а проглотить не может. Вообще. Никак. Словно в горле перегородка стоит. Пришлось ему сделать вид, что поперхнулся, и все выплюнуть. Курить тоже не хотелось, хотя к этому времени он уже плотно пристрастился к сигаретам. Более того, у Алеши вдруг сильно заболела голова. Сказав друзьям, что плохо себя чувствует, он отправился домой.
По дороге домой головная боль прошла, но возвращаться назад Алексей не стал – о самогоне было противно думать и хотелось спать. Тетка была несказанно рада его возвращению.
Однако на следующий день странности не кончились. Начнем с того, что выпить с друзьями он опять не смог и впервые стал объектом насмешек в этой компании, в итоге со всеми рассорился. А по дороге домой, увидев, что два каких-то чувака напали на одного, со злости полез в драку, чтобы помочь бедолаге. Вместе они наваляли противникам, и те удрали, оставив на асфальте зубы и пуговицы. В итоге познакомились, выяснилось, что Максим (так звали парня) поднял в тренажерном зале столько железа, сколько Леша за свою жизнь не выпил пива. В целом он и так бы с нападавшими справился, но за помощь все равно спасибо сказал. Максим пригласил Алексея походить на тренировки, и тот, дико себе удивляясь, согласился.
После этого жизнь Алеши круто изменилась. Дворовая компания осталась в прошлом, все время и интересы занял спорт. Бывшие приятели делали попытки помириться, приглашали на пустырь и в прочие злачные места. Леха даже пару раз сходил к ним, но быстро понял, что ему все это больше неинтересно. На этой почве был конфликт, но тут помогли уже новые друзья.
Отметим, что пить спиртное и курить он так и не мог. Не то чтобы сильно надо было, но это его беспокоило. Врачи никаких отклонений не обнаружили, и парень благополучно закрыл для себя этот вопрос.
Спустя несколько лет, уже закончив физкультурный институт и работая персональным тренером в фитнес-центре, Алексей со своей девушкой Оксаной поехали навестить ее родителей, который живут в том же районе, что Алешина тетка, только в частном секторе.
Леша вкалывал на тещином огороде под восторженными взглядами окрестных девчат (которые там, типа, мимо гуляли), и вдруг его позвал смутно знакомый голос.
- Эй, ты, подойди-ка сюда!
Алексей поднял голову и увидел того самого деда – колдуна-экстрасенса. Дедок выглядел довольно бодро и явно торжествовал.
- Ну что теперь скажешь? Стал ведь человеком, как я и обещал!
Леха хотел было возразить, но тут же вспомнил, как после встречи с этим стариком резко бросил вредные привычки. И решил просто его поблагодарить, раз уж он так этого ждет.
- Спасибо, дед! Э-э… А снять заклинание можешь, а то даже на Новый Год шампанского выпить не могу.
Но, оказалось, не судьба. В это время на огород вышел будущий тесть и как заорет:
- А ну пошел отсюда, старый хрен! Попробуй тут еще раз появиться, я тебя поленом пришибу, жулик паршивый!
Ну и еще добавил несколько жутко матерных фраз вдогонку удирающему колдуну-экстрасенсу.
Как оказалось, будущая теща Алеши и была той самой «соседкой», которой несколько лет назад дед сводил фурункулы, а тесть - непонятливым мужем.
Теща втихую рассказала Алексею, что «чирей»-таки прошел после колдовского сеанса, но муж до сих пор ей припоминает незабываемую картину лечения: она с голой жопой и сзади дед с горящей свечкой в руке.

(Взято из просторов интернета.)

Мёртвая вода

Так сложилась жизнь, что моя активная и энергичная мама в 57 лет стала инвалидом 1 группы из-за инсульта. Поэтому походы по поликлиникам и лежания по больницам для нас, увы, не редкость. И вот, в одной из больниц, ожидая беседы с врачом, я случайно разговорилась с одной из пациенток отделения неврологии.
Маленькая, на вид немолодая женщина с чуть желтоватым, покрытым мелкой сетью морщин лицом буквально сразила меня наповал, сказав, что ей всего лишь 30 лет.
- Я раньше другая была - красивая, выглядела даже моложе своего возраста, пока меня одна подлая душа мёртвой водой не напоила. Я тогда тоже думала, что живая и мёртвая вода – из области сказок. Оказалось, что это совсем не сказки, а страшное дело, - женщина достала из кармана халата фотографию и протянула её мне со словами, мол, вот я какая должна быть.
Со снимка на меня смотрела её копия, но моложе лет на 20, словно дочь, о чём я ей и сказала. Та рассмеялась и показала паспорт (поясняю: она заполняла больничную анкету, для этого нужен паспорт, а в паспорте была фотка). Тут уже сомнениям места не осталось.
У врача я аккуратно поинтересовалась, от чего лечат мою новую знакомую. Доктор вначале говорить не хотел, ссылался на врачебную этику. Но когда я объяснила причину своего любопытства, подтвердил, что ей действительно 30 лет и у неё тяжёлое неврологическое заболевание непонятного происхождения.
Погостив у мамы, я зашла и в палату к этой женщине и попросила рассказать, что с ней случилось, та согласилась. Имя знакомой меняю из этических соображений.


…Незамужняя Софья жила в крупном посёлке городского типа, работала учителем английского языка в местной школе. В большом благоустроенном частном доме она жила одна: родителей забрал в Москву брат-бизнесмен. Как и у большинства незамужних дам «под 30», у Сони было много подруг. Особенно она сдружилась с Натальей, которая работала в школе библиотекарем.
Однажды в поселок приехал цыганский табор. Цыгане расположились на самой окраине и стали давать музыкальные представления со скрипкой и медведем и, конечно, гадать на будущее. Кроме того, развернули торговлю разными цветными тряпками – платьями, платками, вязаными шалями и бижутерией. Постепенно местные к ним привыкли, тем более что цыгане вели себя вполне корректно и «безобразий не нарушали».
Особой популярностью среди сельчан стала пользоваться жуткая старуха-гадалка. Бабка с длинным носом и пронзительными черными глазами гадала на картах, занималась приворотами-отворотами и, по её собственным словам, «владела водным колдовством».
Вот за волшебной водичкой к ней люди и зачастили. Ведьма продавала живую и мёртвую воду. Польёшь огород мёртвой – нет сорняков, польёшь живой – огурцы, помидоры растут как на дрожжах. В редком доме банок с этой водичкой не стояло. Но, как известно, долго мирным атом быть не может.

Первым умер местный алкаш – дядя Коля, который всю жизнь «воспитывал» кулаками жену и троих детей. Никто, в общем-то, не расстроился из-за такой потери. Но вот помер он как-то странно – перед смертью пожелтел, высох весь, сморщился, словно состарился. Тогда на это особого внимания никто не обратил – решили, что печень сдала или сердце – столько-то бухать.
Потом скончалась жена местного фермера. Молодая, длинноногая, грудастая молодуха, которая, как знал весь поселок, редкого мужика пропускала, внезапно скукожилась и за несколько дней угасла. В общем, умерла с теми же симптомами, осчастливив свекровь.
По поселку пошёл слух о смертельной инфекции, который специалистами так и не подтвердился.
Следующим умер местный лесник, который, что интересно, полгода назад увёл у приятеля жену.
Тогда-то и пошли разговоры о мёртвой воде, что ей не только сорняк «того» можно. Местный участковый даже сдал бабкину воду на экспертизу «на предмет отравляющих веществ», но ничего не подтвердилось.
Соня вообще этим сплетням не верила. В смерти алкаша не было ничего удивительного, жена фермера – ну бывает и такое, что молодые умирают от болезней. Что касается лесника – его зверьё какое-нибудь покусать могло…

Однажды в школу пришел новый учитель физкультуры Михаил – красавец, спортсмен, боец (детишкам открыл секцию самбо) и неженатый. Софье он сразу понравился, как и Наталье. И, как бывает, вскоре женская дружба переросла в соперничество.
Мише больше понравилась Соня, и они стали встречаться. Наташа предприняла несколько попыток отбить жениха у бывшей подруги, но потом вроде успокоилась. Они с Соней даже стали общаться. И вот однажды Наташа явилась к Соне в гости с пирогом и бутылкой шампанского, мол, давай мириться, нечего из-за каких-то мужиков ссориться. Софья обрадовалась такой перемене в настроении Натальи, и они просидели за разговорами чуть ли не до утра.
Через день, в понедельник, Соня проснулась очень поздно, безнадёжно опоздав на работу. Молодая женщина чувствовала себя совершенно разбитой, было больно даже шевелиться. Так и пролежала в постели до вечера. Звонил Михаил, она сказала, что приболела. Ночь оказалась бессонной. Даже снотворное, которое раньше работало как часы, ей не помогло. Утром она вспомнила, что уже сутки ничего не ела и не пила. Но так и не смогла заставить себя встать с постели. Вечером пришел взволнованный Михаил. Забежав в спальню, он резко остановился:
- Вы кто? Где Соня?
- Миша, ты что? Это же я…
Михаил медленно подошёл к кровати и с ужасом и недоверием на лице стал её разглядывать. Это заставило Соню, несмотря на боль и тяжесть, подняться и подойти к зеркалу. Когда она себя увидела, то потеряла сознание.
- Я сразу себя даже не узнала. Из зеркала на меня смотрела морщинистая старуха с жёлтой кожей и обвисшими веками... Не мудрено, что Миша меня не узнал, - рассказывала мне Софья.
Пока Михаил звонил врачу, Соня вспомнила череду смертей в поселке с такими же симптомами, вспомнила и слухи о мёртвой воде. И страшно испугалась, припомнив, что в последний раз ела и пила вместе с Натальей 2 дня назад, причем чай ей наливала «лучшая подружка».
Соня сказала Михаилу, что врач ей уже не поможет, и попросила отвезти к цыганке. Тот отнёсся с недоверием, взял обещание, что после цыганки Соня немедленно ляжет в больницу, но просьбу исполнил.
Когда цыганка её увидела, то сразу закричала что-то на своем языке, попутно выгоняя всех из своего жилища – небольшого шатра, где она проводила сеансы магии и гадания. Остальное Соня помнила как в тумане. Цыганка уложила её на лежанку, схватила ковш, плеснула в него воды и что-то быстро над ним заговорила. Вначале она бормотала тихо, потом стала кричать все громче и громче и, в конце концов, просто взвыла. Соне показалось, что над ковшиком начал подниматься пар и вода в нем забурлила, как при кипении. Внезапно цыганка замолчала и, подойдя к Софье, сунула ей ковш под нос и потребовала выпить всё до капли. Глядя в её глаза, словно под гипнозом, Соня выпила всю воду, которая была вполне обычной, холодной, свежей, и сразу заплакала. Ей казалось, будто по её щекам катятся густые, как смола, слёзы, она вытирала их руками и видела обычную воду. Цыганка же сказала, что Софья вовремя к ней приехала, иначе лишилась бы жизни.
Пока Соня приходила в себя, цыганка рассказала, что дар воды передаётся у них по наследству. Вода вообще очень восприимчива к человеческим эмоциям. Так вот в её роду передаётся искусство проклинать и благословлять воду, из-за этого она и приобретает те или иные чудесные качества. Судя по всему, Софью кто-то напоил мёртвой водой, которую цыганка наговорила против сорняков. Хоть смерть и отступила, с внешностью и здоровьем Сони, по словам цыганки, уже ничего нельзя было сделать.
Софья знала, кто это сделал, и понятное дело, захотела отомстить. А цыганка сказала, что в этом нет нужды - того, кто хоть раз использовал её воду не по назначению, и так ждет скорая смерть.
- Надо быть полным идиотом, чтобы сделать такое с человеком, ведь за всё приходится платить.
Наталья и еще несколько человек из поселка (жена алкаша, мать фермера и местный скотник – тот самый, у которого увели жену) вскоре погибли при взрыве газового баллона на пристани. Их останки потом долго вылавливали из реки, так как при взрыве пристань развалилась и ухнула в воду. Пострадавших было гораздо больше, но все, кроме этих, выжили. Табор ушел из поселка как раз в день этого трагического события. Цыгане свернули свои лавочки и шатры и отбыли в неизвестном направлении.

Вскоре после этого Соня и Михаил расстались. Он уехал на заработки на север и больше не вернулся. Софья уж не могла следить за частным домом, и брат купил ей квартиру в городе. Так и живёт с тех пор, периодически попадая в больницу.
Напоследок она мне сказала:
- Ты меня не жалей, я уже это всё пережила и выгляжу гораздо лучше, чем три года назад, когда это всё произошло. А знаешь почему? Я с тех пор над каждой каплей воды наговариваю, что я молодая, здоровая и красивая. И очень верю, что поможет.
Такие вот дела. Мы с Соней виделись ещё два раза, потом врач сказал, что её выписали из больницы и она уехала домой.

(Взято из просторов интернета.)

Захар

Из моих историй многим из Вас уже известно, что некоторое время я проживала одна, выстраивая свою карьеру, как усердный бобер. Известное дело, личная жизнь была ни к черту. Принцы в душных офисах работать не желали, и Тиль Швайгер с авансовым отчетом за оттиском «потрачено», к нам в бухгалтерию никак не шел. Доступные же нам коллеги - соблазнители или не устраивали ростом, или чувством юмора, или цветом «галстуха». Так мы и работали: молодые, образованные, незамужние, с утра, до вечера беседуя на тему: «Уж замуж хочется, а Германа все нет».

На работе было нескучно, коллектив был дружный. Но вот вечером признаться было тоскливо идти домой. Телевизор, ноутбук и я. И вот решила я завести себе котенка - все же живая душа. Так я превратилась в сильную и независимую женщину.
Я хотела завести кота непременно дымчато-голубого окраса и с хвостом пушистым до чрезвычайности. И, наконец, нужные цвет и размер были найдены по объявлению. Проживал мой будущий питомец в частном доме, с голубыми ставнями, перед воротами которого стояла куча припаркованных машин. Когда мы с подругой прошли во двор, мы увидели целую очередь из людей, с детьми и без, разных возрастов. Оказалось, что в доме жили бабушка - татарка с внучкой. Бабушка очень хорошо гадала на бобах, могла и лечить. Была она уже на ту пору очень старенькой. Котика у них я забрала и мы уехали.

Кота я назвала брутальным именем Захар. Рос он очень смышленым и страшно красивым животным. Многие мои друзья и родственники говорили, что он еще и лечебный. Собственно, моя мама только поэтому его и терпела, приезжая ко мне в гости. Если болела голова, все знали, что Захара придется носить вместо шапки на голове, пока боль незаметно не пройдет. Заболел живот - кота не удавалось скинуть, он просто маниакально цеплялся за одежду коготками и все равно усаживался в «нужном» месте, засыпая минут на 20. Ну а если просто случалось плохое настроение, конфликт на работе, нагоняй от руководства, он ложился на область солнечного сплетения и спал, как портовый грузчик, после трудового дня. И, правда, через некоторое время становилось просто и легко, как после порции настойки пустырника.

Ко мне часто приезжали подруги на чай с плюшками. И вот, однажды, ко мне пожаловала одна приятельница. Только девушка прошла в кухню и села на диванчик, Захар уже подбежал к ней и стал обнюхивать «чужака». В следующую же секунду кота отбросило на полметра над полом. Он как-то кубарем укатился аж в центр кухни и просто сел, почти как человек, сел с вытаращенными глазами... Мы с подругой перестали разговаривать, я осторожно наклонилась к нему, чтобы взять на руки, а тот только жалобно посмотрел на меня, не шевелясь, и тихонько звякнул «мяу». Подруга довольно нервно засмеялась, сказав что – то по поводу неадекватных животных и мы, пошутив на эту тему, поспешили забыть об этом. Вскоре, моя подруга перенесла серьезную операцию, которая не прошла без последствий и по сей день.
Через некоторое время ко мне пожаловала еще одна подруга. Она очень увлекалась магами-колдунами. Шутки - шутками, но в какой-то момент я начала понимать, что увлечение перерастает во что-то более серьезное. Одеваться она стала как-то мрачновато, во всем видела тайный умысел и грузилась из-за всякой чепухи. Все наши разговоры непременно начинали крутиться вокруг разных способов привлечения удачи, приворотов - наворотов и т. д. И вот, пришла она ко мне в гости, это было в первый и последний раз. До ее прихода кот гонял мух, радовался сытной жизни и чувствовал себя, на мой взгляд, превосходно. Подруга, пройдя в зал, присела в кресло. Кот по старой схеме, обнюхал гостью. Дальше с ним произошло что-то несусветное. Я заранее прошу прощения перед читателями.
Не спуская глаз с моей подруги и громко мяукая, Захар запрыгнул на кровать и напустил на покрывало лужу каких-то чудовищных размеров. Потом его сразу же пробрал страшный понос. Затем, я впервые в жизни увидела, как кот «метит» территорию. Так неловко мне не было никогда в жизни. Пытаясь собрать его в кучу уже вместе с навсегда испорченным покрывалом, мне все же не удавалось его достать. Он отбегал, снова пуская лужи, какие-то струйки, при этом его не переставало раздирать страшное несварение. Все это вместе случалось с ним сразу, как ему стоило только с ужасом взглянуть на мою несчастную подругу. Она уже и сама обратила на это внимания, задав мне вопрос, мол, почему он на нее так реагирует? Я же в ответ пожимала плечами, и в конце этой внезапной вакханалии, просто закинула в ванную и кота и покрывало.

Вскоре, кот заболел. Что-то с костями. Он мог прыгнуть с дивана на пол и уже не встать на одну из лапок. Вывихи, костные мозоли, невозможность сначала сидеть, а потом полный отказ ходить. В ветеринарной клинике мне посоветовали его усыпить. Моему горю не было предела. Я попросила посоветовать хоть что-нибудь. Доктор сжалилась и посоветовала мне кучу народных рецептов, которые могли бы ему помочь, хоть и не были уже панацеей. Только вот обезболивающего препарата никакого посоветовать не смогли - Захар ужасно мучился, тихонько и часто дышал, ни на что не реагировал, дотронуться до себя не давал. Однажды, у него даже случилась остановка дыхания. Я начала его трясти с такой силой, что кажется, только поэтому не дала его сердцу остановиться. Притом, что он уже практически ползал, он непременно добирался до своего лотка, настолько он был воспитан и послушен. Утром мне нужно было оставлять его на солнце, чтобы хорошо усваивался Витамин D, укрепляющий кости, это с его – то густой шерстью... А вечером я бежала с работы, чтобы проводить остальные процедуры – разводить таблетки мумиё, желатин и прочее. Кот стоически терпел эти мучения месяца 2, утром лежа на балконе, вечером лежа на диване, пока однажды… Я крутилась в кухне, когда у своих ног услышала твердое и требовательное «мяу». Я не поверила своим ушам. Привыкла, что кот мой не ходил и уже забыл, что такое прыгнуть с дивана. Когда я посмотрела вниз, то увидела своего Захарку. Он сам пришел в кухню за едой, не дождавшись, когда еду принесу ему я. Только тогда я заметила, как он раздобрел – благодаря мумиё и кальцию, мускулатура стала развитой и мощной, шерсть стала блестеть, а сам он значительно подрос и выглядел здорово! В общем, мы выздоровели и выжили!

Время шло. Как-то утром собираясь на работу, в программе «Доброе утро», я услышала один интересный репортаж. В нем говорилось, что если у одинокой девушки в квартире живет кот (именно кот, а не кошка, на это просили обратить внимание), то она никогда не выйдет замуж. Помню, как тревожно мы переглянулись с Захаром. Я задумалась и тут же решила в эту примету не верить. На работе же я, посмеявшись, рассказала ее девчатам. Со временем это все забылось и, все далее случившиеся факты я сопоставила уже недавно, поэтому и пишу сейчас эту историю.

Настало время долгожданного отпуска, 2011 год. За Захаром я попросила ухаживать свою сестру в течение недели, попросив выполнять все инструкции по кормлению, поглаживанию и прочем уходе за нежным котом. Сестра котов обожала, заодно у нее появилась возможность побыть у меня на хозяйстве, сменив обстановку в летние каникулы. И вот, 5 июля, я уехала на курорт. 6 июля мне позвонили, сообщив, что умерла моя бабушка. 6 июля из дома убежал мой Захар. И 6 июля, когда я мчалась обратно домой, услышав печальное известие, мне впервые позвонил мой будущий муж, который до этого дня никак не решался этого сделать. Так, мой лечебный кот, навсегда оставил дом, почувствовав беду, случившуюся в семье своей хозяйки, одновременно, дал возможность появиться в моей жизни дорогому мне человеку, освободив для него место.

Самое интересное, что имя «Захар» в моем доме так и не исчезло. Моего мужа зовут очень редким, русским именем, которое почти созвучно с именем Захар. Мои родители и друзья, первое время называли его Захаром, потом извинялись, путались, и снова забывали, как его зовут. Когда я, краснея за своих невнимательных сородичей, извинялась перед своим женихом, он просил не извиняться, и говорил, что еще с детства привык, что его путают с Захаром. Теперь мои подруги шутят надо мной, мол, «зазвала» себе всё-таки Захара в дом.
Такая вот история.

(Взято из просторов интернета.)

За чужой счет!

История, которую я здесь опишу, произошла в моей жизни да, в принципе, и происходит до сих пор. Обратите внимание на хронологию событий - девушка, о которой пойдет речь, появляется в моей жизни с определенным ритмом.

Началось всё в январе 2000 года. В ночь на Рождество. Оксана, так ее зовут, осталась у меня ночевать в эту ночь. Мы постелили себе на полу в большой комнате перед телевизором. Дом у нас частный. Родители мои уехали в гости, в г. Вязму к старым друзьям. Мы посмотрели фильм и стали готовиться ко сну. Во время просмотра я краем глаза замечаю, что в коридоре начинает поблескивать что-то похожее на искру, знаете, вспыхнет и гаснет, как будто яркая вспышка. Значения этому не придала, мало ли, может, показалось. Ровно в три часа ночи четко вижу, как между телевизором и окном начинает сгущаться темнота, образующая фигуру, и это что-то начинает приближаться ко мне. Повторю, спали мы на полу, соответственно, вижу я все снизу вверх. Так вот, это нечто остановилось на расстоянии 15-20 см. от меня, ног нет, а вот «одежда» более походила на рубище, грубая ткань свисала лохмотьями, капюшон… Постояло оно минутки две-три и начало перемещаться к подруге. Как сейчас помню, страха не было, было что-то похожее на оцепенение… Дальше только визг Оксаны - попытка прокричать, что это ее царапнуло. Оказалось, что искру, равно как и появление сущности, видела не только я, но и она… До шести утра мы просидели со включенным светом, с наступлением семи часов утра Оксана сбежала к себе домой, прихватив бутылку святой воды, принесенной моей мамой из храма. Для меня следующие ночи до приезда родителей прошли более чем спокойно.

Наступает 2004 год. Я замужем, родился сын. Живу у мужа, но в том же поселке. Вышла погулять с сыночком и снова встретила Оксану, мы не виделись с 2000 года. Приглашаю в гости на чай. Посидели, поговорили, школьные годы вспомнили, посмеялись над тем случаем - мол массовая галлюцинация у нас была. Наступил вечер, она, соответственно, уходит домой, пытаюсь уложить сына, а он ни в какую – орет, сопротивляется… Свекровь умыла ребенка святой водой, ребенок уснул. На следующий день звонок в дверь, открываю, а на пороге Оксана с тортиком в руках… Вечером с мужем первый скандал… И понеслось как по накатанной, что ни день, то скандал… В общем, через два месяца расстались, развелись. Оксану больше не видела.

В 2008 году вышла замуж снова. Через месяц после свадьбы с неизвестного мне телефонного номера идёт звонок. Угадайте, кто? Догадались? Правильно! Оксана! Разговор с ней был минимальным: «Привет, Привет.», а больше ничего - ни о жизни, ни о чем. А вечером мы со вторым мужем достаточно серьезно переругались. Разъехались. Помирились, съехались обратно. Номер телефона сменила, снова звонок - опять она. Просится в гости, естественно, что от меня получает отказ. На мой вопрос где взяла номер, она ответила, что у знакомых. Вечером звонила мама и рассказывала, что Оксана пришла к ней домой и пыталась навязаться на чай. Мама сослалась на очень сильную занятость. В общем, снова на время она пропадает и появляется уже в 2013 году, в соц. сетях меня находит, и начинаются вопросы от: «С кем живешь сейчас?», до: «Как здоровье у сына?», а сыну, к слову сказать, в 2013 году был поставлен диагноз «абсансная эпилепсия». Естественно, что ей никто ничего не рассказывает, и она попадает в черный список. Проходит год. Весной 2014 года приезжает из г. Волжский знакомая с дочерью. Дочь умеет хорошо гадать, а сама знакомая людей лечит, я беру сына и бегом к ней в гости. Вердикт - порча с постоянным подделом, отъем удачи и здоровья, поддел на одиночество, попытка подмены судьбы - то, что должно быть у нее, она отдала мне, а мое пыталась забрать себе. Снимает. Ставит защиту.

Вечером звонила старшая сестра, сказала, что меня разыскивает девушка, которую зовут Оксана… Хоть у Оксаны и обеспеченная жизнь, а у мужа бизнес, она не работает, сидит дома с детьми, ездит на иномарке, но ей покоя не давала чужая жизнь. Итог - 2015 год, после неоднократных попыток добраться до меня снова (почему именно до меня, так и осталось для меня загадкой по сей день), Оксана потеряла то, что имела, муж попал в аварию. Слава Богу, что хоть жив остался, оклемался, завел любовницу, а сейчас они разводятся и делят имущество. Ей придется снова выходить на работу, квартира сгорела… Ну да Бог с ней, с Оксаной… У сына моего диагноз был снят! С мужем все отлично! Дочка в сентябре пойдет в садик!

P.S. Но вот что не дает мне покоя, та сущность в 2000 году, она получается гнала Оксану из моего дома?

(Взято из просторов интернета.)

Куда приводят мечты

Не могу сказать, что история эта произошла с моей лучшей подругой. История эта случилась с нами. Жизнь сложилась так, что поделиться своими бедами подруге было не с кем. Уж очень личная была эта беда. Поэтому я разделила её горе.
Со своей лучшей подругой Машей я познакомилась после первого курса университета в доме отдыха. Провели мы в одном номере десять дней и не думали, что это случайное знакомство перерастёт в крепкую дружбу на долгие годы.
Когда мы вернулись в город, я пришла в гости к своей новой знакомой. Пригласила она меня в квартиру своей мамы. Она представила меня Марине Ивановне, мы пили чай, разговаривали, шутили. Мне тогда очень понравилась мама Маши, но было в ней что-то странное. Она уж очень внимательно смотрела на меня. Это смущало.
Приятельница, увидев моё недоумение, поспешила объяснить.
- Не обращай внимания. Она у меня эзотерикой увлекается. Что-то на тебе рассматривала.
Признаться, стало сразу не по себе. Что она там рассматривала?
На следующий день мне позвонила Маша и сказала, что её мама приглашает меня в гости. Марина Ивановна решила познакомить меня с неким Сергеем, который приходился ей хорошим знакомым. Я не знала, что и думать. Подруга пояснила мне, что этот Сергей какой-то экстрасенс или маг, с которым с большим удовольствием общается её мама. Он рассказывал ей о параллельных мирах, биополе человека, духовных учителях и о чём-то ещё. Маша не особенно интересовалась этим, но к увлечению своей мамы относилась спокойно.
К счастью, когда я пришла в гости, оказалось, что Сергей задерживается. Так и не дождавшись его, мы спешно убежали в кино.
Только спустя годы, я поняла, как мне повезло в тот день. Впрочем, как и во все последующие, когда Марина Ивановна приглашала меня в гости, но, по странному стечению обстоятельств, этому знакомству с её другом - экстрасенсом не суждено было сбыться.
В квартире Марины Ивановны я была частым гостем. Она не скрывала своё увлечение мистикой. Особенно её интересовала восточная философия. Пару раз она давала почитать мне какие-то книги, «смотрела моё поле», делала предсказания. Признаться, многие из этих предсказаний сбылись, почти все, за редким исключением. Поболтать о чём-то мистическом она любила со мной. Дочь совсем её не понимала. Машу нельзя было назвать атеисткой - в Бога она верила. Но гадания, предсказания, диагностику биополя считала не то, что выдумкой, как таковой, но большим преувеличением. Считала, что увлекаются этим и активно интересуются люди от природы впечатлительные, которым не хватает эмоций в реальной жизни, и они ищут выход своей фантазии подобным образом.
Я же слушала Марину Ивановну с открытым ртом. Я никогда не видела биополя человека, не видела ничего из того, о чём она мне рассказывала. Но, в отличие от подруги, я никогда не отрицала того, чего сама не видела.
Не знаю, сколько времени прошло с момента нашего с Машей знакомства, может быть, год или два, когда я впервые заметила, что с ней что-то случилось. К тому времени мы уже крепко сдружились и делились самым сокровенным. Я давно не была у неё в гостях. Ничего странного в этом я не видела, просто Маша постоянно была в гостях у меня. Однако она стала замкнутой и грустной иногда. Эта лёгкая перемена её настроения была едва заметна. Однако я, как подруга, всё-таки уловила её. Я спросила, что с ней происходит. И вдруг всегда сдержанная и спокойная подруга разревелась навзрыд. Я опешила. Никогда не видела её такой.
- Маме совсем плохо. Она…она… Я не знаю, что с ней.
Маша рассказала, что её мама стала себя вести очень странно и неспокойно. Стала рассказывать, что Машу ждут неприятности в жизни из-за того, что кто-то находится в их квартире, что подруге надо уехать и не приезжать никогда. Утверждала, что ей грозит опасность. Когда же Маша по своему обыкновению говорила ей: «Мама, перестань! Ты же знаешь, что я в это всё не верю», она нервничала, начинала громко кричать, пытаясь убедить её в том, что всё сказанное правда.
Марина Ивановна стала говорить вслух с кем-то. На вопрос дочери с кем она говорит, она отвечала, что подруге показалось, что она вообще молчала. По ночам Маша стала просыпаться от диких криков своей мамы. Она ругалась с кем-то невидимым, пытаясь выгнать его из квартиры и из своей жизни вообще. Иногда она бегала по квартире с полотенцем в руках, словно нанося удары кому-то невидимому. Иногда она пила чай и вдруг выплёскивала кружку в сторону, словно в кого-то, ругаясь при этом или веля ему замолчать. Подруга была в ужасе.
Я попыталась успокоить её, хотя всё услышанное произвело на меня тяжёлое впечатление. Я сказала ей, что чувствительные люди всегда такие странные. Нам не дано видеть то, что видят они. И это хорошо потому, что видеть это очень тяжело.
Тогда подруга рассказала, что раньше мама её не была чувствительной. Она тоже ничего не видела и не слышала, пока не познакомилась с Сергеем. Это он рассказывал ей много всего о том, что ей хотелось увидеть. Она мечтала увидеть биополе, другие миры и их обитателей, встретить духовных учителей из этих неведомых миров, увидеть и почувствовать то, что скрыто от нашего взгляда и понимания. И однажды Сергей предложил:
- Марина, а давай я тебе канал открою, и ты всё увидишь.
Конечно, мама Маши сочла это предложение за счастье, выпавшее на её смертную долю. От такого предложения она ни за что не отказалась бы. Вот тогда-то Марина Ивановна из обычного рядового человека превратилась в «экстрасенса». Процесс превращения занял некоторое время. Подруга несколько раз становилась свидетелем того, как Сергей проводил сеанс, чтобы открыть скрытые способности её мамы. Происходящее в квартире вызывало смех подруги: Сергей бегал, подпрыгивал вокруг её мамы, водил руками, кричал что-то. Едва сдерживая себя, чтобы не рассмеяться, подруга уходила из дома.
Однако каким бы смешным и бессмысленным ни показался подруге ритуал, он возымел действие: мама постепенно стала видеть то, чего прежде не видела, слышать то, чего не слышала, чувствовать острее. Маша списывала эти изменения на особенности восприятия её мамы, считала их «эффектом плацебо», если так можно выразиться. Только вместо употребления вещества, мама её поучаствовала в сеансе и, уверовав, что она «прозреет», в самом деле, увидела что-то. Конечно, на самом деле не увидела, а внушила себе, что видит и поверила в это.
Когда я в очередной раз пришла к подруге в гости, застала её маму сидящей у балкона и эмоционально беседующей с кем-то. Подруга сказала:
- Вот видишь?! Ты послушай, что она несёт.
Но, как я ни прислушивалась, из коридора ничего внятного я не услышала. Смысл беседы с невидимкой сводился к тому, что он уже смертельно надоел со своими советами. На нас Марина Ивановна не обращала никакого внимания. Казалось, что она не заметила, как я пришла.
Я вошла в комнату и поздоровалась. Марина Ивановна оборвала беседу с кем-то на полуслове и поздоровалась со мной. Как ни в чём не бывало, она начала обычную беседу со мной. Я так и не решилась спросить у неё, с кем это она только что беседовала. Она производила впечатление абсолютно здорового человека, если бы ни эта беседа с невидимкой.
Маша уже стала привыкать к этим странностям в поведении её мамы. Привыкать, а не считать нормой. Она очень переживала, что на работе кто-нибудь услышит, как мама сама с собой разговаривает. Что подумают люди?
Случилось то, чего она так боялась. С работы мамы ей позвонила женщина и сказала, что очень опасается за здоровье Марины Ивановны, что надо бы показать её узкому специалисту. Маша ответила, что у мамы просто такой период в жизни, и скоро всё пройдёт.
Но ничего не прошло. Стало только хуже. Я уже боялась приходить к подруге. Бывало, сидящая в кресле Марина Ивановна, вскакивала, что-то кричала, хватала предметы с полок и швыряла их в кого-то. В доме стали пропадать вещи. Марина Ивановна прятала их, письма и фотографии сжигала, подозрительные вещи, которых, по её мнению, в квартире раньше не было, выбрасывала. Постоянно меняла замки на входной двери. Писала на зеркале какие-то непонятные слова. Без конца курила. Причём курила прямо в квартире, бросая окурки на пол.
Вскоре с работы её уволили или попросили уволиться, уже не помню. Вот тут мы в первый раз с подругой задумались над тем, что необходимо сделать. Вера в то, что всё наладится, исчезла, как утренний туман. Я по-прежнему не верила в безумие её мамы и поделилась с подругой своей версией произошедшего. Я предположила, что причиной её теперешнего плачевного состояния является Сергей, который открыл Марине Ивановне какой-то канал и, не закрыв его, исчез. Какое-то время он иногда появлялся, но, как только понял, что натворил, пропал. Мы решили искать его, чтобы он закрыл этот злополучный канал.
Поиски оказались безрезультатными. Тогда мы пошли в поход по другим целителям, которые вызывали наше доверие. Некоторые из них сразу разводили руками и говорили, что, к сожалению, ничем помочь нам не могут. Другие давали средства, которые не имели никакого действия. Третьи просили привести её непременно, что было абсолютно невозможно потому, что она считала себя гораздо «сильнее», развитее и совершеннее, чем они. В храм мы не обращались. Марина Ивановна была некрещёной и очень далёкой от христианской веры. Это я очень мягко выражаюсь. На самом деле её мнение о христианстве было очень резким.
После этих мытарств, пришло время традиционной медицины. Итог: диагноз «шизофрения», периодическое пребывание в лечебнице. Лекарства не помогали, симптомы не снимались, видения не прекращались, её дикое поведение усугублялось. В скором времени, так бережно хранимая тайна подруги о состоянии её мамы, стала очевидной для соседей. Много раз им доводилось стать свидетелями её странного поведения, а некоторым и едва не пострадать от него. Было совершенно ясно, что проблема эта не под силу и медицине. Мы больше не верили, что нам удастся вернуть её в первоначальное нормальное состояние. Теперь мы хотели, чтобы просто не становилось хуже.
Но хуже всё равно становилось. К одному невидимке добавились другие. Теперь она вела разговор с несколькими личностями. Дочь не узнавала. Или делала вид, что не узнаёт.
У неё была навязчивая идея, что эти сущности навредят подруге, поэтому она уничтожала всякие свидетельства того, что у неё есть дочь: сжигала документы, фотографии, письма; утверждала, что детей у неё нет.
Какое-то время, уже признанная официальной медициной сумасшедшей, в периоды относительного спокойствия, она иногда вспоминала о знакомых людях, просила им что-то передать. Это были предсказания или предостережения. Об их правдивости я могу судить только по себе: в моём случае, они были верны.
Марина Ивановна получила инвалидность. Приём лекарств не приносит никакого эффекта. День за днём она уходит в своём безумии всё дальше. Врачи разводят руками. Подруга плачет.
Мы больше не думаем о том, сумасшедшая ли она или ясновидящая, которую терзают неведомые сущности. Все грани стёрлись. Для нас это одно и то же.

(Взято из просторов интернета.)

Проклятый перстень

Мою подругу зовут Алла – стройная, черноволосая, любит от души поржать над собой и над другими, занимается тайским боксом. До 27 лет Алла жила одна, с мужчинами как-то не складывалось. Нет, конечно, она встречалась с парнями, они на нее вообще реагируют, как пчелы на мед... Но таких отношений, чтобы всё сердце в одуванчиках и небо в васильках, увы, не было.

И вот однажды свершилось. Пришла Алка ко мне и рассказала, что на работу приняли новенького. Андрей зовут, такой красивый, что смотреть на него ей больно, а еще он сильный и добрый – идеал, в общем. Я сразу поняла - капец подруге. Через некоторое время у них действительно завертелось. Парень, кстати, действительно оказался чрезвычайно симпатичным и весьма ей подходящим.
Примерно три месяца спустя Андрей сделал Алле предложение, и они поехали в Новосибирск знакомиться с его родней.
Далее три абзаца со слов Аллы.


…Андрюшкины родители, бабка и сестра с мужем и двумя детьми живут в одном частном двухквартирном доме. Родители Андрея отнеслись ко мне в целом тепло, сестра – с интересом, а вот бабушке я сразу не понравилась. Она вроде ничем это не показывала, но я чувствовала ее антипатию по взглядам и некоторым репликам в мой адрес.
В честь нашего знакомства и будущей свадьбы мои предполагаемые родственники закатили пирушку с приглашением ближних и дальних родственников и друзей. Мы с Андреем не хотели столь шумного мероприятия, но нам сказали, мол, надо же со всеми познакомиться. На родственной пьянке стала понятна причина бабушкиной антипатии ко мне. В качестве друга они (скорее всего бабуля) пригласили и бывшую девушку Андрея. Вот Катя бабушке нравилась - полная мне противоположность: очень женственная, с русой косой до пояса, грустными коровьими глазами. Весь вечер она просидела на стульчике в уголке, вяло нам улыбаясь. Оказалось, что она - внучка бабкиной подруги, и считалось, что женой Андрея станет именно она. Бабушки давно спланировали этот брак. Однако получилось так, что Катя по уши втрескалась в Андрея, а тот относился к ней как к сестре. Это мне сестра Андрея в тот же вечер и рассказала. Девушку было реально жалко, а вот бабка стала вызывать во мне ответные чувства. В день нашего отъезда разгорелся безобразный скандал. Бабка таки сорвалась и заявила, что я Андрею не пара и что наша семейная жизнь будет недолгой и принесет всем только несчастье. Я сказала, что жизнь не всегда совпадает с нашими планами, а будет ли наш брак счастливым – зависит исключительно от нас. Ответ ей не понравился. Я, жалея Андрюху, орать не стала, но наслушалась многого: и что худые бабёнки бесплодны, и что она видит надо мной проклятье, и прочий бред. В машине я грохнула коньяку и проспала всю дорогу до Омска…


Свадьбу Алла с Андреем назначили на март. Я как свидетельница помогала невесте готовиться к этому мероприятию. Когда возник вопрос, приглашать ли бабку на свадьбу, Андрей сказал, что это необходимо. Алла нехотя согласилась. А я подумала, что идея – г...но, но я обязательно прослежу за старухой, чтобы та ничего не напортила.
Хоть я и надеялась, что бабка не приедет, та явилась при полном параде с умильной улыбкой на лице. Вела себя так, словно никакого скандала не было, Алку называла «внученькой». А напоследок преподнесла подарочек, да такой, что закачаешься.

Бабка, особо не афишируя, подарила Алле старинную шкатулку со словами:
- В ней перстень моей бабушки, дочерям не подарила, жене сына не отдала, а тебе вот дарю от всего сердца, передашь по наследству, если сможешь, конечно.
Алка растерянно взяла шкатулку и, пробормотав слова благодарности, отдала ее мне, чтобы унесла к другим подаркам в подсобку. Там я перстень и рассмотрела. Настолько офигенную ювелирную работу я видела только в музеях. Золотое плетение такое, что как перстень ни поверни – он сияет. И в самой сердцевине - крупный нежно-розовый рубин. Можно в Горлума превратиться, это же натурально «моя прелесть». Знала бы тогда, насколько подсознание было право.
Алле перстень, конечно, понравился. И хотя я высказала вслух некоторые опасения по поводу родовых сокровищ, полученных от ненавидящих тебя старых ведьм, Алка стала иногда его надевать.

Уже через месяц я перестала узнавать подругу. Во-первых, она бросила спорт, во-вторых, забухала, в-третьих, начала унижать Андрюху, в котором вроде бы души не чаяла. Её муж от этого вообще стал потерянный какой-то. Его можно было понять - женился на одной женщине, а получил совсем другую – вечно пьяную стерву. Я понимала, что для Алки такое состояние не характерно, и как-то раз мне удалось её разговорить. Она вначале наорала на меня, мол, не лезь не в свое дело, а потом неожиданно сказала:
- Понимаешь, я не знаю почему я это делаю. Просто так выходит. Мне все время плохо с тех пор, как мы поженились, живу как во сне. Не думала, что все так получится.
Больше ничего вразумительного она не сказала, а я обратила внимание на бабкин перстенёк, который она в последнее время вообще снимать перестала. Спросила, давно ли она его носит.
- Сейчас постоянно, он мне так нравится, он меня успокаивает… Снимаю, словно кусок от себя отрываю…
С огромным трудом мне удалось тогда уговорить ее снять кольцо, а шкатулку отдать мне на хранение. Ну, хоть режь, было подозрение, что бабка подарила перстень неспроста. Алла вначале откровенно меня посылала, а потом, подсчитав, что разлад в семье начался с первого же дня, когда она надела перстень, вдруг согласилась.

Шкатулку я отнесла на работу в сейф. А вечером того же дня ко мне домой заявилась пьяная Алка и стала требовать шкатулку назад. Я объяснила, что шкатулка не дома и отдать ее прямо сейчас я не смогу, только завтра. И обалдела от реакции подруги: та стала материться на чём свет стоит и колотить кулаком в стену. В итоге накапала ей сердечных капель, сказала, что она ненормальная, засунула в ванну, а потом уложила спать. Не забыла позвонить Андрею и сообщить, что блудная жена заночевала у меня.

Беда случилась ночью. Я проснулась от того, что услышала какие-то хрипы. Включила свет, подбежала к Алле и увидела, что она не может говорить и двигаться. Вызвала «скорую». Врачи забрали ее в больницу, сказав, что у нее или инсульт, или предынсультное состояние. К счастью, успели вовремя. Из больницы дней через 15 мы с Андреем забирали уже почти прежнюю Аллу.
Она вела себя так, словно последних месяцев в её жизни не было. Сказала, что вообще смутно их помнит, как в тумане. Словно её жизнью жил другой человек. Это навело меня на одну мысль. Через интернет нашла дочь одной из сестер Андрюхиной бабки, сфотала перстень и сбросила ей, попросив расспросить свою маму о фамильной драгоценности. Ответила мне сестра бабки, и ответ меня шокировал.

Если рассказывать вкратце, то в начале 20 века дед нашей бабки, скажем так, активно участвовал в революционной деятельности. Нападал с группой единомышленников на дома богачей и «раскулачивал» их до смерти. И вот в одном из домов эти «революционеры» напали на женщин - мать и дочь (мужчин в доме не было, только конюх – его застрелили). Обеих долго истязали и насиловали, вытрясая информацию о «бесценных сокровищах». А потом нашли ещё и бабушку, которую те спрятали от убийц. Она не выдержала издевательств над дочкой и внучкой, у нее случился сердечный приступ. Пожилая женщина просто выпала из убежища – небольшой ниши за гобеленом. Перед смертью она прокляла всех мужчин в комнате и сказала, что украденные украшения станут жестоко мстить их семьям. Потрясающее кольцо с её трупа снял в качестве трофея дед нашей бабки и вскоре подарил его своей жене.
С женщиной произошло почти то же, что с Аллой. Только она в итоге покончила с собой. Перстенёк перешел к сестре деда до совершеннолетия его дочери. Та тоже после этого не прожила и полугода – замёрзла насмерть в сугробе. Так колечко попало в шкатулку. Дед, уверовав в проклятье, рассказал наследнице о совершённом им преступлении и посоветовал продать перстень. Та почему-то этого не сделала. В итоге кольцо осело у его младшей внучки, а та много лет спустя нашла куда его пристроить.

Честно, после такого рассказа даже в сейфе хранить кольцо было неприятно, а Алла вообще была в бешенстве. Ей хотелось порвать бабку на куски. Продавать кольцо тоже было стрёмно, словно выполнить совет мерзавца, который его добыл. В итоге самой здравой мыслью стало просто вернуть его бабке.
Ехать в Новосибирск не пришлось, через три недели бабка сама заявилась в гости к внуку без предупреждения, да еще и с Катей. Катюша, типа, сопровождала её в поездке.
Следующий абзац со слов Аллы.


Как же бабка охренела, увидев живую и здоровую меня! У неё глаза на лоб полезли, дар речи потеряла. Она, видно, считала, что я уже загнулась, и привезла внуку утешение. В итоге бабка как бы случайно стала расспрашивать, носит ли «внученька» её подарок. Я ответила, что потеряла его в день свадьбы, видимо кто-то украл. Андрей не стал никаких реплик по этому поводу делать. Вскоре бабка засобиралась в гостиницу, где они с Катюшей остановились. Мы, понятное дело, не стали их задерживать. Помогая ей надеть кофту, я положила перстень ей в карман. Думала, найдешь, и будет тебе сюрприз. На следующий день они уехали. Про перстень она ни слова не сказала…


Через 2 месяца Алла сказала, что бабка умерла. Из-за перстня. Об этом ей отписала в соцсетях дочь бабкиной сестры.
Сразу после приезда бабка рассорилась с родителями Андрея и переехала жить на другую половину дома в семью внучки. Там тоже постоянно стали возникать конфликты, в итоге супруги купили квартиру в ипотеку и съехали от нее. Бабка осталась одна, у нее обострилась паранойя: стала бегать по полициям и прокуратурам, жаловаться на сына и сноху, что те её со свету сживают. Так и загремела в дурку, где ее вскоре задушила ненормальная соседка по палате.
Во время подготовке к похоронам нашелся и перстень.
Оказалось, в кармане кофты была дыра, и перстень упал в подкладку, где уже скопилось немало разной дряни. А кофту эту бабка таскала каждый день, вот и получилось, что как бы носила перстень на себе, даже об этом не зная.
Добавим, что кольцо родственники схоронили вместе с бабкой, посчитав его дорогой для неё вещью.

Сейчас Андрей с Аллой живут благополучно. Что интересно, после этой истории Алла носит только бижутерию. И я её понимаю.

(Взято из просторов интернета.)

Просто покататься!

Однажды летним жарким днём наша семья решила поехать отдохнуть на речку, так как был выходной, да и в такую жару так и тянуло окунуться в воду. С нами в тот день согласилась поехать мамина подруга со своей дочерью.
В то время пока мы плавали, играли с мячом в воде, папа жарил шашлычок. Когда запах готового шашлыка разносился всюду, мы решили, что пора уже и перекусить.
Затем папа решил пойти поплавать, и за ним хвостиком побежали девчушки (моя сестрёнка и Светкина дочь). Ну, а мама, Светка и я сидели, доедали свой шашлык и болтали о своём женском. Светка - юмористка с большой буквы! Казалось, что этот человек никогда не грустит, а если даже и есть тоска на душе, то старается саму себя подбодрить, как может.
Всё это я Вам рассказываю к тому, что болтали мы именно о Светкином бывшем муже, который предал её, оставив с маленьким ребенком на руках. Она долго говорила о том, как её супруг не мог ничего предпринять без её помощи. Решать мужские проблемы и дела приходилось ей не раз. Даже были случаи, когда она его на работу провожала и встречала. Слухи шли по нашей местности такие, что, мол, за мужик такой у Светы: без неё даже по ночам боится ходить, не стыдно-то. Тьфууу на него!
Мама не хотела ей раньше задавать эти вопросы. Боялась, как бы не обидеть её, ведь, несмотря на всё это, Светка любила своего мужа. Но раз Светка сама завела это разговор, мама решила у неё спросить:
- Чего это ты мужа каждую ночь на работу провожала? Что он сам ходить боялся? Или это ты так о нём заботилась? - с подковыркой поинтересовалась мама.
Светка при долгой паузе улыбнулась и нагнула голову вниз, словно ей тяжело об этом говорить. И тут Светка выдала:
- Ну, ты же знаешь, Светик (мою маму тоже так звать), я же никогда и ничего не боялась и не боюсь.
- В смысле? - переспросила мама.
И тут она решилась нам всё рассказать…

Однажды, когда я собирала сумку Саше на работу, он сидел рядом на стуле и нервно перебирал пальцами на руках. Я поняла, что что-то здесь не так и спросила у него прямо:
- Саша, что такое? У тебя проблемы на работе? Что с тобой последнее время? Может, ты влюбился?
Как всегда, я шутила. И вдруг он неуверенно ответил:
- Ты можешь сегодня пойти со мной, проводишь меня немножко? Только ничего не спрашивай, просто можешь или нет?
Я слегка начала заикаться оттого, что не знала, что сказать. Но вдруг, почувствовав его страх, сразу же согласилась. Думала, что по дороге всё и расспрошу. Собрав наконец-то сумку, мы вышли из дома около двух часов ночи. Саша всегда выходил из дома в это время, ему нужно было сменить напарника в четыре часа утра, так как только так напарник успевал на электричку и добирался домой. Саша сел на велосипед, я прыгнула на раму. Мы не спеша выезжали из села.
- Ну, рассказывай, давай, что случилось? - спросила я у него.
Саша будто боялся заводить именно сейчас этот разговор.
- Молчи, сейчас молчи! - ответил он. - Сейчас всё узнаешь!
В это время мы подъезжали к нашему местному кладбищу. Нам нужно было его проезжать, другой дороги не было. Пока я что-то там возмущалась, пытаясь понять, что он за чушь несёт, вдруг «что-то» сзади прыгнуло к нам на велосипед. Такое ощущение было, как будто двое сразу. Я даже почувствовала, как тяжело стало Саше крутить педали. Будто нас не двое ехало, а четверо! Я оглянулась назад, но там никого не было…. С Сашиного лица мне на плечи капал пот! Он вспотел от страха и оттого, что ему тяжело было крутить педали. И он тихонько шепнул мне:
- И так каждую ночь!
Я, конечно же, сразу поняла, в чём дело, вспомнила бабушкины слова на такой случай и произнесла:
- Не, ну ты не обнаглел, а?! И так тяжело ехать, ещё и тебя катать! Быстро слез с велосипеда, шкодник! Ты смотри на него, покататься он решил!
После этих слов «оно» так отпрыгнуло, что нас унесло в сторону и оттого, что не удержали равновесие, мы упали. Резко поднялись и поехали дальше. Минут пять мы ещё молчали. Потом я промолвила:
- Каждую ночь ты его катаешь, или ещё что-то было?
- Только катаю, но бывает, бежит вроде как рядом, будто наперегонки со мной играет. И слышно тяжёлое, громкое дыхание, - ответил Саша. - Что это? И почему ты решила, что «это» мужского пола?
- Не знаю, так вырвалось у меня, - ответила я.
- А почему «оно» ушло от нас после твоих слов? - спросил Саша.
- Я его отругала. Так когда-то научила меня бабушка, - ответила с усмешкой я.
Вопросы все закончились, и мы добрались уже к его работе.
- Встречать тебя сегодня? - спросила я у него.
- Да! Последний раз и всё, а потом я уже сам буду ездить. С тобой мне не так жутко…
- Ладно, - сказала я.
Вечером отправилась его встречать. Проезжала мимо кладбища и промолвила:
- Даже и не думай!
И «оно» даже и не думало. Я встретила Сашу с работы, мы всё так же ехали: я на раме. Доезжая до кладбища, мы явно почувствовали, как нас сзади кто- то толкает, словно помогая ехать. Саша даже на время перестал крутить педали. Я улыбнулась и, как всегда, пошутила:
- Ну, ладно, ладно, простила. Не нужно пугать мужа, уйди!
И «оно» ушло. С тех пор Саша ездил сам. Боялся, конечно, а как тут не боятся необъяснимого. Было ещё пару таких инцидентов, но я ему объяснила, как себя вести в таких ситуациях. Не нужно поддаваться страху полностью. Люди насмехались, я знаю. Ну, а что мне нужно было им говорить!

Мы с мамой слушали с открытыми ртами.
- Ну, ты, Светка, и шутница! Я бы на твоем месте сознание потеряла, а ты ещё и шутить набралась смелости! - произнесла удивленно мама.
А я долго перебирала у себя в голове и представляла себя на её месте.
Знаете, мне даже как-то и жалко стало «этого», не знаю, как его назвать. Светка так обругала, что «оно» решило искупить свою вину и помочь им ехать быстрее.

(Взято из просторов интернета.)

"Кушать"

Люди ужасающе эгоцентричны. В большинстве своем, кого не спроси, практически каждый будет колотиться с пеною у рта в категорическом убеждении исключительного одиночества нас во вселенной, приводя научные доказательства сему и в кровь разшибая все "псевдонаучные" предположения чего бы то ни было ментально-потустороннего. У меня лично на сей счет была своя точка зрения, я допускала возможность существования чего-то, но задумывалась об этом, ввиду занятости, крайне редко. Так что ярым мистиком или исключительным скептиком я не была, скорее, я была глубоко безразличным жителем этого мира, иными мирами не замороченным. Утро мое начиналось с мысли о работе, а не о обитателях тонкого мира. Утра эти были близнецовыми. Кофе, впрыгивание в одежду, водружение в автомобиль и погружение в рабочий процесс. В одно такое утро мартовского вторника меня разбудил не будильник, а звонок моей коллеги, печальным голосом сообщавшей мне о кончине нашей главного бухгалтера, весть меня расстроила, но не удивила: Инна Александровна болела раком двенадцатиперстной кишки, кончина ее была предначертана еще в декабре, когда врачи развели руками. На работе все только и говорили, что о траурном долге коллег: венках, финансовой помощи и прочих данях памяти, после чего день пошел своим чередом, живым, как говорится, живое.
Похороны были в четверг. Ветреный март, снежно-слякотная шаль на кладбищенских дорожках, серое низкое небо. В этом году март выдался совершенно дрянным - полным филиалом февраля, за исключением пронизывающих ветров. Похоронная процессия была скромной. Коллег больше, чем родственников. Прощание прошло стремительно, дань холоду куда выше дани памяти, увы, но подхватить пневмонию или даже насморк никому совершенно не хотелось. После погребения я двинулась к машине, погрузившись в размышления о тщете сущего и неотвратимости кончины. Проходя мимо кладбищенской часовни, я заприметила фигуру на самой первой линии захоронений, той, что прилегает к стене часовни. Фигура меня удивила. Стоял ребенок, маленький, лет 6-7. Среди скорбящих я его не видела, а, помимо нас, на кладбище была всего одна процессия, но совсем малочисленная, там были только старики. Ребенок смотрел в мою сторону, но лицо его было сокрыто огромной шапкой, поэтому проследить взгляд не удалось. Может, нищий с паперти? Да, вероятно. Я зашла в церквушку. Поставив свечки, кратко поговорив со священником, я вышла. И, повернув было к кладбищенскому выходу, вдруг заприметила того же ребенка, он стоял теперь за могильной плитой, недалеко от выхода. Теперь он был виден совсем хорошо. Это был, как я уже говорила, мальчик. Голову венчало нечто, когда-то бывшее шапкой желтого меха, а ныне сбитый в монолитное мочало, огромный грязный мохнатый горшок грязно-бурого цвета, он так внушителен был по размерам, что совершенно скрывал лицо ребенка. Верхней одеждой служило пальто, возможно, это была парка, фасон, равно как и цвет, угадывался весьма отдаленно, нечто буро-зеленое, вся одежда была с чужого плеча, а штаны просто огромные, они гармошкой собирались книзу и были выношены до крайности. Он всё так же смотрел на меня, хотя я и не видела его глаз, но чувствовала его взгляд на себе. Я окликнула его, он не двинулся. Тогда я решительно пошла в его сторону. Тут стоит отметить, что, хоть я и являлась особой мизантропичной, мое пренебрежение никогда не распространялось на стариков, детей и животных. Я не выношу, когда люди безответны к тем, кто слабее. Мне было жалко мальчишку. Он явно был попрошайкой, возможно, беспризорником или из семьи алкоголической.
- Мальчик, возьми деньги, - сказала я, параллельно извлекая кошелек из сумки.
В ответ мальчуган не двинулся и только медленно качнул отрицательно.
- Могу тебе чем-то помочь?
- Кушать.
У меня заныло сердце. Он не попрошайка, он голодный и замерзший малыш, что-то заныло внутри (вероятно, редко участвующее в моей жизнедеятельности сердце).
Я судорожно стала перебирать варианты кормежки и поняла, что, кроме церковных просвирок в данном квадрате, ничего съестного изыскать не получится. В сумке валялась только жевачка, что отпадало как вариант. Но по дороге я видела небольшой магазинчик на остановке, там-то точно будет еда.
- Эй, малыш, идем со мной, сейчас что-нибудь придумаем, - выдавила я максимально приветливым тоном.
Он слегка кивнул и пошел к выходу, я, приняв это за согласие, ускорила шаг и нагнала его. В ту минуту, как мы поравнялись, мальчик вдруг взял меня за руки. Окоченелые пальцы больно вцепились в мою ладонь, какая же холодная была эта рука. Должно быть, он до костей промерз.
Моя машина стояла у самых входных ворот, я поторопилась открыть заднюю пассажирскую дверь и помогла моему маленькому спутнику забраться на сидение, когда я закрывала дверь, взгляд невольно упал на ноги малыша, до этого не могла их видеть, так как они были сокрыты от меня складками штанов. Я увидела ноги. Мальчик был бос. Белые, как снег, ступни. Все это время он стоял босиком в снегу. Меня взяла злость. Как такое может быть, почему с ребенком так поступает мир взрослых?!
- Где ты живешь? - спросила я.
- Здесь, - его голос звучал тихо и низко, как-то не по-детски холодно и отрешённо. Односложность ответов тоже удивляла, но в его ситуации, вероятно, состояние ступора вполне нормально.
Я быстро села в машину, врубила обогрев на +32 и понеслась в сторону магазина. Я то и дело поглядывала в зеркало заднего вида, силясь рассмотреть его лицо или хоть бы его часть. Тщетно. Вдобавок малыш молчал, ни слова, ни звука. "В шоке", - помыслилось мне.
Когда мы подъехали к магазину, я, глядя в зеркало, спросила, что он любит, что ему купить, но он промолчал, пожав плечами.
- Подожди в машине, погрейся, я сейчас вернусь.
Я стояла в магазине, набирая все подряд: от беляшей до коробок молока, но что именно я беру, я не видела, в голове носились мысли: что произошло с мальчуганом, как ему помочь. Оплатив два пакета снеди, я неслась к машине. Открыла дверь и оторопела. Пусто. Машина была пуста, на заднем сидении никогошеньки. Смылся. Но куда? Ведь, по его словам, он живет в районе кладбища, а мы уехали достаточно далеко по меркам пешехода. Я расстроилась и растерялась. Решила проехать обратно, вдруг он идет вдоль дороги? Но в вечерних сумерках я никого не нашла, как не искала. Вернувшись домой, я очень расстроенная легла спать.
Следующий день был насыщен делами, и я забыла о босоногом мальчишке. Замотанная и усталая, я вернулась домой и никуда не пошла, вопреки правилам пятницы. Поужинала и завалилась спать. Я редко встаю ночью, обычно походы в туалет, жажда и прочие нужды меня до утра не беспокоят, но в ту ночь я проснулась, лениво поплелась в туалет. Тут самое время сказать о планировке моего жилища. Туалета у меня два, один рядом со спальней, но с бачком приключилась какая-то беда, и мне приходилось пользоваться гостевым. Чтобы до него дойти, нужно было выйти в коридор и пройти мимо входной двери. В полусне я дошла до туалета, а вот обратно возвращалась уже вполне проснувшись. Я поравнялась со входной дверью, и что-то в увиденном боковым зрением мне показалось не таким. Посмотрев на дверь, я замерла. Ручка медленно и без звука опустилась и так же медленно вернулась на положенное место. Я было подумала, что это мне спросонья мерещится, но в это мгновение все повторилось. Кто-то там, в подъезде, медленно дергал ручку. Часы показывали 2:43, в моем подъезде имеется консьерж. Кто это? Мой бывший? Воры? Кто-то ошибся дверью? Все эти вопросы легко можно было развеять, ведь у меня имеется глазок, казалось бы - подойди и посмотри. Но какое-то чутье, предчувствие, интуиция, как ни называй, это что-то сразу дало мне ответ, что это нечто плохое, очень плохое. А тем временем ручка продолжала свое движение вверх и вниз. В этот момент я, крепко жалеющая, что живу одна, собрав мужество и скепсис в кулак, уверяя себя, что это кто-то из соседей после пятничной гулянки ошибся этажом (дело в том, что на моем этаже всего 2 квартиры, во второй идет ремонт уже полгода, там никто не живет), я подошла к глазку и, затаив дыхание, глянула. Я забыла, что дышать всё же нужно. Меня охватил ужас и чувство нереальности. Там, под дверью, стояла маленькая фигура в грязно-желтой шапке со снежно-белыми босыми ножками, это был тот самый ребенок. Как? Как он мог быть здесь? Он не двигался. Просто стоял. Я отпрянула от двери. Может, сон? Я ощупала себя, глянула в громадное, во весь рост, зеркало. Нет. Не сон. Это я, с бледным лицом и округлившимися от ужаса глазами. Тем временем ручка снова пришла в движение, но на этот раз прибавился стук. Легкий стук, как кулаком в дверь. Я снова вытаращилась в глазок. Стоит. Все там же, а от лифта до двери тянется цепочка мокро-грязных следов. И тут случилось то, что развеяло все мои надежды на сон или какой-то розыгрыш. Маленький гость вдруг резко поднял голову и впервые посмотрел мне в глаза, точнее, в глаз. Большие белые глаза уставились на меня, не мигая. Они были просто белые: ни склеры, ни зрачка, как будто их начали рисовать, но нарисовали только контур. Этот невидящий взгляд уперся в меня. Он знал, что я вижу его, и знал, что я в ужасе. Лицо его было каким-то беловато-серым и сморщенным, как старое или высохшее, рот был непомерно велик и лишен губ. Только какая-то синева, неровное очертание вокруг. Он глядел на меня и вдруг резко склонил голову и прошептал:
- Кушать.
Рот этот вдруг открылся так, как это бывает у змей или крокодилов, то есть он стал непомерно огромен, как будто нижняя челюсть вообще не связана с верхней. Обнажились обломки зубов, зубы были человеческие, но как будто обломанные или отгнившие.
Потом он схватился за ручку и, продолжая смотреть на меня, начал снова дергать ее. Я отшатнулась. Пятясь и спотыкаясь, я нащупала выключатель, но свет не загорелся. Я, больно ударившись о косяк, влетела в спальню, схватила телефон, чтоб позвонить хоть кому-то, но он был отключен. Просто не реагировал ни на что. Вечером он стоял на зарядке, значит, батарея не могла сесть. Сломался? Но он новый, что за ерунда? Выключатель всё так же беспомощно щелкает. Из коридора я слышу стук в дверь. Такого страха и отчаяния я не испытывала никогда. Я стала шарить глазами по комнате в ужасе и панике, и вдруг взгляд мой застыл на балконной двери. Я всегда зашторивала окна, у меня большие окна и очень большой балкон, утреннего солнца я не люблю, посему шторы у меня плотные, но я выходила курить перед сном и по какой-то причине не зашторила окон? Понимая, что это физически невозможно (у меня пунктик на почве штор), я уставилась в дверной проем. И теперь в блеклом свете луны я отчетливо видела весь балкон и нечто темное в отдаленном его углу. Это нечто двинулось к балконной двери, и тут я снова увидела его. Мальчик или, точнее, то, что сперва показалось мне мальчиком, подошло к двери и, положив руки на стекло, толкнуло дверь. Она была заперта. Тогда он вновь взвел на меня эти свои глаза. От страха и паники я впала в некое подобие ступора. Ни кричать, ни двигаться, ни говорить я попросту не могла. Вместо этого я только силилась втянуть воздух, который будто выкачали из комнаты, легкие мои будто сдавил колючий ледяной трос. Мне показалось, что я упала лицом в снег и не могу вдохнуть, ощущая его удушающий холод, я не могла отвести взгляда от окна и глаз за ними. А он вдруг вновь разинул свой безразмерный черный рот и протянул:
- Куууушать...
И вот на это "уууу" он протянул так низко, будто какой-то инструмент вроде трубы. Этот гортанный низкий звук вызвал такой животный ужас, что окончание "шать" я слушала уже сквозь пелену. Я отключилась.
Пришла в себя я на полу у кровати. Рядом валялся телефон. Он был включен и заряжен полностью. Убеждая себя, что это сон, я уставилась на балконную дверь. Сперва все вполне подтверждало версию сна, но, подойдя ближе, я увидела отпечатки двух маленьких рук с обратной стороны двери. Последняя ниточка здравого смысла оборвалась где-то в воспаленном и съежившемся от страха мозгу. Что думать, я не знала. Обследовала балкон, обнаружила грязные засохшие следы ног, за входной дверью то же самое. Что делать и куда бежать, я не знала. Знала только, что, если буду активно распространяться на сей счет, сильно рискую загреметь в психиатричку. Стала вспоминать все с начала. Прокрутила все происходящее в голове, картина вышла странная, но, как говорится, что имеем. Из информации, полученной от моего страшного немногословного гостя, я точно могла утверждать только то, что он голоден, где живет. Живет?! Но он не живой, это я тоже могла утверждать... Его холодная рука была вовсе не замерзшей, мертвый он. Вот что было странно: изнутри ладошки не шло привычное тепло, она была как льдинка, белые, как снег, бескровные ноги, - это ноги мертвеца. Эти мысли роились в моей голове, когда я уже неслась по трассе в сторону знакомого мне кладбища. Я не знала, кто он и зачем, но знала, где я его подобрала, или это он меня нашел?
Я повернула на указателе и съехала на прямую, ведущую прямиком к кладбищенским воротам, взгляд мой закономерно скользнул в зеркало заднего вида. На заднем сидении сидел мой маленький преследователь. Теперь он смотрел на меня своими пустыми, как мартовское небо, глазницами. Они глядели через зеркало, через мое лицо, смотрели прямо в мою душу, сея леденящий страх, заставляя меня чудом не слететь в сугроб. В следующую секунду, когда я выровняла машину, его уже не было. Оцепеневшая, с трясущимся руками, я влетела в кладбищенскую часовню. Батюшка встретил меня с изумлением, мой сбивчивый лепет он разобрал не сразу, но выслушал внимательно и молча. Но я умолкла, и тут начал он:
- Это произошло, когда здесь служил еще отец Алексий, в начале 90-х. Времена тогда, сами знаете, были тяжелые. Много всего было. Многие нуждались, паперть тогда здесь была внушительная. Детей много, беспризорники: у кого-то родители алкоголики, кто-то из дома убежал. Никто не помнит, когда появился здесь Малёк, вроде осень была, откуда он и сколько лет ему, есть ли у него родители аль нет, не знали, потому что Малёк не говорил, точнее, говорил он, но только несколько слов: "кушать", "мама", "спасибо". С таким нехитрым словарным запасом и побирался Малёк. Деньги он всегда приносил отцу Алексею, помогал в притворе, а тот кормил его и давал ночлег. Так и прижился мальчишка. Смекалистый, белокурый и синеглазый мальчонка, всегда готовый помочь. Прихожане и посетители кладбища часто просили его за скромное вознаграждение то траву на могилке прорвать, то цветы старые и венки убрать. Только однажды пропал Малёк. Как появился, так и пропал. День нет, два нет, неделю нет. Отец Алексей всю округу оббегал, все местные его искали своими силами, в милиции заявления не приняли, нет, говорят, не до того, удрал ваш бездомник, весна вот повеяла - вот он и удрал. А отец Алексий возмущался, какая, мол, весна, снег, мороз, марта начало. Но так ничего и не добился. Долго искали, но через пару недель, решив, что Малёк подался на вольные хлеба в город, поиски прекратили. А в апреле пришел к Алексию милиционер. Нашли, говорит, Малька вашего. В лесу мужик какой-то нашел тело ребенка. Вызвал наряд. При осмотре постановили, что мальчик замерз. При жизни был истощен. Телесные повреждения, черепно-мозговая травма, частичное отсутствие зубов от удара, перелом правой ноги и двух правых ребер. Это дало возможность утверждать, что ребенка сбила машина. Дойти до этого места сам мальчик не мог. Вероятно, сбивший его водитель завез ребенка в лесополосу и бросил. Мальчик пытался выйти из леса, но сильные травмы, голод и холод не дали добраться до трассы. Ребенок заживо замерз. Хоронил его отец Алексий на этом самом кладбище, возле северной стены часовни. Но вот что странно, через пару месяцев пришел в милицию человек. Глаза впалые бегают, руки трясутся. Мне, говорит, признаться нужно. Я ребенка убил. Оказалось, это тот самый водитель. Был на кладбище, брата могилу навещал. Зашел в кафе, раньше тут, неподалеку, кафе было. Выпил, так сказать, поминальных стопок, много стопок, потому как местные мужики подсели, беседа, компания. Когда вышел, был вечер уже. Он в машину сел да спьяну от дороги отвлекся, как мальчика на обочине задел, сам не знает. Только снес он его на полном ходу. Вышел, смотрит - ботинки отдельно, мальчик лежит, не шевелится. Он его взял, а тот шепчет что-то, прислушался, а он тихо так: "Кушать, кууушать". Смотрю - кулачок разжал, а из него монетки посыпались. И все. Говорит, подумал, что умер. Смекнул, что за такое его точно посадят, а что пьяный, так и надолго. Вот и решил его в лесополосу сбросить, чтоб не нашли. Только вот стал он к нему приходить. Сперва во снах. А потом, говорит, ночью, только уже как живой. Стоит и смотрит. А теперь, мол, даже днем покоя нет. Везде и всегда то сам мальчик, то следы его. Не могу, говорит, делайте, что нужно по закону, только бы больше не мучиться так. Отец Алексий выслушал, прослезился. Ведь Малёк частенько в магазин бегал, денежки насобирает за день и в магазине еду покупает, все норовит Алексия угостить. Вот и в тот раз, видать, в магазин он шел. Шел и не дошел.
Я стояла в полном ошеломлении. Я больше не была саркастичным мизантропом. Слезы катились из глаз. Теперь я стояла там, где впервые увидела Малька. Первая линия могил у северной стены церкви. Маленький памятник без фотографии, потому что у него не было фотографий. У него не было имени, не было прошлого. Но он был. Добрый малыш, бессловесный, но открытый для всех.
- Отец Георгий, почему я его вижу?
- Этого я не знаю. Возможно, в тот момент ваш разум был открыт, или ваши мысли были наполнены чем-то таким, что привлекло его к вам.
- А почему он за мной ходит?
- Но вы же сами предложили помощь, ведь так? Вот он и пошел.
Я вспомнила, как он вцепился в мою руку, как шел рядом. Вспомнила слова, которые знал Малёк при жизни. Он знал слово "мама". Значит, у него была мама. Это был чей-то сынок, кто-то передал ему доброту и любовь к людям, отдал часть своей души. Возможно, неосознанно, но так уж вышло. Может, ему нужно было тепло? Простое душевное тепло, то, которого его лишили в жизни и в момент смерти, оставив наедине со страхом, болью и холодом.
- Как думаете, чего он хочет? Что мне сделать для него, если уместна такая формулировка вообще...
- Вполне уместна. Да вы и сами слышали, он же, если вы ничего не напутали, сам вам говорил. Кушать.
- Я ничего не напутала. Но только как же я его накормлю, если он, простите, умер?
- А вот так. Вы живых накормите, а мертвым пища памяти нужна только.
Продавщица в магазине взирала на меня, как на умалишенную, когда я возвращалась за 3 и 4 пакетами.
- Это вам!.. - сказала я, выгружая пресловутые пудовые пакеты около разношерстной серой толпы стоящих на паперти. Шибутной мальчик лет 10 помогал мне с разгрузкой. Я простилась с отцом Георгием, заказала заупокойную за раба Божьего Михаила, так его нарек отец Алексий, ибо нет в святцах такого имени, как Малёк.
Я больше никогда не видела Малька наяву. Только во сне через неделю после всех происшествий он пришел ко мне. Все такой же босой, все в том же пальто. Только тут он снял свою шапку, и на меня смотрели синие и чистые, как весеннее небо, глаза. Прекрасные и по-детски широко распахнутые. Он улыбнулся, все зубы были на месте, кроме переднего - он выпал и должен был поменяться на коренной. Малёк смотрел на меня и, погодя несколько минут, вдруг прозвенел: "Спасибо", голос его был теперь настоящим, детским. А потом он вдруг обернулся и, показывая куда-то в даль, куда моего взора не хватало, сказал: "Мама". Как мало нужно слов, в этом одном слове было все. Я поняла, что теперь он со своей мамой, что он не мерзнет больше в лесу у трассы, остекленело глядя вымерзшими глазами в мартовское небо.
Я часто навещаю Малька, привожу ему конфет и шоколада. Но больше я никогда никого и ничего не видела, не чувствовала необычного. Я несколько раз говорила с отцом Георгием, почему он вдруг так появился в таком ужасающем (а точнее, последнем реальном своем) облике? Точного ответа мы не нашли, но сошлись на том, что, вероятно, кому-то из беспризорников было так же голодно, как ему когда-то, и, возможно, ему грозила какая-то беда, поэтому так он и просил помощи.
А может, это не ему была нужна помощь, а мне. Может, мне нужно было чудо, чтобы стать чуточку добрее и отзывчивее, чтобы понять, что есть не только мир материальных, бесполезных ценностей, что жизнь не заканчивается смертью.

(Взято из просторов интернета.)

Учительница странная моя

Тысячная (как обычно, печальная) история о гремучей смеси дамской, так сказать, неумности и магии. Рассказ одной девушки…
Софья Павловна преподавала у нас в классе математику. Странноватая женщина, почти всегда одетая в какие-то обноски, с вечно потупленным взглядом, выражающим полное безразличие ко всему окружающему. А ведь и правда, казалось, что она с полнейшим равнодушием относится и к нам, ученикам, и к коллегам, и даже к предмету, который ведёт. Придёт, бывало, в класс, сядет за стол, отбарабанит новую тему, а там хоть потоп – никакого желания заинтересовать, научить…
Мы, конечно, посмеивались над странной училкой, называли её за глаза Соня-Зомби и как-то ещё, сейчас уже не вспомню. Наше к ней отношение немного улучшилось только после того, как болтливая класснуха по большому секрету рассказала нам печальную историю Софьи Павловны. Оказалось, что у той тяжело болела единственная дочь. Врачи разводили руками: у совершенно здоровой, умненькой, жизнерадостной девочки в четырнадцать лет начала, по-русски говоря, съезжать крыша. Маша могла неожиданно уйти из дома и найтись через несколько дней на другом конце города. При этом девушка чаще всего не помнила кто она, откуда и как попала в это место. После лечения память и относительно адекватное поведение вроде бы восстанавливались, но на время – до следующего приступа. Никто не мог понять, откуда это взялось: ведь в семье все психически здоровые, никаких наследственных заболеваний.
В одиннадцатом классе, по настоянию родителей, боявшихся, что все мы как один с такой математикой провалимся в вузы, Софью Павловну нам заменили на другого учителя. И я бы благополучненько забыла о ней, если б не один случай. Дело в том, что жила я рядом со школой. А чтобы сократить расстояние от автобусной остановки до своего дома, частенько ходила через школьный двор. Так было и в тот зимний вечер, когда я топала с институтских подготовительных курсов.
Человеческая фигура, судя по всему, сидящая на ступеньках возле входа в школу, бросилась мне в глаза издалека. «Стопудово какой-нибудь алкаш или наркоман, - с опаской подумала я, - не дай Бог, ещё пристанет!». Но подойдя ближе, крайне удивилась: на приступке сидела наша бывшая горе-математичка.
- Софья Павловна! Что с вами? – я присела рядом на корточки. – Вам плохо?
- Да, Анюта, нехорошо. Сердце что-то закололо. До дочери не могу дозвониться. Неужто опять… - она осеклась. – Но ты не переживай, иди, мне уже лучше.
Моя сердобольная мама учила меня никогда не проходить мимо людей, которым плохо, поэтому я решительно заявила Софье Павловне, что её не брошу, и лучше нам будет пойти ко мне домой, чтобы она могла прийти в себя и немного отогреться. Та, к моему удивлению, сопротивлялась недолго, и очень скоро мы уже пили чай у меня на кухне. Учительница то и дело доставала свой старенький мобильный, и тщетно пыталась дозвониться до своей Машеньки. Я же, упорно делая вид, что ничего не знаю про их семейную ситуацию, пыталась успокоить Софью Павловну: типа, дочь наверняка загулялась с друзьями и просто не слышит звонков.
- Да ладно тебе, Анюта, - наконец не выдержала математичка, - я знаю, что вся школа в курсе. Бедная, бедная моя Маша! А знаешь… ведь это из-за меня она такая.
- То есть?
« …Дело было очень давно, когда я, будучи студенткой физмата, направлена была на педагогическую практику в один из поселков, в местную школу. Поехала не одна, а вместе со своей однокурсницей и подругой Валентиной. Очень скоро мы выяснили, что кроме нас в посёлке имеются ещё приезжие – студенты сельскохозяйственного вуза, прибывшие практиковаться в тамошний колхоз. Среди них оказался Пётр, молодой и весьма симпатичный парень, который сразу довольно сильно мне понравился. Только вот Петя, увы, взаимностью не ответил. Я, хоть и была в ту пору активной и шустрой, но красотой не блистала, а он всё больше западал на смазливых девчонок из местных.
Валька моя, хоть и комсомолка, страсть как была охоча до всяких мистических глупостей. На картах погадать или, скажем, на гуще кофейной – милое дело! И вот, прознала она от местных сплетниц, что есть в поселке самая настоящая ведьма. Будущее предсказать, порчу навести, отвороты-привороты… короче, любой каприз за ваши денежки. Ну, и привязалась ко мне Валентина: пойдём да пойдём к этой самой колдунье. Уж очень ей хотелось про будущее своё узнать. Я поначалу-то отказывалась, но потом, в очередной раз, обозвав Вальку дурой набитой, всё же согласилась составить ей компанию – просто так, чтоб ей одной не страшно было.
Пришли мы по указанному адресу. Ведьма эта на вид самой настоящей Бабой Ягой оказалась: маленькая, скрюченная, а из-под платка злые чёрные глазёнки зыркают. Завела нас в комнату, усадила. Что она Вальке говорила, сейчас уж не вспомню, но как только с ней закончила, сразу ко мне обратилась.
- Знаю, - говорит, - чего ты, девка, хочешь. Ну что, приворожить к тебе его что ли?
Я, честно сказать, опешила. Ведь и правда, в тот момент только о Петьке и думала, никак мысли о нём прогнать от себя не могла. И откуда только эта карга обо всём узнала? В общем, велик был соблазн, но в тот момент хватило у меня ума от приворота отказаться. Как-никак я комсоргом группы была, активисткой, противно мне было с какими-то ведьмами связываться!
Вот только на следующий же день, выходя из школы, встретила я эту самую бабку на улице. Стоит себе, будто поджидает кого. Ну, сквозь зубы поздоровалась, хотела мимо пройти, а она меня за подол платья схватила.
- Ну, что, - хихикает, - не надумала?
Вот тут бы мне ещё раз от её услуг отказаться, но обуял меня в тот момент какой-то идиотский азарт. Интересно, думаю, посмотреть, получится ли что-то у этой дамочки. А поскольку платить шарлатанке я не собиралась, то тут же и ляпнула: мол, валяй, я согласна, только денег у меня нет ни копейки. Старуха снова усмехнулась и говорит:
- Ничего, девка, потом расплатишься.
- Это когда же, интересно мне знать? Я ж через две недели уезжаю.
- Да говорю ж, потом. Сама заберу то, что мне надо.
Я на эти её слова расхохоталась, на том и расстались. И что же ты думаешь? Через некоторое время Пётр за мной хвостиком начал ходить. Полгода мы с ним ухаживались, а потом и свадьбу сыграли. Родилась Маша – крепенькая и абсолютно здоровая малышка. О словах же той бабки я почти сразу и думать забыла.
Семейная жизнь, к сожалению, не сложилась. Через пять лет я сама Петьку бросила. Нет, он не пил, не дрался, не гулял, но мужем оказался никудышным – как говорится, не украсть, не покараулить. Работать не любил, долго ни на одном месте не задерживался, к ребенку относился безразлично, по дому ничего не делал. Мне, энергичной и перспективной, такой был не нужен. Он долго потом обратно просился, на коленях стоял, но я не приняла. Потом уехал куда-то, и больше мы о нём не слышали.
Лет в семь я стала замечать за Машенькой странности. Дочка начала разговаривать сама с собой. Дальше – больше: стала ходить по квартире, будто бы с кем-то общаясь, вместе с невидимым «другом» могла неожиданно взять и выйти из дома. Сначала я не придавала всему этому значения: многие дети выдумывают себе приятелей, тем более, в нашем дворе ребятишек, ровесников Маши, почти не было. Да и сама дочь была абсолютно спокойна. Я только потом поняла, что она, видимо, в силу своего возраста, поначалу просто не понимала, что происходит.
Страшно мне стало позднее, когда Маша, всегда такая милая и общительная, вдруг стала мрачной, истеричной, нелюдимой, какой-то затравленной. По ночам она часто будила меня криками: «Уйди! Не подходи ко мне! Не надо!» Бывало и такое, что я находила свою малышку в подъезде или на улице возле дома… Врачи говорили, что такие приступы лунатизма с детьми и подростками случаются, выписывали какие-то препараты. Но ничего не помогало, и странные случаи повторялись с завидной периодичностью. Первое время Машенька в ответ на мои вопросы отмалчивалась, но однажды вдруг заговорила.
То, что сказала дочка, повергло меня в настоящий шок. Маша поведала, что иногда к ней приходит какая-то старая бабушка и уводит с собой. Она, Машенька, вроде как и не хочет совсем с ней идти, но сопротивляться не может. А старуха пугает её, говорит: мол, скоро совсем тебя заберу. Когда я попросила дочь описать невидимую гостью, но пришла в настоящий ужас. Словесный портрет точь-в-точь походил на ту бабку, которая когда-то уговорила меня приворожить бывшего мужа…
В четырнадцать лет Маша впервые пропала. Ушла из дома и не вернулась. Отыскали её только через неделю: бдительные жильцы одного из домов обратили внимание на незнакомую девочку, которая вот уже несколько дней находилась совершенно одна у них во дворе, и позвонили в милицию. Где была всё это время и что делала, Машенька вспомнить не смогла. Очень скоро ей был поставлен диагноз – шизофрения.
Вот уже шесть лет такие истории повторяются регулярно. Дочь совсем замкнулась, со мной почти не разговаривает, и только иногда срывается, рыдает и просит, чтобы я не отдавала её страшной старухе. А я уже не знаю, что думать. То ли Машенька на самом деле больна, да и я вместе с ней, то ли старая ведьма действительно потихоньку забирает у меня то, что ей надо – моего единственного ребенка…».

Тогда от рассказа Софьи Павловны мне стало, мягко говоря, не по себе. И правда, не знаешь, что думать: не то учительница на пару с дочкой тронулись умом, не то… Машу в тот раз нашли – живую и невредимую. Но через год она всё-таки погибла. Точно так же, морозным зимним вечером, ушла в неизвестном направлении и насмерть замёрзла на улице. Софья Павловна после того случая уволилась из школы, а спустя полгода, её труп нашли в местной реке. Говорят, покончила с собой, не выдержав потери любимой дочки…

(Взято из просторов интернета.)

Бабушка

Историю, которую я вам сегодня перескажу, случилась в Чечне 1995 году. Сделаю небольшое отступление от темы. Дело в том, что я сам проходил воинскую службу в Чеченской республике в составе ВДВ, соответственно, эта тема мне очень близка, на моих глазах происходили вещи, которые не поддаются логике, и, тем не менее, чудесные спасения мы списывали на простое солдатское везение. Так что, как говорится, есть что рассказать. Я поддерживаю связь не только со своими однополчанами, но и со многими другими ветеранами, которые прошли эту школу жизни, и поэтому большая часть историй будет записана со слов моих товарищей. Итак, вот и сама история.

В январе 1995 года из Моздока в Грозный вышла автоколонна с сопровождением брони. Впереди колонны шел танк Т-70, за ним БТР, дальше колонна из 20 машин, и замыкали колонну БТР и два БМП. Сопровождение колонны всегда непредсказуемо, так как движение проходит по разным рельефам местности, и мест для засады боевиков достаточно много. Не помогает ни прикрытие вертушек, ни разведдозор, который идет на расстоянии 500 метров и более от колонны.

В одной из БМП механиком-водителем был Вадим. Как он попал в армию, остаётся загадкой, так как родители его погибли, когда ему было восемь лет, его воспитывала бабушка. По закону, являясь единственным кормильцем, он не подлежал призыву в ряды Российской армии, тем более его не должны были посылать на войну. Служить ему оставалось четыре месяца. И вот перед самой колонной, ему пришло письмо из дома, что его бабушка умерла. Причем письмо прошло через комбата, парня срочно нужно было отправлять домой. И ещё одно - есть правило тем, кто заступает в караул или в сопровождения, никогда письма не отдавали, потому что, может, кого девушка бросила, либо еще что-то случилось, и чтоб не было со стороны бойца суицида, письма отдавали уже после всего. Но комбат вызвал Вадима и сообщил, что у него скончалась бабушка, и после того, как он сходит в сопровождение, его отправят домой.

Колонна медленно тянулась по серпантину, снег и грязь перемешались, на дороге была каша. На спуске с серпантина дорога шла одной стороной около каменной стены, с другой - кустарник, который поднимался вверх по склону. Через сто метров после того, как колонна миновала перевал, сначала впереди, а через несколько секунд сзади раздались взрывы. Танк и крайняя БМП были подорваны, затем взрыв в середине колоны, был взорван наливник (машина перевозящая горючие), и в тот же самый миг по броне зацокали градом пули. Колонна встала. Командир БМП развернул башню в сторону нападения, и заработала 30-мм пушка и ПКТ (пулемет Калашникова танковый). БМП Вадима была зажата с двух сторон, не было места для манёвра, Вадим открыл люк, так как в триплекс ничего не было видно, и в этот момент БМП что-то сильно ударило в бок. Удар был такой силы, что Вадима выбросило из боевой машины. Он поднялся и, шатаясь, пошел уже к горящей машине. Вдруг - яркая вспышка - его подняло в воздух и бросило на каменную стену. Последнее, что он помнил, это крики и много огня. Потом наступила тишина. В какое-то мгновение всё тело пронзила резкая боль, но потом боль стала уходить, и пришло спокойствие.

Не было ни яркого света, ни коридоров, он просто наслаждался тишиной. Вдруг из кромешной тьмы к нему вышла его бабушка, она присела возле него, взяла его за руку и, как в детстве, стала гладить его по голове. Руки её источали тепло, и Вадим пытался ей что-то сказать, но не мог. Бабушка тихим, убаюкивающим голосом стала рассказывать, что она его очень ждала, и как она его любит, и что всё у него будет хорошо. Она что-то ещё ему говорила, но он не слышал, он весь растворился в её любви и теплоте. Он чувствовал её руку, грубую от работы и в тоже время мягкую и нежную. И вот он снова услышал её голос:

- Ну, всё, Вадик, мне пора.

Она смотрела на него, Вадик хотел ей сказать, что любит её, попросить прощения и много что еще, но она уходила всё дальше и дальше…

Вдруг резкая боль пронзило всё его тело, он пытался открыть глаза, но не мог. Послышались голоса, кто-то подошел и стал водой протирать его лицо. Он открыл глаза и осмотрелся. Белые кафельные стены окружали его, люди в белых халатах что-то говорили и называли его счастливчиком, потом - снова темнота.

Вадим в этом бою получил восемь осколочных ранений, два из которых были несовместимы с жизнью. Но он выжил, награжден орденом Мужества. Живет в бабушкиной квартире. Мы встретились с ним в военном госпитале, где оба были на реабилитации. Вот там он и рассказал мне эту историю. Говорит, что это бабушка его спасла, и я ему верю.

(Взято из просторов интернета.)

Взводный

Хочу предложить Вашему вниманию историю, которую мне поведал мой друг.

Немного предыстории. Судьба нас свела с Сергеем в далёком 1995 году в Грозном. В апреле 1995 года было введено перемирие, наша рота стояла на блокпостах в окрестностях города, и в один из апрельских вечеров подошла колонна с морской пехотой. В ночь колонны стояли на блокпостах, и мы разговорились с бойцами. Искали земляков – находя таковых, общались уже своими группами. Да и общего между нами было много: они морпехи, мы – десантура, в общем, общий язык нашли быстро; вот там я и познакомился с Сергеем. Были мы с одной области, а на чужбине, как говорится, тот, кто рядом в районе 500 верст – уже земляк.

В конце января–в начале февраля 1995 года в Грозном шли ожесточённые бои. Сергей в составе роты морской пехоты участвовал во многих операциях по освобождению города от бандформирования, и вот в одном из боёв погиб их взводный. Как рассказывал Сергей, взводный был у них настоящий мужик – за спинами не прятался, всё вместе: вместе в бой, вместе кашу из одного котла. В общем, настоящий командир. Попрощались братишки с взводным, но война есть война, и на ней всегда есть безвозвратные потери; запаяли взводного в цинк и отправили на родину. Через пару дней пришел новый взводный, и снова началась работа.

И вот в середине февраля взвод получает боевую задачу: провести разведку одного из районов Грозного, по разведданным там была замечена активность одной из группировок бандформирования. Взвод выдвинулся в указанный квадрат. Дома в районе стояли высотные, но после работы нашей артиллерии превратились в руины. Перед домами располагался пустырь, который превратился в месиво из грязи и снега. Движения замечено не было, и морпехи продолжили движение к высоткам. Но как только они вышли на рубеж 100 метров, из развалин боевики открыли шквальный огонь по взводу. С правой стороны порядка 30 метров находилось строение, типа бойлерной; взвод, прикрывая отход, отступил под защиту чудом уцелевших стен. Распределившись по секторам, взвод перешел в оборону.

Связались со штабом, доложили обстановку и свои координаты, через 15 минут боя командование сообщило, что к ним вышла колонна, но в связи с опасностью, что технику из развалин пожгут и что места для маневра немного, было предложено с боем выйти к пустырю, где под прикрытием брони они будут эвакуированы. Уже на тот момент у духов были портативные рации с функцией сканирования и, перехватив сообщение, они с удвоенной силой продолжили штурм.

У Сергея был сектор в углу здания у небольшого окна. Духи начали обстрел из гранатомётов, и один из выстрелов пришёлся как раз в то место где стоял Серега. Он помнил только вспышку и сильный удар в бок, после чего наступила полная темнота. Когда Серега очнулся, было уже темно. Он тихонько вылез из завала кирпича, осмотрелся – в здании никого не было, стояла тишина. Подлез к разлому в стене, осторожно выглянул на улицу – впереди, в метрах двадцати, стояли три человека. Серега прислушался. Случилось то, чего он боялся: трое разговаривали на чеченском. Он тихонько залез обратно и осмотрелся – сзади стена целая, прохода нет, спереди не пройти. Тихонько прополз к дверям, там, в метрах тридцати, тоже ходили духи. «Ну всё, п…ц, - подумал Серега, - через пару часов выйдет солнце, меня найдут и мне полный писец».

Вернувшись к завалу, аккуратно разгреб, нашел свой АКС, сел в угол и стал очищать ствол от грязи и пыли. Вдруг слева он увидел движение, от крайней стены к нему кто-то подошел, и когда тот подошел ближе, в лунном свете Серега узнал своего взводного, который погиб у него на глазах. Серега впал в ступор, а взводный тихо поднёс палец к губам и поманил за собой. Как рассказал Серега, на тот момент выбор у него был не богатый: либо через пару часов к духам, либо за покойным взводным. Осторожно передвигаясь за командиром, он подполз к задней стене, которая была целая, взводный показал на пол – внизу лежали два железных листа. Приподняв их, Серега увидел, что вниз в коллектор идут две трубы и выходят по направлению к одному из домов. Взводный залез первый и поманил Сергея за собой. Серега рассказывал, что он не ощущал страха, что перед ним мёртвый взводный, он доверял ему при жизни и полностью доверял сейчас. Через минут двадцать они выползли в один из подвалов дома, какого именно – Серёга не знал, взводный пошел в глубину дома, а Серёга за ним. Пройдя весь дом по подвалу, они вылезли и в тени дома стали спускаться в овраг, который был в метрах десяти от дома. Так и шли минут сорок: взводный впереди, а Серега – за ним. Вдруг взводный остановился, повернулся к Сереге и поднял руку, как бы прощаясь, а затем пошёл в предрассветный туман. Серега не помнит, сколько он стоял и смотрел вслед уходящему взводному.

Вдруг он услышал крик, и через минуту кто-то его сбил с ног. Как выяснилось позже, он вышел на наш блокпост и ребята с пехоты чуть не открыли по нему огонь, но по кокой-то причине у одного из бойцов произошла осечка, а второй просто рывком сбил его с ног. Позже связались со штабом, там подтвердили личность Сереги и через пару часов приехали за ним. Потом он узнал, что командир видел, как разорвался разряд рядом с Серегой, и он подумал, что Сергей погиб. Двухсотый при прорыве был бы обузой, из- за которой могли быть еще жертвы, и он принял решение не откапывать его из- под завала, а после прорыва вернуться и забрать тело.

Через пару месяцев Сергей уволился и поехал на родину своего командира, встретился с родителями взводного, рассказал какой был их сын – настоящим человеком. Он попросил их проводить его на могилу к командиру. Они пришли на кладбище, стоял ясный майский день, на небе ни облачка, но когда Сергей подошел к могиле, вдруг при ясном небе пошел мелкий дождь. Сергей стоял около могилы взводного, и по его лицу бежали слёзы, смываемые каплями дождя.

(Взято из просторов интернета.)

"Помер твой дядя Паша!"

Это был погожий майский день. Мы только - только открыли дачный сезон, и я под это дело взяла на работе недельку отпуска. И вот я бодрыми шагами топала с автобусной остановки в направлении любимой фазенды.

Хочу сказать, что наш дачный поселок находится неподалеку от городского кладбища. Рейсовый автобус делает остановку возле кладбищенских ворот, а дальше иди, как твоей душе угодно. Либо топай напрямую через погост, либо иди в обход кладбища, что, к слову сказать, удлиняет путь чуть ли не в три раза.

Повторюсь, время было дневное (можно сказать, даже еще утреннее), погода солнечная, и это напрочь отбивало мысли о привидениях или каких-то неприятных личностях, которые могут повстречаться мне на кладбище. Поэтому сойдя с автобуса, я уверенно направилась прямой дорогой. На дворе стоял понедельник, рабочий день - посему вокруг было пустынно и людей, пожелавших навестить родные могилы, не наблюдалось.

И только пройдя примерно половину пути, я заметила справа от себя какое-то движение. Мимо могилок по направлению к дороге, по которой я, собственно, и шла, шагал человек – похоже, мужчина. Незнакомец довольно быстро вышел на дорожку, остановился, повернулся лицом в мою сторону и остался стоять вот так, будто бы поджидая меня. На секунду я стушевалась, занервничала, даже притормозила, но потом, приглядевшись, поняла – бояться совершенно нечего.

Передо мной стоял дядя Паша - милейшей души старичок и наш сосед по даче. Я почти сходу узнала его худощавую сутулую фигуру, так как каждое лето наблюдала её на соседнем участке. Правда, одет он был не в привычные треники с белыми полосками, а в светлую рубашку и какие-то брюки (более детально наряд описать не могу, я его попросту не запомнила).

Как только я признала дядю Пашу, пазл сложился сам собой. Ну, разумеется, ведь здесь, как раз по правой стороне находится могила его жены Антонины, умершей два года назад. Да-да, именно в этом месте, я это хорошо помнила, потому что: во-первых, тут рядом похоронена моя родная тетка, а во-вторых – сама несколько раз приходила сюда с дядей Пашей, чтобы навестить милейшую Антонину Яковлевну. А вот, кстати, отсюда и саму могилку видно! Рядом с тёть-Тониным памятником виднелся новый деревянный крест. Как странно, дядя Паша берег это «родственное» место возле могилы жены для себя, но, видимо, уступил кому-то.

С этими мыслями, я, радостно улыбаясь, приблизилась к соседу. Странно, но он, обычно такой доброжелательный, не ответил мне улыбкой. Впрочем, может, оно и неудивительно, все же мы на кладбище, а не в цирке. А может, не дай Боже, случилось что-то страшное…

- Дядь Паш, привет! – начала разговор я, – На дачу?

Дядя Паша в упор смотрел на меня и, не изменяя выражения лица, молчал.

- Ты чего, Дядь Паш? Случилось что? С сердцем плохо?

Молчание…

- Дядь Паш…

Я хотела еще что-то сказать, но вдруг сосед вытаращил на меня глаза и в буквальном смысле заорал:

- Помер твой дядя Паша! Помер! А ты иди отсюда! - дальше следовал отборный трехэтажный мат, какого я от этого милого человека отродясь не слыхала.

Отскочив от мужчины, будто тот только что вылил на меня ведро с кипятком, я быстро пошла прочь (а может даже и побежала, точно сказать не могу). А вслед мне еще долго раздавались проклятия и всякие гадости…

«Что же приключилось с дядей Пашей?» - думала я, подходя к своему дачному домику. Ответ напрашивался сам. Старик, видимо, от тоски и одиночества сошел с ума. Жена умерла, сын в Москве - много работает, приезжает редко. Короче говоря, всё ясно! Целый день на дядь Пашином участке не было ни души, и только к вечеру подъехала машина, из которой вылез Алексей, сын соседа. Мы поздоровались и перекинулись парой фраз. Лёша поведал, что тоже в отпуске, отдыхать никуда не поехал, а рванул сюда в родные края.

- Правильно, - поддержала я его, - отца сегодня твоего видела. Ему сейчас присмотр нужен, никак нельзя его одного в таком состоянии оставлять.

- Отца? – удивился Алексей.

- Ага…

- Да ты обозналась, наверное, - вздохнул Леша, - нет отца-то. Четыре месяца как нет в январе похоронили – тут, на нашем кладбище рядом с мамой…

В тот день я не стала оставаться ночевать на даче – жутко было.

На автобус, конечно же, пошла по обходной дороге, да и то вздрагивала от каждого шороха. Кто встретился мне в тот весенний день среди могил, до сих пор не знаю…

(Взято из просторов интернета.)

Любимец кошек

С 2001 по 2012 год я работала криминальным корреспондентом в Омской специализированной газете. Через руки ежесуточно проходили сводки различных правоохранительных и контролирующих ведомств. Более или менее значимые истории излагались на страницах нашего еженедельника. Хочу сразу отметить – абсолютное большинство дел – это либо бытовая тупая, кровавая и бессмысленная бойня на фоне пьянки, либо какие-то мелкие кражи. Чтобы из этого выловить что-либо любопытное, необходимо острое журналистское чутье, настойчивость, терпение, здоровые ноги для поездок и беготни и не хилая доля везения. Вот что-то из этого набора и заставило меня как-то обратить внимание на одну строчку в сводке и позвонить следователю прокуратуры, чтобы выяснить какие-нибудь подробности. В общем, как рассказал мой собеседник, в одном из районов Омской области без вести пропал 78-летний пенсионер.

… Дед Николай Егорович Рябинин (имя вымышленное - из этических соображений) жил один на отшибе одного из небольших региональных городков в добротном, благоустроенном частном доме. Родственники у него имелись, но приезжали не часто. Сельскохозяйственных животных старик не держал – на скромную жизнь хватало пенсии и огорода. Зато привечал бездомных животных – собак и кошек. Особенно кошек. Этих пушистых и нежных зверьков любила его давно умершая жена, вот и Николай Егорович в память о ней тоже о них заботился - запускал их в дом, кормил и поил. Врагов у деда не было, он не злоупотреблял алкоголем, жил, в целом, тихо. И вот однажды пропал.
- Об исчезновении Рябинина сообщили его родственники, - рассказывал следователь, - Приехали навестить, а дом закрыт, деда нет, и кругом эти его кошки бродят и орут. Подождали, а он так и не объявился. Я потом, когда соседей опрашивал, выяснил, что пропал он примерно за 5 дней до визита родни: именно тогда люди его в последний раз в магазине и в огороде видели. А потом старик как сквозь землю провалился… Мы осмотрели весь дом, погреб, чердак – никаких следов пенсионера, взлома и преступления так и не нашли.
По словам следователя, правоохранители и волонтеры обыскали всю округу, залезли во все овраги и колодцы, прочесали околки и поля. Но Рябинина или его тела так и не нашли. Дед исчез, оставив дома деньги, документы, одежду, даже не допив чашку чая.

Я тогда написала заметку о загадочном исчезновении пенсионера, шанс его найти ведь был - может, он заблудился, память потерял - пожилыми людьми такое случается, а теперь либо в больнице, либо бомжует. Но Рябинина так и не нашли.
Прошло, наверное, полгода, и журналистская судьба занесла меня в этот городок. Не могла я не заехать посмотреть на жилище деда. Как оказалось, родственники исчезнувшего пенсионера продали его дом семье из соседнего района. Хозяйка пригласила меня попить чаю и рассказала странную и страшную историю.
- Вы только не подумайте, что я сумасшедшая, но мы уже жалеем, что купили этот дом. Здесь происходят странные вещи. А еще мы недавно узнали, что тут старик пропал – бывший хозяин, так теперь вообще жутко становится…
Женщина рассказала, что, по ее мнению, в доме явно есть призрак. Ночью, а иногда и днем, из подвала слышатся странные звуки, словно кто-то ходит, покашливание легкое, а в маленький погреб спускаться вообще жутко – такое неописуемое ощущение охватывает, и холод, и страх, и тошнота к горлу. А у мужа там вообще один раз так сердце прихватило, что в больницу попал. Детям снятся кошки какие-то жуткие. А один раз сама хозяйка чуть заикой не осталась. Вышла ночью на кухню, воды попить. Пьет и вдруг видит – в окно пристально, бешеными глазами смотрит кот. Женщина швырнула в окошко тряпкой, а кот уши прижал и как завоет. Хозяйка подпрыгнула и чашку выронила. А потом, когда наклонилась чашку поднять, онемела от страха - за спиной в дверном проеме стояла темная человеческая фигура. Женщина попыталась закричать, но из горла не вырвалось ни звука. Коленки подогнулись, и она осела на пол, чувствуя, что не может ни вдохнуть, ни выдохнуть. Фигура плавно переместилась к крышке погреба и сквозь нее втянулась внутрь. После этого хозяйка и закричала. Этой ночью в доме больше не спали, даже соседа звали в погреб заглянуть. Но тот там ничего не обнаружил, кроме хозяйских заготовок и лопат с граблями. Такие вот дела.
Хозяйка показала и дом, и погреб. Но у меня экскурсия никаких мистических ощущений не вызвала, только мандраж небольшой, что не мудрено после такой истории.

А еще примерно через месяц позвонил следователь.
- Помнишь, у нас дед пропал? Рябинин? Так вот, его тело-то нашли!
Вот что рассказал следователь:
Примерно через пару недель после моего визита владельцы дома решили сделать капитальный ремонт – перестелить полы и переделать погреб – старый зарыть к чертовой матери и выкопать новый. Когда вскрывали полы, обнаружилась и жуткая разгадка этой истории.
Оказалось, погреб деда был больше и располагался почти под всем домом, как подвальчик. Там хранились ценные, по мнению бывшего хозяина, вещи: заготовки, велосипед, сундук с хламом и шкатулка с деньгами. Из погреба туда вела потайная дверь, которую никто не обнаружил до того, как сняли пол.
… Труп старика нашли прямо под кухней. Он хорошо сохранился в холоде и был, по словам следователя, почти весь объеден кошками. Как выяснилось, животные заходили в подвал без проблем, через вентиляционные отводы. Экспертиза показала, что несчастный Рябинин скончался в подвале от сердечного приступа. Судя по всему, он спустился туда за вареньем к чаю и больше не вышел. Там его впоследствии и нашли оголодавшие кошки…
После этого в дом приглашали батюшку, который провел все необходимые обряды, а деда похоронили на местном кладбище. И все странности в доме, по словам новых хозяев, прекратились.

(Взято из просторов интернета.)

Запах гари

В 90-х годах прошлого века стоял на окраине нашего города заброшенный двухэтажный дом, типа барака. Жилье было признано аварийным, жильцы – расселены по новостройкам. Пока бандиты стреляли друг в друга за земли в центре города, наш домик потихоньку разваливался, став притоном наркоманов, бомжей и бродячих кошек…

Андрей Витвицкий - двадцатитрехлетний спортсмен, комсомолец и просто красавец был в ту горячую пору капитаном милиции и подающим большие надежды оперативником. И вот как-то ясным весенним вечером в отделение поступило сообщение о зверском убийстве в заброшенном доме.

Андрей приехал на вызов в составе опергруппы. На месте выяснилось, что милицию вызвал местный дворник. От мужчины крепко разило спиртным, милиции он признался, что «со страху ажно протрезвел».

- Поймите, мужики, весь день пахал за себя и за того дядю! Сменщик в запой ушел, подлюка, теперь мне и за него работы подвалили, а зарплаты – хрен да копейка… Ну вот и решил сюда заскочить, выпить немного. А тут полумрак, я сразу и не понял, пока не наступил, а потом увидел его… У меня волосы сразу седые стали…

Пока дворник говорил, Андрей обратил внимание, что сапоги у мужчины в крови. Снова заходить в заброшенный дом дворник наотрез отказался, мол, я вас вызвал, теперь сами разбирайтесь с тем, что там произошло.

Андрей подошел к темному дверному проему и, когда перешагнул через провалившийся порожек, в нос резко ударил ужасный запах мертвой плоти.

До трупа было метров пять, но лужа крови растеклась довольно далеко, стало понятно, где так испачкал сапоги пьяный дворник. Картина действительно ужасала: убитой оказалась совсем молодая девушка, на вид лет 18-20. Худенькое тело было местами обожжено до костей, лицо обезображено, горло перерезано. Было видно, что перед смертью ее истязали.

Личность девушки вскоре установили – она оказалась студенткой одного из ВУЗов, приезжей с Урала, да еще и сиротой. Вскоре в отделении появилась ее опекунша – высокая, прямая, как палка, 69-летняя старуха (двоюродная сестра бабушки). Она не пролила ни слезинки: молча глядя в окно, выслушала Андрея и сухо потребовала показать место преступления. Отказать Витвицкий не смог. Бабка вышла из машины вперед Андрея и первой направилась к заброшенному дому.

Если старуха раньше просто поражала Андрея, то тут она стала его пугать. Появилось в ней что-то хищное. Буркнув, чтобы не ходил следом, пожилая женщина легко переступила порог злополучного дома. Андрей видел, что она остановилась точно на том месте, где обнаружили труп ее внучки. Потом старуха вдруг резко подняла вверх руки и повернулась лицом к Витвицкому, и парню показалось на миг, что ее глаза сверкнули во мраке кошачьей зеленью. Пришел в себя оперативник оттого, что бабка трясла его за плечо:

- Ты что, заснул что ли? Пойдем уже…

Уже потом, дома, Андрей пытался анализировать, что же с ним произошло, но ответа так и не нашел. Может, действительно выключился от усталости и недосыпа, а бабкины метаморфозы просто приснились?

Убитую девушку похоронили, после этого ее опекунша сразу купила билеты на поезд, сказав, что не собирается тут оставаться ни минутой дольше необходимого. Андрей пошел проводить бабку, и та, уже на перроне, вдруг наклонилась к нему и тихо сказала, что убийц внучки ловить не надо, через пару дней они сами придут с повинной. Андрей только плечами пожал и отправился расследовать дело.

На следующий день он обошел все общежитие, где проживала девушка, расспросил о ее жизни всех соседей. И узнал, что девчонка неплохо гадала на картах, вызывала духов и говорила, что колдовской талант у нее от родственницы – лесной ведьмы. Витвицкий уныло вздыхал, он во все это не верил. Выяснилось, что друзья у нее были обычные, нормальные студенты, все ее любили. Были, конечно, и враги – такие же студенты. Нельзя же всем нравиться. Имелся в окружении, правда, один подозрительный тип – бизнесмен в красном пиджаке, который ей в женихи набивался, но… Друзья утверждали, что он «нормальный пацан», к тому же влюбленный по уши. Витвицкий, конечно, его проверил. Но у того оказалось железное алиби – сломал на стройке ногу и безутешно лил слезы в больнице. Предположений о том, кто мог убить любимую девушку, у молодого человека не оказалось. Обмолвился, правда, что она с его «бывшей» не ладила. Андрей взял это на карандаш, чтобы проверить версию. Хотя больше склонялся к тому, что на девушку напали какие-нибудь сатанисты. В те смутные времена ненормальных было особенно много.

А на следующий день в отделение явились три девушки, как позже выяснилось, однокурсницы убитой. Девицы ревели белугами и просили «посадить их в тюрьму». Оказалось, что именно они и расправились с внучкой лесной ведьмы. И вот что произошло.

И кто бы мог подумать, что «серая мышь» Алена Белова (все имена придуманы, настоящих не знаю, не сказали) принесет столько проблем первой красавице в общаге, начинающей модели Вике Строевой? Но именно из-за нее Вика в последний месяц не спала, не ела и вообще, что называется, потеряла «товарный вид». А началось все с того, что Викин хахаль Вова – бизнесмен, владевший в те времена несколькими салонами татуировок, богатый, наглый и хитрож@пый – вдруг неожиданно очеловечился и собрался жениться. Но не на Вике, а на Алене. Пару недель назад Вовчик заехал за Викой в общежитие и, не застав ту дома, пошел скрасить ожидание к ее соседке, а та взяла его к Алене на сеанс гадания.

- Как только ее увидел, как молнией долбануло, - радостно делился потом Вован с друзьями, родственниками, - понял, что всю жизнь искал эту девушку.

Описать горе и злость Вики было просто невозможно. Потеря Вовиного интереса круто сказалась на ее материальном и моральном состоянии. Вика стала всеми силами стараться вернуть себе ухажера. Но он вообще не реагировал на ее усилия и как зачарованный бегал за Аленой, которая особо на него внимания и не обращала. Зачарованный? Вика и решила, что Алена его приворожила. Разве можно в здравом уме бросить ее, Вику, ради такой замухрышки?

Но это оказалось не пределом Викиных страданий. Некоторое время спустя Алена «покусилась» и на ее модельный бизнес. Известный на всю общагу фотограф Артем как-то сфотографировал Алену за картами и сделал шуточный постер, мол, поддержим местный гадальный бизнес. Фотка разлетелась по ВУЗу, ее увидел и оценил Викин модельный работодатель. Мужчина попросил ее познакомить его с Аленой, мол, увидел ее в качестве модели в крупном проекте. Добавим, что Вика сама рассчитывала поучаствовать в этом деле. Тут уж она окончательно уверилась, что Алена навела на нее порчу и сглаз. К тому же, видимо, от нервов у Вики посыпались волосы, и до кучи она подхватила простуду. Когда она высказала все это Алене, девушка от неожиданности расхохоталась и попыталась объяснить, что в жизни бы такого делать не стала. От приворота счастливой любви не бывает, ну а порча и сглаз к тебе, как правило, возвращаются сторицей. Вика не поверила.

А когда Алену модельное агентство все-таки приняло в проект, Вика, оставшись не у дел, решила, что от ведьмы надо избавляться. Она рассказала о своих бедах двум закадычным подружкам и попросила помочь проучить соперницу.

Одна из девушек попросила Алену приехать вызывать духов и погадать в заброшенный дом, та, ничего не подозревая, согласилась. А когда приехала, ее уже ждали выпившие для храбрости мстительницы. Подруги издевались над Аленой несколько часов, при этом выпивали и, в итоге, решили ее сжечь. А поскольку она никак не умирала, в конце концов, перерезали ей горло. Ужас накатил под утро, когда троица протрезвела. В итоге девицы решили уехать на время из общаги и пожить по знакомым.

Но, оказалось, убежать от такого непросто.

В милицию девицы прибежали потому, что, по их словам, их стал по пятам преследовать призрак убитой девушки.

Вика напросилась пожить у тетки, мол, делаем в общаге ремонт, дышать нечем, прими на пару недель, та не отказала. И вот несколько дней назад Вика зашла в лифт в теткином подъезде. Внезапно ей почудился запах гари. Она забеспокоилась, может, проводка горит? И тут лифт застрял, свет померк, а запах усилился. Вика стала стучать кулаками в двери, как вдруг почувствовала за спиной какое-то движение. Она обернулась и от страха опорожнила мочевой пузырь: из зеркала, вмонтированного в противоположную стену, на нее жуткими пустыми глазами смотрела Алена. Когда убитая потянулась к ней сожженной до кости рукой, Вика отключилась. Пришла она в себя уже дома, где над ней с нашатырем хлопотала тетка. Оказалась, она видела в окно, как Вика вошла в подъезд и, поскольку та долго не поднималась, решила посмотреть, в чем дело. Вызвала лифт и обнаружила там потерявшую сознание племянницу.

Той же ночью, проснувшись как от толчка в бок, Вика увидела над собой тень и почувствовала запах сгоревшей плоти. Она завизжала, на вопли прибежала тетка. Конечно, в комнате никого не оказалось, но уходя недовольная побудкой родственница заявила, что в комнате воняет паленым, и если Вика не бросит курить в доме, то ей придется вернуться в общагу.

И начался жуткий кошмар. Вика стала постоянно видеть Алену – стоит скосить глаза набок, как рядом мелькнет черная тень, и начинает чудиться запах гари. Потом объявились и подружки в один день одна за другой – в панике, еле живые от страха с теми же симптомами. К вечеру они уже боялись выйти из теткиной квартиры. Силы и резвость появились, когда все три вдруг почувствовали, что в комнате отчетливо пахнет паленым. Тогда они и побежали в ближайшее отделение милиции.

Вот так дело и было раскрыто. Витвицкий проверил показания девиц, все совпало. В призрака он поначалу не поверил, списал это на внезапно проснувшуюся в них совесть и шок после совершения тяжкого преступления. Уже много позже Андрей вспомнил странную опекуншу убитой девушки и ее пророческие слова.

Добавим, что за долгую службу в милиции у Витвицкого было еще несколько дел об убийствах, когда преступник, подписывая явку с повинной, говорил «совесть замучила», при этом опасливо бегая глазами по самым темным углам кабинета.

(Взято из просторов интернета.)

Молодая жена

Еще одна странноватая история «из десятых рук». Сюжет не из новых. Главная героиня – приятельница подружкиной мамы. Время действия – как я поняла, 70-е годы прошлого века…

…С Геной мы поженились еще в техникуме. Я, конечно, ему говорила: давай подождем, тебе еще в армию идти… Но он уперся. Ему, мол, так спокойнее – не невеста на гражданке ждать будет, а уже жена. Расписались, встали в очередь на жилье. Я опять же предлагала снять где-нибудь в городе угол или временно пожить у моих родителей, но Генка снова проявил упрямство. Он у меня человек с деревенским воспитанием, поэтому считал, что молодая жена должна прийти в дом к мужу.
Вот так мы и оказались в селе, в доме, где жили его родители. До учебы, а потом и до работы добираться – целая история, но что поделать, спорить с супругом я не решилась. А тут Гене и повестка пришла. Проводила я мужа, сама же жить в его семье осталась. Думала, сбегу к родителям – не дай Бог, обижу новых родственников.
Короче говоря, жили мы вчетвером. Я, Василий Михайлович, Генин отец, угрюмый и тихий человек, с вечно потупленным взглядом, Светлана, двадцатипятилетняя незамужняя сестра моего ненаглядного, и Мария Потаповна, свекровь. Последняя, властная и постоянно чем-то недовольная, была в доме командиром. От меня она не была в восторге, и особо не скрывала, что хотела бы, чтоб сын ее женился на деревенской работящей девушке, а не на «фифе городской» вроде меня, и все-таки с моим присутствием в доме мирилась. Во всяком случае, делала вид, что мирилась.
У Генки и Светы был еще старший брат Семён, но жил он где-то на севере и с родными не общался. Я было пыталась выведать у мужа, в чем причина, но только ничего путного сказать не мог: Сёма, мол, старше его на двенадцать лет, и он совсем пацаном был, когда тот уехал. Из короткого рассказа я поняла только то, что у Семёна была первая жена (на чужбине он женился снова), которая умерла, и парень, сильно переживая это скорбное событие, подался на севера.

Но я отвлеклась… Итак, осталась я в деревне. Через некоторое время после проводов стала замечать неладное. Вроде и ем, и пью, и сплю как надо, а порой с утра просыпаюсь – ей-богу, будто воду на мне возили. Вся разбитая, голова болит, кости ломит, иной раз с кровати еле поднималась.
Ну, а однажды вот какой странный случай приключился. Просыпаюсь я среди ночи, а пошевелиться не могу – лежу точно парализованная. А по комнате моей, между тем, ходит кто-то, но кто – не понять. Во-первых, темно вокруг, во-вторых – на глазах пелена какая-то: вижу, будто фигура черная мимо меня взад-вперед курсирует, и не больше. Страшно стало как никогда в жизни! Закричать бы, на помощь позвать, да куда там: язык как каменный, с места не сдвинешь. Тут до меня еще и шепот донесся, зловещий такой шепот, прямо до мурашек пробирающий. Что странно: и голос-то вроде человеческий, и слышу его вполне отчетливо, а разобрать ни слова не могу, словно бы ночной гость на каком-то иностранном языке разговаривает.
Сколько так пролежала в полном ужасе, сказать не могу. Но в какой-то момент все-таки провалилась в забытие. Проснулась уже под утро, снова измученная и больная. "Приснится же, - думаю, - блажь такая!" В зеркало на себя глянула – кошмар, краше в гроб кладут, а родня моя новоиспеченная будто бы ничего и не замечает вовсе. Свекровь на кухне хлопочет, Светка о погоде беседу завела, как ни в чем не бывало, а Василий Михайлович в газету уткнулся.
Так и не дождавшись ни от кого сочувствия, наскоро перекусила и поплелась на автобус. По дороге повстречала тётю Лизу, соседку, что жила от нас через два дома. Как ни странно, та сразу заметила мою бледность и спросила, все ли хорошо у меня со здоровьем. Когда я пожаловалась на плохое самочувствие и слабость, поначалу, конечно, захихикала: мол, не в положении ли ты. Но после того, как я заверила, что не беременна (на тот момент я в этом уже убедилась), да еще и рассказала про странный сон, тетя Лиза вдруг помрачнела и вполне серьезным тоном заявила:
- Ты б, Валь, того… иголку бы на ночь над дверью в комнату воткнула. А лучше несколько.
- Зачем? – искренне удивилась я.
- Не спрашивай, - соседка смутилась. – Но иголку, слышь, воткни!
Кое-как отработав день, я вернулась домой. И только под вечер, лежа в кровати, вспомнила-таки про наказ тети Лизы. Сама не очень понимая, что и зачем делаю, все же встала, нашла швейную иглу и воткнула поверх дверного косяка. Ночь прошла нормально, как и две последующие, я просыпалась вполне бодрая, без головных болей и слабости. Но потом…

Четвертая ночь запомнилась мне на всю жизнь! Я проснулась от того, что кто-то с силой ломится в дверь моей комнаты: так, будто бы она закрыта на амбарный замок. При этом мне совершенно точно было известно, что дверь не заперта, так как никаких запоров на ней попросту не было – в доме мужа это было не принято.
Дрожа от страха, я вжалась в подушку, ожидая, что же случится дальше, и где-то в глубине души еще надеясь, что это всего лишь сон. А в следующую секунду до меня донесся… голос моей свекрови:
- Открой дверь!
Еще несколько ударов, и снова:
- Дверь открой!
Голос совершенно точно принадлежал Марии Потаповне, но был при этом каким-то странным – хриплым, будто она подхватила простуду. Впрочем, накануне вечером родственница чувствовала себя отлично и на здоровье не жаловалась. Кто-то, конечно, скажет: ну, и что здесь такого, встала бы да спросила, чего ей надо… Не знаю, как объяснить. В тот момент что-то неведомое заставило меня сжаться в комок и не издавать ни звука.
- Открой дверь! Открой дверь! Открой! Открой! Открой…
Сердце мое колотилось как безумное. Если свекровь просто пришла по какой-то своей надобности, то что мешает ей войти в незапертую дверь? Деликатностью она, что называется, изуродована не была, и пару раз, помнится, вламывалась к нам с Геной даже без стука.
Тогда я комсомольской активисткой была и ни о каком Боге даже слышать не желала, но тут, совершенно неожиданно для самой себя, начала молиться. Вернее, молиться – громко сказано. Просто лежала и без остановки шептала: «Боженька, миленький, помоги, спаси… Спаси, помоги…». Помню, что еще дедушку умершего своего вспоминала, как бы мысленно к нему обращалась.
Еще некоторое время (по-моему, не очень продолжительное) штурм моей двери продолжался, но в какой-то момент все стихло. Я же так и пролежала до рассвета, боясь сделать лишнее движение. Утром на первом же автобусе рванула в город. А вернулась только чтобы собрать вещи. Встретили меня Василий Михайлович и Светлана, свекрови, как они пояснили, с утра нездоровится, и она лежит у себя в спальне. Я выдала им заранее подготовленную легенду, что на работе де стали требовать приходить раньше, поэтому я, исключительно за ради удобства, переезжаю к родителям. Они покачали головами, поругали мое обнаглевшее начальство, но уговаривать и удерживать не стали.
Ну, а через некоторое время мне дали комнату в общежитии. Дядя, работавший в то время главным инженером на одном крупном заводе, подключил свои связи, и очередь дошла до меня раньше, чем могла бы. Родню мужа я не навещала, только изредка звонила Светлане на службу (она тоже в городе трудилась) и справлялась об их здоровье. Золовка, как ни странно, меня ни в чем не упрекала. Отмечу, что чувствовать себя я стала прекрасно, все болячки как рукой сняло, и ничего странного в моей жизни больше не происходило...
Мария Потаповна умерла вскоре после возвращения Гены из армии, что-то с сердцем приключилось. Свекор пережил ее всего на полгода. Странно, но почти сразу после смерти матери объявился Семён. Сам написал Генке письмо и вскоре приехал с семейством в гости. С тех пор так и общаемся: то они у нас гостят, то мы у них. О матушке он говорить не любит, но из коротких рассказов стало понятно следующее…

Женился Сёма в первый раз рано, ему и двадцати лет еще не было. Девушка была его ровесницей, из интеллигентной, в особенности по деревенским меркам, семьи: папа – директор сельской школы, мама – там же учительница. Этот факт дико раздражал Марию Потаповну. Она считала, что невестка должна пахать как лошадь и во всем ей подчиняться. Наташа же, так звали молодую жену Семёна, училась в университете, «всё книжечки свои заумные почитывала», да еще и характером была не из слабых – могла поставить свекровь на место… Что было дальше – дело темное. Говорят, Наталья ни с того ни с сего начала чахнуть и увядать на глазах. Никакое лечение не помогало, и даже после смерти девушки доктора развели руками и не смогли определить точную причину. От Сёмки я до сих пор подробностей не добилась, но отчего-то он обвинил во всем произошедшем мать (уж не знаю, какие на то были основания, врать не буду) и покинул родной дом.
Я сама тоже так и не рассказала родным о той страшной ночи. Все-таки Мария Потаповна была матерью моего мужа, и чернить ее память не хотелось и не хочется, да и Генка ее любил. А кем она была на самом деле? Бог ее знает… Слава ведьмы по селу о ней не ходила, но почему-то соседка тетя Лиза все-таки попросила меня тогда вколоть в дверь булавку. Странно…

Да, еще хотелось сказать пару слов о сестре мужа. Светлана, у которой личная жизнь категорически не складывалась, чуть ли не через месяц после мамашиной кончины познакомилась с молодым человеком – выпускником военного училища, приехавшим в их село навестить друга. За него она вскоре вышла замуж, и тоже упорхнула из родных краев аж на Дальний Восток, к месту службы супруга. Некоторое время после этого Светка писала письма, слала фотографии. А потом неожиданно пропала из поля зрения. Многочисленные запросы и попытки поисков, которые предпринимал в свое время Гена, не увенчались успехом: и Светлана, и ее муж будто бы улетели на другую планету. Даже намного позднее, когда мы, с помощью наших уже взрослых детей и внуков, пытались найти их или хотя бы их родственников через социальные сети, ничего не получилось. Впрочем… наверное, это уже совсем другая история.

(Взято из просторов интернета.)

Случай в больнице

В одно прекрасное утро по «скорой» поступил к нам в хирургическое отделение мужчина 45-50 лет. Был снят с самолёта в связи с ухудшением состояния во время полёта.
При осмотре – астеничен, отмечается желтушность кожных покровов, печень + 10 см. из-под рёберной дуги, бугристая, каменистой плотности. На УЗИ множественные узлы в печени, масса метастазов в забрюшинном пространстве. На ФГДС – рак желудка с тотальным поражением. Настолько запущенной картины мы все давно уже не видели. Онкологи не забрали – инкурабельный, иноперабельный.
На вопрос, почему раньше не обращались, пациент ответил, что знал своё заболевание, но работал, он являлся директором крупной строительной частной фирмы, была молодая супруга, которой хотел показать мир и не хотел её расстраивать, поэтому всё оттягивал лечение.
Кстати, сняли его с женой с международного борта, летящего из Франции. Так сказать, «увидеть Париж и умереть…»
Больной, как я уже писал, был неоперабельным. Больше того, начал прогрессивно загружаться на фоне раковой интоксикации и печёночно-почечной недостаточности. Был определён в двухместную палату. Есть такие в каждом отделении для тяжелобольных и умирающих.
Мне пришлось вести эту палату и лечить, если это можно назвать лечением, а вернее, облегчать страдания этого пациента.
Гемосорбция, дезинтоксикационная терапия, переливание эр.массы, обезболивающие препараты, симптоматическая терапия несколько улучшили состояние, денег на лечение уже никто не жалел, но пациент шёл к своему логическому концу.
Из разговоров с пациентом я узнал, что он имеет несколько квартир, домов, несколько филиалов фирмы по всей России. Недавно женился, ещё до того, как узнал о своей болезни, безумно любит свою супругу. Короче, как в песне, для супруги всё: кольца и браслеты, платья и жакеты, а также машины и квартиры, Парижи и Каиры...
Как и положено, была проведена беседа с супругой - молодой, ухоженной, красивой женщиной. Доложено о диагнозе супруга и вероятном исходе заболевания. Обратила на себя внимание совершенно спокойная реакция на это, в общем, трагическое для семьи, известие. Вначале всё списывалось на некоторую инфантильность супруги из-за её молодости, шок от известия.
Мы все сталкивались в своей практике, что после таких известий родственники как бы окаменевали, а потом только прорывались какие-то эмоции. Это, в принципе, нормальная реакция у некоторых.
Но тут всё оказалось по-другому…
После того, как пациент почувствовал, что слабеет, он, приводя в порядок документацию и свои дела, через юриста перевёл все свои «активы и пассивы» на супругу. Больше у него никого не было.
Сделав это, он впал в кому, из которой выходил периодически на час, два.
Супруга после подписания всех документов исчезла. Нет, она звонила, интересовалась, не скончался ли её «любимый супруг», но в больнице её больше не видели.
Но не это было страшно.
Пациент, выходя из комы, постоянно просил пригласить супругу. Просил об этом сестёр, санитарочек, меня. Все мы ей не раз звонили, просили хоть на 10-15 минут прийти и, так сказать, отдать долг. Но тщетно. Пациент злился на нас, якобы мы не пускам жену к нему.
И вот наступил момент, когда силы пациента кончились.
Умирать он начал в 10:00, когда впервые наступила остановка дыхания и сердечной деятельности. Реанимация в таких случаях не проводится, поэтому он был осмотрен мной и анестезиологом. Дыхание, пульс, давление не определяются в течении 10 минут, констатирована смерть и сделана запись в истории болезни. Больной укрыт простынёй и оставлен в палате, как у нас было принято, на 2 часа перед выносом в специальное помещение.
10:50. Прибежала постовая сестра в шоке. Пациент открыл глаза, отбросил простыню, зовёт супругу. Бежим в палату. Пациент в сознании, дыхание, давление, пульс на «мизере», но есть. Постановка системы, благо подключичку не успели вытащить. Пациент просит позвать супругу. Звоню ей, объясняю ситуацию, прошу прибыть. Получаю в ответ согласие, что "сейчас приеду".
11:30. Остановка сердца и дыхания. Повторный осмотр совместно с зав. отделением и анестезиологами, начмедом, подключены все имеющиеся контролирующие показатели жизнедеятельности пациента приборы. Везде полный «ноль». Констатация смерти. В историю ничего не пишу. Ту, первую запись, о смерти пациента пришлось выдёргивать из истории. Ждём два часа.
12:00. Больной оживает, опять одна просьба – хочу попрощаться с супругой. Опять звоним жене, совместно с зав. отделением умоляем приехать. Опять – "сейчас еду". Ждём.
13:00. Больной опять умирает, в очередной раз. Опять консилиум, констатация смерти. Анестезиологи начинают звонить во все свои институты и всем профессорам, был ли такой случай в прошлом или у кого в практике. Мы, хирурги, начинаем наезжать на них. Или берите в реанимацию, или объясните, что происходит.
14:00. Больной оживает, начинают подавать сигналы все приборы. Опять зовёт жену. Звоню этой твари в юбке, матерюсь в трубку, обзываю всяко. Думаю, может, приедет на меня жалобу за оскорбление написать и к мужу заглянет ненароком. В трубке молчание, опять – "сейчас еду".
У всех эмоциональное истощение, сёстры навзрыд плачут в сестринской. Одна только старая санитарка баба Вера сидит у пациента и гладит его руку, приговаривая: "Потерпи, миленький, сейчас придёт она, потерпи."
15:20. Смерть больного...
16:40 Ожил… Зовёт жену. Уже никуда не звоним. Всё понятно.
17:20. Умер.
18:00. Ожил. Уже никого не зовёт, просто водит глазами по сторонам. Сидим с ним рядом, я и баба Вера, вместе, больше ни у кого нет сил на это смотреть. Она вспоминает, что в её бытность санитарки в военно-полевом госпитале в Великую Отечественную был такой же случай. Тогда сутки, вот так же периодически оживая, умирал молодой солдатик, который звал свою маму.
19:20. Очередная смерть пациента. Единственным отличием в этот раз были произнесённые им как бы в бреду два слова: "Не пришла."
Прождали два часа, появились все признаки смерти, трупные пятна. Больной умер.
Девять часов агонии, неоднократное возвращение «оттуда» только ради того, чтобы попрощаться, в последний раз увидеть любимого человека. У меня нет слов. Как нет слов оправдать, объяснить поступок этого самого «любимого человека».
Она - жена - пришла на следующий день забрать золотую цепочку, крестик, кольцо и золотые часы мужа.
Отдавала ей всё это баба Вера. Наклонившись к уху, она что-то сказала ей, женщина побледнела и выбежала из отделения. Как я её не пытал, в смысле бабу Веру, что она ей сказала, она не говорила до одного случая.
Прошло около полугода. На общебольничной конференции гинекологи докладывают о тяжёлой больной, которую сняли с поезда с профузным маточным кровотечением на фона рака матки с метастазами и распадом. Ну, как говорится, гинекологам гинекологическое, хирургам - хирургическое. Да, отметил для себя, что тяжёлая больная в гинекологии, ну и всё, это их проблемы.
Но после обеда ко мне подошла баба Вера и говорит: "Однако, как я ей и сказала, заберёт он тебя с собой и именно здесь, в этой больнице, так и получается." Она поступила с кровотечением в гинекологию.
Сначала я не понял, о чём это она. А баба Вера и говорит: "Помнишь, ты меня пытал по поводу жены того, кто умирал целый день, а жена не пришла, что я ей тогда сказала… Так вот, я ей сказала, что ты не попрощалась по-человечески с мужем, а он тебя очень сильно любил. Значит, он тебя скоро заберёт с собой, и умрёшь ты в этой же больнице."
Я не пошёл к этой больной, не посмотрел на неё, противно стало и гадко на душе, никому ничего про неё не сказал, так же, как и баба Вера.
Умерла она через сутки.

(Взято из просторов интернета.)

Всякое бывает...

Рано утром без чего-то там пять я выехал в соседний населенный пункт. Хотя «соседний» - это как посмотреть. Полторы тысячи километров по северной трассе по местным меркам - это почти рядом. Почти.

Снежные вихри вырывались из под колес девятки, в салоне мурлыкал магнитофон, термос с кофе примостился между сидениями. Было тепло и хорошо. Дорога пустая, она в выходные всегда такая. Дальнобойщики или спят, или пьют водку где нибудь на пикете. Можно проехать сутки и не встретить ни одной машины. Эх, мелькнуло в голове, таким макаром я завтра уже буду на месте. Подумав про это, я суеверно сплюнул через левое плечо, вспомнив примету, что загадывать время приезда не очень-то хорошо.

Через пятьсот километров остановился, чтобы залить канистру бензина и выпить горячего кофе. Напялив на себя пуховик, шапку-ушанку и варежки, я, ёжась, вылез из машины. Ветер рванул приоткрытую дверь так, что чуть не вырвал ее у меня из рук. По прогнозам на всем протяжении трассы погода была минус сорок пять градусов, а вот про ветер что-то не сказали.

Ледяные потоки воздуха моментально забрались под пуховик, ноги начали замерзать и снег, бьющий в лицо, колол как тысяча иголок. И это при том, что я находился на воздухе меньше минуты.

Кутаясь в одежду, я открыл замерзший багажник, достал канистру и воронку. Операция была знакома до движения, поэтому закрывая глаза от ветра и снега, я все делал на ощупь. Крышка бака, воронка, переворачиваю канистру. На таком ветру две минуту заправки кажутся вечностью. Наконец канистра опустела. Уже вконец замерзший, я закинул ее в багажник и забрался в теплое нутро машины. Кофе, печка на полную… Вроде отогрелся.

Через пару километров все пришло в норму. Было тепло, стрелка топливного датчика показывала половину бака. Как раз должно хватить до пикета, мелькнула мысль.

И тут же, вслед за мыслью, машина задергалась, как паралитик, начала терять обороты и через сотню метров встала окончательно.

Это был писец. Полный и бесповоротный. Заглохнуть на трассе в минус сорок пять, с ветром и в начале выходных, это в девяноста процентах верная смерть. Не тяжелая, я бы даже сказал, легкая. Но смерть. Лезть под капот смысла нет, потому как за пятнадцать минут машина остывает так, что потом стартер не в силах прокрутить замерзшее масло.

Я закурил не открывая окон, пытаясь сохранить стремительно выветривающееся тепло. Таак, ну и что дальше? И, главное, почему?! Вроде машина была исправна, сам проверял. Хотя… Я вспомнил, как давеча мой кореш Санек рассказывал, как на нашей заправке бензин разбавляют то ли водой, то ли солярой. А я на ней заливал канистру... Блин... Хоть причина ясна, но что толку-то?

Закутавшись по самые глаза, я вылез наружу. Друг ветер как будто ждал меня, сразу полез во все неприкрытые щели под шапкой, пуховиком и брюками. Что делать я знал. Вытащив запаску, я бросил ее на обочину, достал канистру и остатками бензина облил ее. В леске наломал несколько веток, бросил сверху и добавил пару капель бензина. Щелкнул зажигалкой.

Несмотря на то, что запаска горела неплохо, греться было несколько проблематично. Удушающий дым не давал сидеть с нужной стороны, а с другой стороны тепла небыло совсем.

Через некоторое время пришлось разбирать пластик салона и подкидывать его в костер. Вот же везение, блин, заглохнуть в месте, где один чахлый кустарник растет!

Вскоре от салона осталась только промороженная насквозь железная коробка. Потом настала очередь заднего левого колеса…Потом правого…Потом передних…

Сколько я уже тут сидел, пес его знает. Вроде уже темнеть начало? Или нет? Ноги устали плясать вокруг костра, от которого ветром разносился черный дым. Часы почему-то остановились. Я присел на корточки максимально близко к огню, положил голову на скрещенные руки... Что еще осталось? Пол бака бензина. Ну ладно, шлангом не высосать, так гвоздем снизу пробью, нацежу. Но надолго не хватит. Что еще? Ну, масла можно попробовать слить как-нибудь... Но как? Масла слить… Масла…

- Масло будешь? – услышал я голос жены, - Хлебушек свежий, масло. Ну будешь или нет?
Я поднял глаза.. Странно…
- А где машина? – задал я вполне дурацкий вопрос.

- Как где? Ты где ее вечером оставил?

У меня чуть не сорвалось, что я ее оставил, там, где «..назад пятьсот, пятьсот вперед…», но сдержался. Подошел к окну. Хммм, действительно, стоит ласточка. На всех колесах... Сон... Какой яркий сон... Как наяву…Тьфу три раза. На душе полегчало. Сон, всего лишь сон… Нельзя столько спать…Спать…

- Не спать!!! – грубый прокуренный бас ворвался в уши и заставил разлепить смерзшиеся ресницы.
- Блин, тащи его, вроде еще живой!
Это уже не мне.

- Давай, браток, просыпайся…Глаза-то открой, открой, сучий потрох!!! Давай помогу. Грубая ладонь, воняющая куревом и маслом, опустилась на лицо, заставляя таять лед на щеках и ресницах.

- Воот, молодец! Володя! - заорал он кому-то, - давай его в кабину.
Чьи-то совсем не нежные руки подхватили мое скрюченное тело и с легкостью забросили куда-то наверх. Хлопнула дверь, и волна тепла окатила меня с головы до ног. Все те же руки снимали ботинки, варежки, шапку, мяли-крутили мои руки-ноги, чем-то поливали, терли чем-то колючим. Постепенно тепло начало доходить до организма. Жутко захотелось спать, и я вырубился.

Не знаю, сколько я спал, но проснулся вполне бодрым и выспавшимся. Огляделся. Я лежал в спальнике здоровенного МАНа, впереди кто-то гоготал в два нетрезвых голоса, слышалось чавканье, тосты и бульканье водки. Я осторожно выглянул из-за занавески. Ну точно, дальнобойщики на привале.

Заметив, что я проснулся, один, как, говорят в народе. «шилом бритый», повернулся ко мне и заржал пьяным смехом.

- Ну чо, проснулся, смертничек?!
Шутка оказалась настолько удачной, что они с напарником закатились в гоготе минут на пять.

- Давай, вылезай. Поведай нам, как ты тут, и нахера вообще. На вот, выпей.

Я с удовольствием выцедил полстакана водки, закусил луковицей и только было открыл рот, как меня перебили.
– Да кули тут спрашивать, их вон по трассе десятками собирают, а этот, вишь, везучий. Тебе, Витек, путь спасибо скажет. Это ж ты меня взбаламутил поехать. Обернемся туды-сюды за выходные, и полнедели дома, – гнусаво передразнил он напарника.
- А так бы сидел до понедельника, как зародыш! - последняя фраза была для меня.

Собственно, мне действительно повезло, поскольку встретить в это время дальнобоя - это на грани фантастики.

- Ну, ладно, - подытожил Володя, - давайте спать. Утром забросим тебя на пикет, и дальше поедем. Нам некогда, жены, понимаешь, дети ждут. И так неделями не видимся.

- Спасибо, мужики, - я не знал, что еще сказать. Да и надо ли было что то говорить? - Спасибо.

На следующий день, прокатив в мягкой кабине МАНа, они, как и обещали, высадили меня на пикете и, не задерживаясь, попалили дальше.

Через день я вернулся в свой город. В выходные опять пошел в кабак, где в десятый раз рассказал эту историю, похвалил мужиков, Витю и Володю. Пожалел, что не взял их телефонов. Ну ниче, я номер МАНа запомнил, 256, найду их. Обязательно.

- Какой, говоришь, номер? – малознакомый, но сидевший с нами за столом товарищ обернулся ко мне.

- 256, а что?

- А когда, говоришь, ты там замерзал?

- Неделю назад. А что, ты знаешь мужиков? Вместе работаете?

- Ну да, знаю. Точнее знал. Володя и Витя. Разбились они, оба на своем МАНе. Насмерть. Недели за полторы до того, как тебя подобрали.

(Взято из просторов интернета.)

«Ишь ты, королева с приплодом»

Моя тётушка Катя когда-то считалась первой девкой на деревне. Но даже в послевоенное время, бедное на женихов, она не спешила выйти замуж. Была очень уверена в своей красоте и ждала достойного спутника жизни. Ухажёр вскоре появился: городской, в хромовых сапогах, с сумкой-планшетом через плечо. Этот мужик был уполномоченным по сбору налогов.

Через год у пары родился мальчик – черноглазый Митя, но замуж тётя Катя так и не вышла. Её ухажёр скрылся ещё раньше, не оставив даже адреса. Бабушка, когда узнала об этом, потемнела лицом. А как тут не волноваться? Ведь такое событие – страшный позор для тех лет.

Катя, конечно, горевала, но что поделаешь? Зато сразу осмелел давний её воздыхатель – Илюшка, который раньше и подступиться боялся к насмешливой красавице, только смотрел на неё издалека. На фронте он не был, хромал с рождения, смешно переваливался на укороченную ногу. В остальном был парень как парень, ну, может, не шибко расторопный. А на безрыбье и рак рыба, когда почти всех деревенских мужиков война выкосила.

Но только не для гордячки Кати. Она отказала Илье. Сваты поджали губы, вышли из хаты. А сами подумали: «Ишь ты, королева с приплодом от заезжего молодца – а туда же! Ещё и перебирает».

Марфа, Илюшина мать, не одобряла сыновьего выбора: мало того что невеста порченая, да ещё и с ребёнком. Но тот упёрся: хочу только Катю и никого больше. Никто и не предполагал, что жених получит отказ. Поэтому, встретив утром на выгоне Катю, уязвлённая Марфуша уколола её едкой фразой:
– Уполномоченный твой, видно, ловко сапоги скидывал, что успел тебя до свадьбы бабой сделать. А надел ещё быстрее, чтобы свадьбу не справлять!
Катя тоже была остра на язык:
– Зато пока ваш Илюша скинет валенки, девка к другому уйдёт, заждавшись. Я за вашего хромого замуж никогда не пойду, – и голову гневно вскинула.
Но тут Марфа в ответ резанула:
– Как бы безногому радоваться не пришлось. Да всему твоему роду до пятого колена!

Вскоре прислали в деревню на должность председателя сельсовета инвалида-фронтовика с круглой деревяшкой вместо ноги. А Катя пошла к нему секретарём. Так и случилась у них любовь.
Народ был озадачен: красота красотой, но выбор невесты всех поверг в шок. Не укладывалась в деревенские правила женитьба местного чиновника. Ладно, пусть недотёпистый Илюша получил от ворот поворот, это ещё объяснимо. Но тут ведь за калеку пошла!

Однако хорошим человеком оказался наш дядя Володя. Митю он усыновил и любил не меньше родных детей. Марфа, правда, торжествовала: смотрите, как сказала, так и получилось. Всё сбылось! Но зря она радовалась – тётке Кате с дядей Володей жилось хорошо.
Уже их младшие дети в школу ходили, когда семья решила в город перебраться, в Донецк. Владимир был оттуда родом. Однако брошенное в сердцах предсказание Марфуши парадоксальным образом продолжало исполняться. Может, это слова обиженной матери, которые случайно сбылись? Бог весть. Но дальнейшие события показали, что это проклятие действительно затронуло весь наш род.

Вот ведь какая судьба. Моя двоюродная сестра Надя ещё студенткой увлеклась обаятельным молодым преподавателем истории, Олегом. Он в юности лишился ноги, упав под колесо трамвая, когда висевшие на двери пассажиры столкнули его с подножки. Я сидела у них на свадьбе. Хромота жениха была едва заметна, он носил протез в ботинке и даже танцевал с невестой. Правда, и этот брак оказался удачным. Родилась у Нади с Олегом дочь Маша.

Маша вышла замуж ещё в мирное время, а бабушка Катя успела порадоваться за внучку. Андрей был завидным женихом: военный, бравый офицер. Но судьба и тут вмешалась – недавно Андрей получил тяжёлое ранение в боях в Донбассе. Ногу ему собрали в российской больнице. Он уже ходит с костылём, но на полное восстановление гарантий нет – нога сохнет.

Бабушке Кате сейчас далеко за девяносто, она в ясном уме и на ногах. Часто возвращается мыслями в молодые годы. Вспоминает Марфушины слова, качает головой и сетует: «Скоро у Маши родится ребёнок, девочка, как сказали врачи. Может, она остановит череду замужеств с увечными, хотя и порядочными, мужчинами? Только бы ничего не случилось с её родными».

Будущая прабабушка горячо молится у иконы Спасителя за не родившуюся ещё правнучку, за Митиных сыновей, за мирную жизнь. Кается и просит прощения за свои слова, брошенные в отместку оскорблённой Марфуше. Сама уже была матерью, следовало бы понять её чувства и отмолчаться. Но того, что сказано, назад уже не вернёшь.

(Взято из просторов интернета.)

Ушла за укропом в огород и... пропала навсегда без вести

Как-то я прочел в газете небольшую заметку, в которой рассказывалось об исчезновении молодого пчеловода. Дело было в Сибири. Он ехал на мотоцикле через колхозное поле. Мотоцикл остался на месте, а человек исчез. С того дня его никто не видел. Остались жена, двое маленьких детей, престарелая мать и небольшая пасека. Поиски пропавшего ни к чему не привели. Меня удивила статистика: оказывается, в России ежегодно бесследно исчезают более 10 тысяч человек!

В связи с этим я вспомнил похожую историю, которую услышал более 50 лет назад. Я, недавний выпускник мединститута, работал врачом в районной больнице под Костромой. Тогда группа медиков, в том числе и я, поехала в небольшое село провести очередной профилактический осмотр местных жителей.

Остановились мы в фельдшерско-акушерском пункте. Местный фельдшер, мужчина лет сорока, подготовил помещение для осмотра в спортивном зале местной школы. Благо стояли последние дни лета, и дети еще были на каникулах.
После трудового дня фельдшер привел нас к себе домой на ужин. Встретила нас довольно молодая женщина и сразу пригласила на веранду к столу. Село находилось в двух километрах от Волги, и поэтому рыбы на столе было в изобилии. Жене помогала дочка лет двенадцати. По комнате с котенком на руках ходила еще одна девочка лет трех.

Мы с шумом расселись за столом. Кто-то налил себе в стакан домашний квас, а кто-то - настойку из красной смородины. Было шумно и весело. Я вышел освежиться во двор и присел на скамью, стоявшую у старой яблони. Вслед за мной вышел хозяин.
- У вас очень приятная жена. И хозяйка она замечательная, - сказал я.
Фельдшер вытащил из кармана пачку сигарет, закурил.
- Эта моя вторая жена, а старшая девочка - дочь от первого брака, - сказал он. - Если вы не спешите за стол, давайте посидим, я вам кое-что расскажу.
Я кивнул.
- С первой женой, Ириной, - начал фельдшер свой рассказ, - я прожил семь лет. Очень ее любил. Мы с ней родом из одной деревни, вместе росли, учились в одной школе, но я был старше ее на три года. После седьмого класса я окончил фельдшерско-акушерскую школу и был направлен на работу в это село. В тот же год я женился на Ирине и перевез ее к себе. Мне выделили дом, но я его сам перестроил, приделал веранду.
Мы жили дружно, почти никогда не ссорились, Ира помогала мне даже в работе, а после окончания техникума стала заведующей сельской библиотекой. У нас родилась дочка.

И вот 10 лет назад, почти в эти же числа, у нас были гости. Физрук школы, мой старый друг с женой, местный участковый, который зачем-то притащил собаку, и подруга жены с девочкой - ровесницей нашей дочки. Мы так же, как и сегодня, сидели на веранде и весело болтали. Подруга поставила на стол кастрюлю с молодой картошкой. Физрук отвечал за мясо, жена нарезала овощи с нашего огорода, а я заведовал спиртным и поддерживал огонь в печи.
Жена отложила нож в сторону, сказала: «Сбегаю за укропом», - и исчезла за дверью.
Прошло около четверти часа. Все наполнили рюмки, положили в тарелочки горячую картошку, мясо и ожидали прихода молодой хозяйки.
- Ты ее поторопи, - проговорил кто-то, - сил уже нет ждать.
Я вышел на крыльцо. На земле разлегся пес участкового. Увидев меня, завилял хвостом, ожидая косточки со стола. Жены не было видно. Я обошел вокруг дома, осмотрел участок, даже заглянул в теплицу. Калитка была закрыта на внутренний засов, и я вернулся в дом.
- Что случилось? - спросил участковый. - На тебе лица нет.
- Ирку не могу найти, - ответил я. - За территорию участка она выйти, кажется, не могла.
- И посторонние к тебе не заходили, собака непременно подала бы голос. Я ей приказал охранять, - сказал участковый и поднялся с места. - Сейчас она в одну минуту найдет твою ненаглядную.
Он взял тапку жены, лежавшую у двери, и мы вышли на крыльцо. Собака радостно завизжала и стала прыгать вокруг хозяина. Участковый сунул ей под нос тапку и проговорил: «Ищи!». Пес завертелся на месте и вскоре оказался у яблони, около которой мы сейчас сидим. Там лежала только одна резиновая галоша. Эти галоши у нас обычно стояли в прихожей, мы их надевали, когда нужно было выйти во двор, на участок или в теплицу.
- Ищи, - повторил участковый, погладив пса по голове.
Собака обежала вокруг дерева, опустив хвост, и заскулила.
- Ничего не пойму, - пробормотал участковый, - у нее прекрасный нюх, любого человека учует за версту.

Жена с того вечера просто бесследно исчезла, как будто растворилась в воздухе. Уйти далеко она не могла, тем более в одной галоше и тонком праздничном платье. Мы в тот день не ссорились, у Иры было отличное настроение. Теща жила за три десятка километров от нас. У Иры не было привычки бросать дочку и уходить к матери.

... Участковый со своим лохматым псом обошел все село. Физрук собрал учеников старших классов, и те обследовали близлежащий лес и берег Волги. Но все было напрасно, Иру они не нашли. Приезжал следователь из Костромы, составил протокол. Поиски постепенно прекратились.

Фельдшер замолчал и вздохнул.
- Видишь этот камень? - указал он на лежащий у яблони валун. - Через год после того как Ира исчезла, я нашел его в лесу. По форме ботинок напоминает. На нем, если чуть пофантазировать, просматривается буква «И». Я на телеге перевез его к себе во двор и положил на место, где мы нашли галошу. Рядом врыл эту скамью. Иногда вечерами прихожу сюда и вспоминаю свою Иру. Вы не поверите, но мне иногда кажется, что она где-то рядом. Однажды вздремнул, и мне показалось, что я слышу ее голос. «Женись, - говорит. - Тяжело тебе дочку растить. Да и одиноко...». Я к ее совету прислушался и через пять лет женился вновь. Мне даже мать Ирины сказала, что это был вещий сон, надо исполнить желание ее дочери.

Полвека прошло с тех пор, а я до сих пор вспоминаю этот рассказ.
Что же случилось с Ириной? Провалилась в какую-то временную воронку, телепортировалась в другое измерение или, быть может, ее похитили инопланетяне? Никакого разумного объяснения в голову не приходит.

(Взято из просторов интернета.)

Разоренное гнездо

Коллектив у нас был давно сложившийся, «текучки» не наблюдалось давно. Сама я отработала там 16 лет. Все друг про друга знали, и все вместе отмечали праздники.

И вот собрались мы на дне рождения у нашей коллеги Людмилы, поздравили, подарок вручили и стали дружно и весело опустошать богато накрытый стол. Естественно, выпивали, а, как известно, что у пьяного на уме, то у трезвого на языке.
Вот сидим все, болтаем, а одна наша коллега Женя молча сидит и в тарелку смотрит. Мы ее и так, и сяк пытались растормошить, а она отговаривается тем, что плохо себя чувствует, вот и невесело ей. Короче, через некоторое время оставили ее в покое, а мне любопытно, что же с ней такое случилось, ведь на гулянках всегда веселая, а уж попеть хором - так вообще в первых рядах. Решила я разговорить её и позвала на улицу, там у нас небольшая беседка стоит, вот туда и направились.
Женя сначала общими фразами отделывалась, а потом, видно, давило ее изнутри сильно, как начала рассказывать, я только молча сидела и слушала:

«Всю жизнь я мечтала о своем уголке. Сначала, когда жила с родителями, о своей комнатке. Мы впятером жили в однокомнатной квартире, почти друг у друга на головах, а потом мама забеременела четверым ребенком, моим братом. До сих пор злая на нее, сама посуди, отец каждые выходные «расслаблялся»: часто к нам домой, в нашу крошечную квартиру, приводил своих друзей, то просто пьяный приходил, падал на пол и засыпал. А мама, несмотря на такие условия, продолжала рожать! Куда?! Спали мы как в плацкарте – третья полка под самым потолком. Вечно галдеж, рев, я мечтала, что вырасту, куплю квартиру и заживу так, как хочу.
После школы ушла из дома, поступила в техникум, договорилась с подругой, что будем жить вдвоем в общежитии. Но не тут-то было! Подруга нашла себе другое жилье, а у меня не было лишних денег, пришлось в общаге оставаться, и, как назло, решили именно в мою комнату подселить трех человек, которым не хватило места. Я думала, что сойду с ума от их пьянок и гулянок, стала ночами подрабатывать, мыть полы. Уставала страшно, но мечта о собственном жилье давала силы. Потом встретила своего будущего мужа. И вот свершилось! Всякими правдами и неправдами мы купили двухкомнатную квартиру. Как я была счастлива! На крыльях летала, каждый гвоздик, каждую мелочь сама покупала. Но счастье мое недолгим было, стали к нам постоянно ездить родственники мужа, на все праздники, на выходные, естественно, оставались и на ночь. А потом муж огорошил меня новостью, что его родители и младший брат будут жить с нами, потому что «здесь город, благоустройство, и старики уже они, забота нужна, а братишка еще мал, пусть рядом будет!». А братишке его 28 лет, если между прочим. Какой у нас был скандал! Я кричала так, что меня на улице было слышно. Половина этой квартиры моя, я заработала на нее своим горбом и хочу нормально пожить, а не с кучей родственников. Тут муж и заявляет, что квартира записана на него, он собственник, и если меня что-то не устраивает, я могу идти на все четыре стороны.
Обозлилась я, выскочила из дома и пошла куда глаза глядят, иначе бы точно схватила нож и зарезала его. Иду, трясусь от злости, а потом, когда подуспокоилась немного, смотрю, а ноги сами меня привели к библиотеке, где я раньше полы мыла. Дай, думаю, зайду, посижу, люблю книги, да и всегда мне хорошо, когда читаю.
Зашла, а тут навстречу Евдокия Николаевна – вахтер, она там всю жизнь работает. Увидела меня, обрадовалась. «Пойдем, -
говорит, - чай пить, все равно скоро закрываемся, да и народу нет».
Так тихо в библиотеке, так хорошо, о чем я всегда мечтала… Заплакала я и выложила ей все. Евдокия Николаевна помолчала, да и говорит: «Есть один способ тебе помочь, но только если сделаешь, то вернуть или исправить ничего нельзя будет». Я говорю, что на все согласна, только бы из этого кошмара уйти! Вот Евдокия Николаевна мне и рассказала, что в канун Пасхи нужно в лес пойти одной и найти там гнездо, в котором птицы собираются потомство заводить, то есть, чтобы там были яйца. С собой взять тупой нож и спички. И когда гнездо найдешь, надо яйца в нем уничтожить, разбить прямо в гнезде, а если есть птенцы, то тоже ликвидировать. Тупым ножом порубить гнездо, чтобы оно не годилось для жилья, и немного подпалить по бокам, чтобы потлело, но совсем не уничтожать. Птицы прилетят, увидят, что гнездо разорено, и больше не вернутся. Дала мне и слова, какие говорят, когда разрушают гнездо. После всего этого надо развернуться и уйти не оглядываясь.
Евдокия Николаевна объяснила, что делают этот черный обряд в канун Пасхи, так как именно весной все возрождается и зарождается новое, а обряд этот относится именно к черной магии, потому что связан с разрушением, а не зарождением. И обратного хода нет от него, потому что убивший живое существо, да еще осквернив себя в святой праздник, отдает свою душу во власть нечистого. Евдокия Николаевна была родом из Старого города (населенный пункт в Забайкальском крае, ст. Приисковая, именно там занимаются до сих пор ворожбой, колдовством и различными обрядами, для них это естественно – прим. автора), и не верить ей причин не было.
Короче, решилась я. Как раз пасхальная неделя подошла, дома стало совершенно невыносимо, и это укрепило мою веру в то, что надо действовать, пусть и при помощи нечистого. Собралась я и пошла. Все почти сделала, как мне Евдокия Николаевна сказала, только, конечно, жалко было яйца бить, но я думала, что ничего страшного, птицы другое гнездо построят, да еще птенцов выведут, а мне сейчас надо этот табун из дома ликвидировать. И вот, иду я из леса, а за спиной птицы кричат, видно, гнездо нашли. Ну, я иду, не оборачиваюсь, вдруг меня как клюнет в шею! Я даже присела, а от острого клюва кровь по шее потекла, побежала я изо всех сил оттуда. Прибежала домой, рана оказалась глубокой, пока промывала, пока залепляла пластырем…
И вот Пасха прошла, никаких результатов, я, если честно, была разочарована, подумала, что только зря гнездо разорила. Только через несколько дней узнаю, что брат мужа уехал на Сахалин жить и работать. Ну, думаю, началось, и пока ничего страшного нет, а через неделю родители мужа на машине насмерть разбились. Похоронили мы их, а муж сказал, что к другой уходит, квартиру мне оставляет, она от него ребенка ждет. За две недели я одна квартире осталась, тишина, спокойствие. А через неделю я на операцию иду, будут мне весь «нижний этаж» удалять, и детей у меня никогда не будет. И знаешь, я ни о чем не жалею, никто мне в жизни не помогал, так хоть черти руку помощи протянули».

Закончив рассказ, Женя выбросила недокуренную сигарету и ушла, не сказав ни слова. Я долго еще сидела в беседке, находясь под впечатлением. Никогда бы не подумала, что у Женьки такое происходит, она всегда шутила, была веселой, видно, притворялась хорошо. Операцию Женя не перенесла, умерла на операционном столе. Да, и еще, мы же на работе скидывались, чтобы похоронить её, какая бы ни была, человек все-таки. Все купили, обрядили её, похоронили, помянули, конечно, а на девять дней пошли на кладбище. Так ты представляешь, у нее весь памятник птицами обгажен! А солнце светило, так там уже черви завелись, короче, ужас. Несколько раз мы так его очищали. Ты же знаешь, на кладбище иногда бродячие собаки забегают, так одна Женькину могилу всю перерыла. Кстати, муж Жени квартиру продал, только наткнулся на каких-то жуликов, и обманули они его, так что денег он не получил и недвижимости лишился. Я никому Женькину историю не рассказывала, зачем? Я ей не судья, просто про себя думаю, что вот черти-то если и помогли, то только с одной целью – душу себе забрать. Разорила она гнездо, поддалась на соблазн, а теперь сама лежит в разоренной и изгаженной могиле. Лучше бы вообще замуж не выходила, а квартиру снимала. И жива бы сейчас была, да и птицы тоже.

(Взято из просторов интернета.)

Филин

Позвонила мне подруга, сказала что к ней прилетел филин, забился в конюшню. В руки не дается, улетать отказывается, пугает лошадей, да и ей самой как-то не по себе. Тем более, что в конюшне живет кошка с малышами-котятами.

Я собралась и поехала.
Надо сказать, больше десяти лет тому назад Маша нас всех сильно удивила: успешная, довольно известная в конном мире наездница, в одночасье уехала далеко от Москвы, в купленный старый дом с заросшим садом и разваливающимся конным сараем, в глухой деревне.
На самом деле, причины у ее поступка были, но большинство ипподромных о них не знали и долго судачили, какая шлея Машке под хвост попала.

Я люблю бывать у ней в гостях. Тихое место на краю леса, уютный старый деревянный дом с огромной террасой, забранной маленькими стеклами разного размера, почерневшие резные перила, запах горящей листвы или свежескошенной травы.
Там сладко спать, вкусно пить чай, спокойно гулять по светлому березовому лесу.
А еще у нее есть лошади. Два бывших ипподромных бойца, вышедших в возраст. Спокойные, сильные, отлично выезженные, они идеально подходят для обучения молодых русских псовых борзых.
По договоренности я приезжаю к Машке с чужими сворами, и собаки учатся работать с лошадью.

Встретила меня грустная Машка, рассказала, что один из двух ее коней еще на прошлой неделе потерялся - порвал веревку (чего сроду за ним не водилось) и ушел в лес. Поиски не принесли никаких результатов, со всеми охотниками и грибниками она поговорила, сама неделю моталась по лесам и полям на второй лошади, но увы. А теперь еще в деннике Капрала (потерявшегося коня) филин поселился - явно кранты рысаку пришли.

В углу конюшни и правда сидел филин. И совсем не маленький, увидев меня, он раздулся втрое, встопорщил перья, однако обычного угрожающего щелканья клювом я не услышала.

С горем пополам удалось накинуть на птицу плотное покрывало, снять вниз и сверху завернуть еще и в попону, потому как сражался он со мной отчаянно и лишиться рук очень не хотелось. С трудом удерживая бьющийся сверток, я думала, что делать. Выпустить птицу, которая странным поведением явно намекала на проблемы со здоровьем, - обречь на верную гибель; осмотреть и ощупать себя он явно не даст; поднаркозить - страшно, потому что для своих габаритов весила птица мало и явно была истощена.

Пока я думала, птица исхитрилась выпутать голову и долбануть клювом мне в руку. Я от души вспомнила его маму, и тут меня осенило: у птицы что-то с клювом! Только то, что он ударил, а не укусил, спасло мои пальцы.
Дальше было дело техники, на свету стало отчетливо видно - конец клюва намертво склеен какой-то бело-прозрачной дрянью. Во что умудрился влезть филин, я так и не разобрала. Потому он и худой такой - просто есть не мог!
Больше часа, буквально по миллиметру, мы отковыривали это нечто, больше всего похожее на застывшую пластмассу. Птица то ли смирилась, то ли окончательно выбилась из сил, но попритихла.

Наконец характерный щелчок возвестил о том, что клюв свободен. Убрать остатки пластика стало просто нереально, я отнесла птицу в дровяной сарай и, сдернув покрывала, смоталась за дверь.
Машка вытащила из мышеловки удачно попавшуюся мышь, отрезала несколько кусков говядины, мы подсунули это в сарай и пошли пить чай.
За разговорами незаметно пролетело время, стемнело. Посветив фонариком, я увидела, что филин не улетел, мясо нетронуто, а вот мышь отсутствует.

Легли мы поздно, а утром я проснулась от радостных Машкиных воплей - Капрал вернулся. Исцарапанный, грязный, худой, но живой!
Может, и права Машка, решившая, что Лесной дед вывел из леса ее мерина, благодаря за помощь филину - своему постоянному спутнику?

А филин так и живет в сарае, ест мышей и не собирается улетать.

(Взято из просторов интернета.)

Ледяная ведьма

Подходит к концу дачный сезон. Вот одна из историй, рассказанных мне соседями по даче.
История вовсе не страшная, да и не знаю, много ли в ней мистики. Имена изменены, публикую с разрешения рассказчиков. За что купила, за то и продаю. От первого лица.

Это лет 20 назад было. Жили мы тогда в другом городе. Только-только с мужем смогли позволить себе вырваться из коммуналки и снять для ПМЖ небольшой домик в частном секторе. В каждом городе есть такой райончик - деревня внутри города, где все друг друга знают. Вот в такой "деревне" мы и поселились. Соседи хорошие, дружные, остановки автобусные рядом, магазины, детский садик и даже школа тоже недалеко.
И жила в этой же "деревне" Ольга. Как по мне - самая обыкновенная женщина чуть старше меня тогдашней, с самой обыкновенной семьей - муж и двое сыновей. Всегда вежливая, но ни к кому не лезет и, как я поняла, никто из соседей про их семью ничего кроме имен-фамилий не знает. Но остальные соседи старались держаться подальше и звали (за глаза, естественно) "Ледяной ведьмой". Когда я немного, так сказать, влилась в общину, я спросила, за что же такое прозвище, и вот что мне рассказали:

"Смирниху с 18-го дома знаешь? Вот с нее и пошло. Это сейчас старая Смирниха спокойно себя ведет, а 5 лет назад, когда "Ледяная ведьма" с мужем только-только тут поселились, от бабки спасу не было. Со всеми вечно скандалила на пустом месте. И все скандалы сама провоцировала: то нарочно без очереди в магазине влезет, то к внешнему виду прицепится, да любой повод для скандала найдет и, главное, чтобы зрителей побольше было. Один на один она представление закатывать не будет.
И вот решила Смирниха новую соседку на прочность испытать. Дело было в магазине.
Встала старуха без очереди прямо перед Ольгой. А та ничего, только плечами пожала. Смирниха отоварилась, но из магазина не ушла - Ольгу ждет. А за порогом магазина старуха принялась за своё - снаружи-то зрителей побольше было. И внешний вид ей не угодил, и брюки не того цвета, и волосы слишком длинные, и сын-то у Ольги не от мужа, а нагулянный, и вообще, Смирниха давно в курсе, что Ольга, так сказать, женщина с пониженной социальной ответственностью и известно, чем зарабатывает, а иначе, на какие шиши они второй этаж у дома отстроили. И все в таком же духе.
Идет старуха следом за Ольгой и горланит на всю улицу свою проповедь, а сама по сторонам поглядывает - много ли зрителей. Видать, загляделась и не заметила, что Ольга остановилась и смотрит на нее, так чуть в свою жертву и не врезалась.
Ольга смотрела на нее равнодушно, без злобы или обиды, и что-то тихо ей сказала, никто из очевидцев не слышал, что, а сама Смирниха ни за что не скажет теперь. Старуха на полуслове замолчала и сбежала домой.
И все бы ничего, но с тех пор стоило Смирнихе попытаться закатить скандал, как вместо слов от нее слышалось лишь мычание и бульканье. Вот так вот. Завернула она язык Смирнихе. Вот такая ведьма. А ледяная почему? Так ты при встрече в глаза ее посмотри - как два кусочка льда ведь".

Я бы списала этот рассказ на обычные сплетни, если бы не один случай.
Мы с сыном гуляли - он возился в песочнице, я читала книгу, сидя неподалеку на лавочке. С моим сыном играл младший сын "Ледяной ведьмы" - они ровесники, а она сидела вязала. Поздоровалась со мной издалека, но ко мне не подсела.
И тут явился на детскую площадку Валера - местный алкаш. Вообще он мирный, но как перепьет, начинает лезь ко всем с задушевными разговорами и петь матерные частушки.
Я, честно говоря, просто не успела среагировать, может, просто в книгу засмотрелась. Да и не ждала от Валеры каких-нибудь злодеяний.
Он встал у песочницы, развернулся к Ольге и говорит:
- А, ведьма собственной персоной! Выводок выгуливает! Всем всегда здрасте-досвидания, спасибо-пожалуйста, а по душам как поговорить, так - хрен?! А вот ежели я сынка твоего за ноги схвачу да встряхну хорошенько, по-другому запоешь? Или черти за него заступятся (и это цензурная версия сказанного)?

Ольга отложила вязание, встала, сделала несколько шагов навстречу Валере. Я находилась достаточно близко, чтобы слышать ее слова и видеть, как всегда, безмятежное лицо и "ледяные" серые глаза.
- Ты не шевельнешься. А язык свой паскудный проглотишь, если еще раз выругаешься.
Валера так и стоял столбом, побледневший и, кажется, даже протрезвевший.
А Ольга спокойно забрала своего сына, попрощалась со мной, и ушла. Я последовала ее примеру.

А Валера с тех пор не разговаривал. Совсем. Только на бумажке писал, что ему нужно, когда ходил в магазин.
Мы там недолго прожили. Потом смогли квартиру купить и переехали. Но я с тех пор всё задаюсь вопросом - правда ли Ольга - ведьма или просто молва людская чудеса творит? А может, она просто гипнозом владела?

(Взято из просторов интернета.)

Зависть

С раннего детства знаю дядю Алика и тетю Дину, потому что дядя Алик одноклассник моего папы, и у них традиция - раз в 2-3 месяца собираются с друзьями, с женами и детьми. Дружат они с мамой лет 40, наверное (папы давно нет). В советское время не было стольких кафе и ресторанов, поэтому собирались дома, шашлычки и т.д.
Перехожу непосредственно к рассказу, лично я считаю семью дяди Алика интеллигентной, он - главный бухгалтер в хорошем санатории, она - преподаватель начальных классов, дети - две дочки, два сына. Дядя Алик очень красивый мужчина: брюнет, правильные черты лица, всегда в костюме и при галстуке, никогда не слышала, чтобы он громко смеялся или громко разговаривал (да и кличка у него среди друзей была Красавчик). Жена Дина спокойная, тихая, всегда улыбается, с длинной косой до пояса.
Хотя Алик и был красавцем, на сторону он не гулял, по крайней мере, так утверждала тетя Дина. На посиделках мужчины крутятся около мангала или играют в карты, а женщины смотрели за детьми, накрывали стол и, естественно, сплетничали.
Так вот, помню, остальные тети всегда жаловались на мужей, а она всегда улыбалась и ничего плохого про Алика никогда не говорила, в принципе, мама тоже всегда говорила:
- Повезло Дине, муж не гуляет, хорошо зарабатывает.
Они производили впечатление идеальной пары. Так вот, где-то в середине 90-х годов везде не платили зарплату, санаторий дяди Алика прикрыли или приватизировали, жили только на зарплату тети Дины. Алик занялся бизнесом, но у него ничего не выходило. Даже челночили: привозили на свои посиделки вещи на продажу, крутились как могли. Потом решил заняться тем, что у него лучше всего получается, пошел в какую-то фирму бухгалтером, ночью подрабатывал еще в другой фирме. Дину тоже переучил на бухгалтера, и дело пошло, вели они несколько маленьких фирм, некоторые из них в данное время стали солидными компаниями в нашем регионе. Появились деньги, а времени на детей не было, пригласили жить разведенную младшую сестру Дины Зину. Купили большой дом в своем курортном городке. Так и жили Алик и Дина целыми днями, а иногда и ночами на работе, а Зина за детьми присмотрит, дома порядок наведет ну и т.д.
В один прекрасный день звонит мама и говорит, что едет в город, в ресторан, пригласили Алик и Дина. Я еще удивилась, с чего бы это. Короче, приезжает мама из ресторана, и вот что она рассказала:
- Друзья пригласили не только ее, там еще была женщина по имени Елена. женщина была знахаркой или белым магом, пригласили ее, чтобы поблагодарить за ее помощь (так как деньги брать она категорически отказалась). В последние годы на посиделки приезжала Дина одна, или вообще никто из их семьи не приезжал, ссылались на занятость. Буду рассказывать от лица тети Дины.
- Я стала замечать, что муж изменился, нет, внешне он был таким же, а вот характер. Все ему не так: рубашка не так поглажена, ужин невкусный, дети громко музыку слушают. Было видно , что все его раздражают, а он и не пытался скрывать свое раздражение. Настроение поднималось только при появлении Зины. Ей он и улыбался, и еда у нее вкусная и то и се. Как бы Дина не гнала эти мысли, было очевидно, что Алик влюблен в Зину. Хотя Зина уже давно жила в их городской квартире (в квартире купленной для старшей дочери тети Дины и дяди Алика), Дина работала только до обеда и за детьми смотрела сама, Алик очень хорошо зарабатывал. Зина иногда приезжала в гости в выходные, как в эти дни светился Алик. Обливаясь горючими слезами, Дина пошла к матери и рассказала о своих подозрениях, та на нее накричала и выгнала из дома, как она смеет так думать о сестре. Держа все в себе и плача в подушку ночами, прошел год, характер Алика стал еще хуже, он уже кричал на Дину и детей, в глазах всегда ярость. Здоровье у Дины ухудшилось, нашли опухоль в груди. Постоянные головные боли.
Однажды в приступе ярости Алик за обедом схватил нож и замахнулся на нее, но, вспохватившись, бросил нож и в растерянности вышел из комнаты, благо детей в доме не было. Через некоторое время вернулся и стал умолять простить, он сам не понимал, что происходит. И тут его как будто прорвало - признался, что временами он думает, как будет хорошо, если она умрет. Он боялся своих мыслей, но ничего поделать не мог. Но самое главное, признание было, конечно, что он уже два года встречается с Зиной, что переписал на нее квартиру в городе, новую машину, что ездили они отдыхать с ней в Грецию. Признался, что очень любит Дину и детей, что совершил ошибку и сожалеет, но ничего с собой поделать не может. Каждый раз, когда он думает: "Все, больше не поеду к Зине", проходит несколько дней, и он как будто бы отключается и приходит в себя в объятьях Зины.
Ночью, уложив детей, войдя в спальню, я сказала Алику:
- Завтра же идем подавать на развод или я уйду вместе с детьми.
Он был потрясен, стал умолять не делать этого, валялся в ногах, даже плакал. В ту же ночь, созвонившись с подругой, попросила завтра поддержать ее, чтобы пошла вместе подать заявление на развод. Утром, встретившись в кафетерии, заказав кофе, подруга Татьяна попросила рассказать, в чем, собственно, дело, с чего вдруг развод? Дина как на духу все рассказала, тогда Татьяна посоветовала сходить к одной женщине, скорее всего, Зинка сделала приворот.
- А на развод успеешь подать, если захочешь, - сказала она.
Сразу же, созвонившись, поехали. Жила эта женщина в городе, в квартиру на втором этаже вошла Дина одна, Татьяна сказала, что будет ждать у подъезда. Обычная квартира, в комнате, куда вошли, в центре стоял круглый стол, а над ним - абажур. Проведя свои манипуляции (подробностей мама не знает), Елена сказала, что на мужа сделан приворот, на Дину - порча на смерть. Кто сделал, ты знаешь, добавила Елена. Будет тяжело потому, что приворот сделан на вине и менструальной крови, и что-то там на полнолуние, что ли, уже не помню. Мне порчу сделали на могильной земле, половину закопали, половину сказали найти у себя в доме.
- И самое главное, приведи мужа, отчитывать буду долго, с одного раза не получится, - сказала она.
Как я уговорила - не знаю, в общем, привели мы с Танькой Алика к Елене. Она, сделав все свои приготовления, какие-то сухие травы, отвар, свечи, дав отпить отвара, начала шептать. Через минут 10 после начала Алик упал в обморок, у него из носа и рта потекла пена. Елена жестом остановила, метнувшуюся было к мужу меня, и продолжила. В первый раз она читала около двух часов. На следующий день повторилось то же самое, на третий день у Алика потекла из рта кровь, маленькой струйкой. На четвертый день, дав ему выпить отвар, она уложила мужа на тахту, мне в руки сунула небольшой кусок марли и маленький тазик, начала шептать и брызгать на него тот же отвар, потом села рядом и стала массажировать печень. Движения были такими, как будто она пыталась что-то выдавить оттуда, гладила в области печени с переходом плавными движениями наверх к горлу и так несколько раз, потом резко что-то выкрикнула, зыркнула на меня, показывая пальцем, чтобы поднесла тазик, в этот момент массажные движения стали резкими, и вдруг Алика начало рвать через нос и рот не просто кровью, а кусками черной крови. Муж потерял сознание. Придя в себя, первое, что он спросил, где мы и что мы тут делаем? Елена сказала потом, что приворот был сделан очень сильной ведьмой, через месяц было бы уже поздно, и она ничем не смогла бы помочь. Потом Алик признался, что в последнее время ходил как сомнамбула, никого не хотел видеть, кроме Зины, обожал ее, покупал золото, одежду, возил в рестораны, и все это как во сне.
Теперь Елена велела быстро найти подклад, мы с Аликом перерыли весь дом: искали везде, даже в подвале, я перевернула все цветочные горшки, переворошила всю постель в доме, уставшая села на кровати в спальне, решила и матрац вывернуть, вытащила и вдруг заметила на изголовье внизу что-то торчит (изголовье было сделано из светлой обитой кожи, внутри синтепон), потянула - выпал тряпичный человечек, весь проткнутый иголками и булавками, почти весь почерневший, вместо лица была моя фотография. В истерике я перерезала ножом все - и изголовье кровати, и матрац, и подушки, перевернула кровать, там-то в углу нашла второй подклад. Завернутый в маленький целлофановый мешочек, он был насмерть приклеен каким-то клеем. Сразу позвонила Елене и рассказала, что обнаружила. Она проинструктировала, что нужно сделать и сказала никому ничего из дома не давать. Пригласив рабочих, чтобы вывезли и сожгли испорченную кровать, стала лихорадочно убирать, чтобы дети ничего не заметили. Пришла мама. Если честно, я была обижена на нее, но пригласила в дом, поставила чайник. Муж уехал на работу, срочно вызвали. Потом вдруг я вспомнила, что никому ничего давать не нужно. Сказала матери, что мне нужно срочно уходить, что я отвезу ее домой. Было видно, уходить она не хочет, во дворе, в коробке, лежали мои перевернутые цветы (решила все выбросить, а вдруг там что тоже есть), мама схватила один, вырвала отросток и стала говорить, что давно хотела такой цветок, дай? Я вырвала цветок из рук и сказала нет - на них тля, она не унимается, второй хватает. В общем, вырвала я и этот отросток и повела маму за руку к воротам и отвезла ее домой. Всю дорогу мы молчали. Она пыталась давить на жалость, плакать. Я вообще не смотрела в ее сторону. Мне вдруг все стало ясно. Мама никогда не любила меня, я всегда была папина дочка, а Зинка - мамина. Я закончила школу на красный, поступила в педагогический в столице, тоже на красный закончила, встречалась только с Аликом, вышла за него. Многое мы пережили вместе и когда только стали жить совсем хорошо, мама с Зиной сделали это против меня вместе. Зинка всегда была завистницей, всегда завидовала моим оценкам в школе, учебе, жениху. Потом уже точно выяснилось, что это они вдвоем все и сделали, у них был свободный доступ в дом, в один день, когда я лежала в больнице с аппендицитом, Зина и провернула все с вином и с кровью, в тот же день залезла в постель к Алику. Сейчас с мамой я не общаюсь, про Зину ничего не знаю, кроме того, что у нее рак груди, моя опухоль оказалась доброкачественной, сейчас я лечусь, головные боли прошли.

P.S. Тетя Дина и дядя Алик живут в том же доме, детей женили, выдали замуж, растят внуков. Недавно приезжали на юбилей мамы, с виду они такая же идеальная пара, как и раньше.

(Взято из просторов интернета.)

Бабушкин рассказ. Новая история

В истории некоторые слова будут именно в белорусском произношении, как бабушка рассказывала. Далее с ее слов.

Когда мы с мамкой и меньшими сбежали со своей деревни от фашистов в соседнее село, то нас приютила тетка Пистимея (родная тетка моей матери). Мужа ее, дядьку Амальяна и младшего сына Аляксея забрали на фронт, две старшие дочери еще раньше вышли замуж и уехали из родного села. Тетка Пистимея замолвила слово перед местным "начальством", и нас с матерью приняли работать на картофельное поле. Работа тяжелая, но мы терпели. За трудодни нам давали немного картошки, кулек муки, да мешок отрубей. Когда мне с малыми удавалось выбраться в лес, мы приносили в дом ягоды и грибы. Грибы мать с теткой сушили, а ягоды мы все вместе съедали с отрубной кашей. Казалось, что вкуснее этого ничего на свете быть не может.

Как потом оказалось, тетка Пистимея была знахаркой. К ней приходили лечиться люди: кто с зубной болью, кто с грыжей. И никогда тетка никому не отказывала, всех заводила в свою маленькую комнатку, где у ней в углу была старинная икона, украшенная вышитым рушником (полотенцем), перед иконой висела лампадка, а на полочках стояли разные коробочки да кувшинчики. Как потом рассказывала тетка, там у ней травы да настои целебные, что хворь любую победить смогут.

Также жила в той деревне бабка Маура, про которую ходили слухи, что она вядзьмарка (колдунья) и знается с нечистым. Сколь было лет той бабке, никто толком и не знал. Только знали все, ежели ей чем не угодишь, - нашлет напасть какую, а то и со свету сживет. Поэтому лишний раз попадаться бабке на глаза никто не хотел.

И вот случилось однажды, что у одной селянки муж (а он в самом начале войны потерял обе ноги) повесился на дужке кровати. Похоронили, как полагается, за оградой сельского кладбища.

Спустя несколько дней, ближе к вечеру, пришла эта женщина к тетке Пистимее, жалуясь на сильную головную боль, слабость, постоянные боли в животе и временные припадки, после которых ничего не помнит. Ссылалась на горе после смерти мужа. Тетка Пистимея, как и полагается, завела ее в комнатку, долго что-то шептала, как вдруг в доме раздался нечеловеческий вой! Затем крик тетки Пистимеи: "Вяроуку (веревка), тащите скорее вяроуку!" Так как мать осталась работать в ночь на сенокосе, в доме оставалась я с младшенькими. Выскочив в сенки, я схватила висевшую на гвоздике веревку для хвороста и поспешила отдать тетке.

Когда я вошла в комнату, то чуть не лишилась чувств. На полу лежала та женщина с искореженным лицом. Тело ее дико выгибалось, она рычала, кричала мужским голосом. А сверху той женщины сидела тетка Пистимея, прижимая ее руки своими к полу. Увидев меня, тетка крикнула: "Танька, помогай, одна не справлюсь! Вяжи ее!" Кое-как справились вдвоем с этой тщедушной на вид женщиной, связав ей руки-ноги, да еще рушниками привязав к стулу. Глаз ее видно не было - закатились, остались одни белки. От ужаса я не могла вымолвить и слова, только молилась про себя. Тетка сказала, что это колдовство на ней, а не простая падучая болезнь, сама она молитвами да травами не справится, нужно звать деда Никодима.

Дед Никодим - ведьмак. Только в отличие от бабки Мауры, он мог как наслать болезнь, так и снять ее. Тетка говорила, что сильнее его в тех краях никого нет. Только уж если не захочет помогать, то ничем не заставишь. Мы с теткой свели несчастную в сарай да накрепко дверь закрыли. А она поливала нас проклятьями и кричала: "Все равно ее заберу, моя она! Не успеете!" и дико смеялась.

Дед Никодим жил отшельником на берегу речки. Как он оказался в тех местах, никто не знает. Да и сам дед был неразговорчив.

Тетка Пистимея вернулась с ним спустя лишь несколько часов. Глядя на этого старика, сложно было сказать, что он колдун. Единственное, что было в нем необычного, - глаза. Серые, колючие, будто у волка дикого!

Дед зашел в сарай, откуда тут же раздался мерзкий крик: "И ты здесь, старый хрыч! Убирайся! Моя она! Не успел ты!" Дед затворил за собой дверь и начал что-то громко говорить на непонятном языке. Затем спросил: "Кто тебя приселил? Отвечай!" Никогда не забуду эти визжаще-хрипящие слова в ответ: "Бабка. Ведьма! По сговору! Моя жена! Никому не отдам!" И снова дикий смех!

Никодим вышел и покачал головой: "Не смогу ей помочь! Поздно вы меня позвали! Его она. С собой заберет". Тетка спрашивает: "Да кто он-то?" Дед отвечает: "Муж ее, самозабойца (самоубийца). Любил ее очень. Да вот, видать, нечистый верх над душой его взял. Попросил у бабки Мауры, чтоб после своей смерти его жена с ним ушла. Вот ведьма и подселила дух самозабойцы ей. Три дня ему дано было, успеет извести - заберет с собой. Сегодня исход третьего. Успел, подлец! Поздно меня позвали!" Дед достал табакерку, понюхал табачку, чихнул и добавил: "Одно могу для нее сделать - смерть облегчить". С этими словами он зашел в сарай, откуда уже доносились иступленные женские крики. Снова послышались незнакомые слова, и с каждым мгновеньем крики женщины становились тише и тише и, наконец, совсем смолкли. Вскоре вышел и Никодим: "Уснула она. Во сне умирать легче. Похороните ее как подобает, да молитесь за нее. Невиноватая она, что муки такие приняла".

Мы проводили деда Никодима до калитки. Тетка в благодарность дала ему узелок с нехитрыми отрубными лепешками да грибов сушеных. Дед кивнул в ответ и погладил меня по голове. "Вот такие дела, девонька! Не всегда на злобу управа находится". Затем развернулся и пошел к себе в избушку на берегу.

Ту женщину мы похоронили по всем христианским обычаям. А вот на сороковой день после ее похорон у бабки Мауры обвалилась в доме крыша. Ее придавило, но она выжила: ведьма все-таки. Тетка Пистимея говорила, что это дед Никодим ее по-своему наказал.

(Взято из просторов интернета.)

"Утонешь – значит, судьба твоя такая"

Эту историю я услышала несколько лет назад, когда возвращалась из Москвы. А вспомнила недавно: открыв календарь, увидела, что православные отмечают Николу Вешнего, день Николы Чудотворца.

Поезд ехал второй день. Люди успели познакомиться, выпить не одну чашку чая, разгадать десяток кроссвордов. Начались беседы «за жизнь». Синдром попутчика очень хорошо проявляется именно в поездах, люди часто рассказывают такие истории, которых нигде, кроме как в вагоне, не услышишь.

Я ехала на боковом сиденье, а в соседнем купе три пожилые кумушки обменивались рецептами теста и способами вязания носков спицами. Поезд въехал на мост, с которого открывался чудесный вид. Ясное небо, солнечный погожий день, широкая река с лёгкими волнами. На высоком, поросшем шёлковой травой берегу возвышался белокаменный храм с золотыми маковками.

Женщины замолчали. Одна из них перекрестилась.
– Ой, расскажу сейчас историю, – проговорила её попутчица. – Хотите - верьте, хотите - нет.
Случилась она несколько лет назад, весной. Живу я одна, детей нет, мужа давно похоронила. Деревня наша хоть и небольшая, но раскинулась на два берега реки. Чтобы попасть в магазин и на почту, надо по мосточку перейти на другой берег. В тот день ранним утром мне позвонил брат, сказал, что едет в командировку и специально сделает крюк, чтобы заглянуть ко мне. Мы не виделись лет пять, он живёт далеко.
Я так обрадовалась! Думаю, надо сбегать в магазин, купить кое-каких продуктов, муки да сахару, пирогов испечь, дорогого гостя попотчевать. Быстро накинула тулупчик, даже застёгивать не стала, запахнулась только, в валенки прыгнула и побежала.
Добежала до реки, остановилась и думаю: «До моста добираться – крюк делать. А что если я по льду пробегу?». Хотя дни стояли тёплые, по ночам ещё было морозно. Да и рыбаки, сидевшие вдали, почти у моста, придали уверенности. Думаю, раз крупные мужчины с удочками да всякими приспособлениями сидят, не проваливаются, то и я справлюсь. Я же мелкая да быстрая, авось обойдётся.
Осторожно спустилась к реке. Сделала шаг, другой, лёд вроде не трещал. Нормально всё, думаю, дойду. Речка в этом месте поворот делает, неширокое место, я быстро.

– Вот, верите-нет, я даже не сразу поняла, что под лёд провалилась, – продолжила свой рассказ женщина. – Будто обожгло, воздух из груди вырвался коротким вскриком – и всё. Рвусь наверх, а тулупчик на дно тянет. Хорошо, что я его не застегнула! Скинула в воде, выныривать легче стало. Это настолько страшно, когда цепляешься за кромку льда, а он ломается с жутким хрустом, и ты снова уходишь под воду. Кричать не могу, голос будто оборвался.
Вижу – соседка стоит на берегу и внимательно на меня смотрит. Я руку вверх подняла, махнула ей в надежде, что она сейчас рыбаков позовёт. А соседка задом попятилась и ушла! «Ну всё, - думаю, - вот он, твой последний миг. Жаль, утону сейчас, брат приедет, меня не найдёт».
Последний рывок – лёд опять обламывается. Вдруг вижу – мужчина ко мне бежит. Только что никого рядом не было, откуда он взялся? Как меня увидел?
На живот лёг, руку тянет, кричит:
– Иди ко мне! Давай, ты сможешь!
Не знаю, откуда силы у меня взялись. Но тут лёд под мужчиной тоже затрещал. Он побежал к берегу, одним махом выдернул молодую березку, и снова ко мне. Лёг на лёд, мне березу эту подтолкнул. Я за ветки хватаюсь, а руки соскальзывают, потому что от воды на морозном воздухе ветки льдом покрываются.
Мужчина подтянул дерево к себе, развернул другим концом. Снова к воде его толкает и кричит:
– За комель хватайся! За комель!
Я уцепилась за корень дерева, тут он меня, как репку, и вытащил. Лежу на льду, слёзы стынут. Вижу – мужчина ко мне наклонился.
– Ну, жива, матушка? – спрашивает.
Киваю, сказать ничего не могу.
– И слава богу, – отвечает. – Иди домой, не бойся, болеть не будешь.
Я слёзы вытерла, поднялась на ноги. Оглянулась, а мужчины уже нет. Куда мог деться? Река со всех сторон просматривается, до поворота не близко – я видела, как рыбаки ко мне бежали. Исчез, и всё тут.

Один из рыбаков помог мне до дома дойти. Я переоделась, горячего чая выпила. Что делать, сиди не сиди, а в магазин-то надо.
Пошла снова, через мост реку перешла. Подхожу к магазину, а у крыльца та самая соседка стоит. Смотрит на меня, как на покойницу, крестится.
– Ты что, не утонула, что ли?
– А ты почему на помощь не позвала? – вопросом на вопрос отвечаю ей.
– Да подумала, что если к тебе подойду, то вместе провалимся, а до рыбаков всё равно не успею добежать. Утонешь – значит, судьба твоя такая. А ты взяла и не утонула. Хорошо ведь всё закончилось.

Брат погостил всего один день, не стала ему рассказывать о происшествии. А когда уехал, я пошла по деревне – спрашивать, к кому вчера мужчина приезжал. То, что не наш, не деревенский, – это точно, да и одет был странно, наши так не одеваются. То ли накидка на нём была, то ли плащ с капюшоном.
У нас дворов мало. Даже родственников, что в гости к соседям приезжают, и тех знаешь. Этого мужчину я где-то видела раньше, а где – не помню. Нет, ни к кому из соседей гости не приезжали, и чужого мужчину никто, кроме меня, не видел.

Поехала я в соседнее село, в храм, решила свечку поставить за чудесное спасение. А как в церковь вошла, так и обомлела. С иконы на меня смотрел мой спаситель, тот самый мужчина – Никола Чудотворец. Я так перед иконой и упала. Потом с батюшкой долго беседовали.

– Вот такие чудеса. А болеть я и вправду не болела. Даже не чихнула ни разу с того дня, – закончила свой рассказ женщина. – Хотите - верьте, хотите - нет.

(Взято из просторов интернета.)

Так уж получилось, что лежала я в онкологии ровно 20 дней. Лежала в буквальном смысле, причем в одиночной палате, потому что так легче не соприкасаться со страданиями других людей. Ведь когда из онкологии выходят, то идут в основном не на поправку, а на «доживание»: у кого орган важный вырезан, у кого три курса химеотерапии впереди с неясными перспективами, у кого метастазы в костях, - а это уже неизлечимо, как ни пыжься. И если из онкологии на своих ногах выходят, то это называется «ещё повезло», а если не повезло, и рак оказался неоперабельным или был прооперирован на слишком поздней стадии, то люди умирают прямо на глазах у других людей в соседних палатах…

У меня в соседней палате за тонкой стенкой, через которую все было слишком хорошо слышно, лежала женщина лет 65-ти. Татьяной звали. К ней по очереди приходили то ее сын, лет 30-ти, то муж, ее ровесник. И оба приглашали ее жить к себе после выписки. Сын говорил:

- У меня там все растет: и свекла, и кабачки, и, - не поверишь, - так много вишни уродилось в этом году! А Мариванну помнишь? Так она приходит, на лавочку садится и вяжет свои носочки длинными спицами! Тебя все время вспоминает. Жду я тебя у себя, в общем. Я твою комнату обустроил, занавесочки ажурные повесил, как ты любишь! И скучаю я без тебя сильно, мам…

Татьяна вроде соглашалась на приглашения сына переехать к нему.

Но на следующий день в ее палату приходил муж и как ни в чем не бывало гнул свое:

- Ты выздоравливай давай поскорей, а то кто еще мне подскажет, как лучше ограду для огурчиков поставить! Я на участке уже лилии высадил, белые, твои любимые! Скоро фото тебе принесу, они уже расцвели почти. Бутоны здоровенные, а раскроются тогда, когда ты ко мне приедешь! И в твоей комнате я кровать уже так поставил, чтобы тебе через окошко наш сад было хорошо видно. Я там птичкам домики на деревьях повесил, чтобы они тебя развлекали, когда телевизор надоест смотреть! Они тебе такое «в мире животных» покажут!..

Татьяна спрашивала, выросла ли клубника сладкой и не бегает ли ласка, живущая в дупле сосны, опять по чердаку дома. Муж ее часами рассказывал о том, как обстоят дела на даче, и еще как обстоят дела у соседей, и в целом, как будет здорово, когда Татьяна оправится немного после операции и всё увидит своими глазами.

Муж Татьяны был водителем рейсового автобуса и уезжал на сутки. В те дни, когда его не было, навестить Татьяну приходил ее сын. Он ласково и нежно рассказывал ей про то, как сварил и уже закатал в банки вишневый компот для нее, и даже припомнил свою детскую лошадку со всадником на спине, которую Татьяна подарила ему в детстве и в которую они вместе играли. Лошадка была цела и невредима и ждала Татьяну в ее комнате, которую сын для нее приготовил с такой любовью, что у меня сердце замирало, когда я слушала их разговоры. Хотя я знала, что можно было бы чужие разговоры не слушать, а закрыть уши подушкой и спокойно спать после уколов обезболивающего и снотворного.

Все эти тёплые беседы я слушала неделю. А когда я почувствовала себя лучше и впервые после операции выползла в коридор – часов в шесть утра, с рассветом, - то первым, кого я увидела, был плачущий пожилой мужчина, который сидел у двери в палату Татьяны. По звуку его голоса, а точнее, тихих рыданий, я поняла, что это был ее муж.

- Умерла Татьяна сегодня ночью, а ты иди, иди обратно в свою палату, зачем тебе лишние расстройства, - начала меня впихивать обратно медсестра.

Но я высвободилась из ее цепких рук и подсела к мужу Татьяны.

- Мои соболезнования. Татьяна, она… чудесный человек. А ваш сын когда придет вас поддержать? – спросила я.

- Сын?.. – он удивленно и даже злобно (или не злобно, а скорее, с отчаянием и обидой) взглянул не меня. – Его нет уже 10 лет, разбился в аварии…

Первые секунды после его слов у меня творился переворот в сознании. Я не нашла ничего другого, кроме как извиниться – мол, обозналась, и наркоз еще у меня не прошел… И теперь, спустя пять лет, я до сих пор не могу понять, наркоз ли сыграл странную шутку с моим разумом, или на самом деле к Татьяне наведывался ее любящий сын, к которому она в конце концов решила «переехать»…

(Взято из просторов интернета.)

Всё споришь и споришь...

Не могу точно сказать, верю я в эту историю или нет. Если честно, отношение к истории, даже такой невероятной, для меня сплелось воедино с отношением к женщине, её рассказавшей. Я многому у неё научилась и, безусловно, уважаю её, считала и всегда буду считать её прекрасным человеком, добрым и порядочным. Привычка поучать ― не самое моё хорошее качество. Помню, что я обидела Галю, у неё в споре была своя позиция и мнение, свои принципы. Вот здесь у них крест в машине и тут же амулет с перьями, так это всё и подстёгивало меня к шуточкам: "Галь, ну вы как шаманы. Галя, по моему разумению, обязана была понимать, что я к ней со всей душой, и не обижаться. Она и не обижалась до поры, а тут как на больное наступила. Она посмотрела на меня неодобрительно и сказала: «Вот всё споришь и споришь, ведь ты не знаешь, как в жизни бывает, а в жизни бывает, скрутят вот так. ― На этом месте она сжала пальцы в кулак. ― Был человек, и нет его, он и сам не поймёт, что он и себе-то не принадлежит уже».
Я поняла, что перешла черту, поэтому всё, что она мне тогда рассказала, восприняла без сарказма. До сих пор я так и не определила, верю в историю или нет. Она тогда рассказала, развернулась и ушла, оставив меня с неприятным чувством, не то к истории, не то к себе самой.
Давно дело было, училась я, и, как в те времена принято было, отослали нас летом на помощь в борьбе за урожай, в какую-то Тмутаракань. Работали и отдыхали, устраивали посиделки у костра. Девчата жили отдельно, был для нас там домик специальный, как общежитие для молодых специалистов. Ребята жили где-то на лесозаготовках, но хоть и далековато от нас, и уставали сильно, приходили к нам каждый день. Местная молодёжь тоже оказалась приветливой, многие расспрашивали про город, тоже собирались поступать в институты, думали, куда лучше.
Была среди нас одна девушка, коренная ленинградка, красоты необыкновенной, как с картины сошла, коса до пояса, брови вразлёт, настоящая русская красавица. Она работала с нами и веселилась, главной затейницей среди нас была. Многие ребята по ней с ума сходили, но жених у Катюши был в городе, поэтому очень скоро наши девчата разбрелись по парам, а Катя коротала вечера одна. Тогда и заметила она хмурого нелюдимого парня, что вечно ошивался под её окнами. Парни под окнами для Кати не новость, но этот пугал. Стоял в темноте, смотрел исподлобья. Хромой, дикий. Мы навели о нём справки, оказался сын местной ведьмы. Нам местные сразу дали понять, что мало о жизни его знают, да и знать не особо хотят, и нам стоит держаться от него подальше.
А потом у Кати вещи стали пропадать. Раз косынку не смогла отыскать, мы в поле с утра собирались. У Катюши косы длинные, а голову покрыть нечем. Два платка сшили в один, вот такие у неё косы были. Потом и браслет пропал, цены небольшой, но подарок от жениха. Подозревали мы и местных девчат, даже пускать к себе перестали, но всё одно, пропадали Катюшины вещи. Местные стали сторониться нас, а парень, который за мной ухаживал, сказал: "Ведьмин сынок на неё глаз положил, видел я его мамашу днём, ошивалась у вашей калитки". Потом и мы её заметили. Как-то вернулись внезапно, а мимо нас старуха прошла, здоровенная баба, походка и телосложение как у мужика, взгляд тяжёлый. Лето закончилось, за нами приехал автобус, и тут Катя заявляет: "Не поеду!". Мы и плакали, и уговаривали, про родителей да жениха напомнили, но та на своём стоит: "Не поеду!". Тут вышел Игнат, сын ведьмин, взял её за руку и увёл. Деревенские сказали, что долго он у матери в ногах валялся, вот и приворожила та нашу подругу.
Знаю, что родители забрать её не смогли, жених не смог. Долгие годы не было от нашей красавицы ни слуху ни духу. А потом она вернулась. Я в Питере задержалась после развала страны, нашла хорошую работу на швейной фабрике, тогда такая работа на вес золота была, отношения с родителями Кати поддерживала, вот они мне и позвонили. Уже я замуж вышла, ребёнка родила, а тут как гром: "Катя вернулась". Рванула к ней сразу. А она всё такая же красивая, только косы с сединой. Та и рассказала:
"Как в тумане все эти семь лет. Муж бил, свекровь за волосы таскала, но не могла я уйти, любила его. Зимой в ночной рубашке по деревне побираться посылали, спала как собака, на полу. Они и ребёнка моего угробили, избили беременную, выкидыш случился, а я всё терпела.
Недавно пошли мы в лес за грибами, и я почувствовала, что мне вернуться надо в избу, побежала со всех ног, вбежала, а зачем не знаю. Кинулась в комнату свекрови и давай у неё обыск устраивать, знаю, убьют, а сама всё ищу. Ну и нашла вещи свои, на кукле, схватила её и не знаю, что мне делать. А внутренний голос говорит: "В огонь её!" Кинула я её в печь, соломы бросила, угли ещё тлели, занялось пламя, повалил чёрный дым. Вижу: свекровь к дому бежит, но не добежала, упала замертво в огороде, а я вышла, ничего не взяла кроме денег на билет домой, перешагнула мёртвую свекровь и пошла на вокзал".
Замуж Катя так и не вышла, хоть и красивая. Живёт затворницей, никого к себе не подпускает. Она глубоко несчастна. Игната больше не видела. Родители воспользовались связями и развели их без её участия.

(Взято из просторов интернета.)

Мама не отпускает

Летом 2013 года мы всей семьей отправились в отпуск в родные края отца. Расстояние не близкое, но мы рискнули ехать на машине. Встречали нас прекрасно, половины из своих родственников я и не знала раньше. Нагостившись у ближайшей родни в городе, отцу захотелось увидеться с родными тетушками. Его тетки были уже глубокими старушками, живущими в деревушках, насиженных по соседству.

Ранним утром мы отправились к ним. Переезжая из одной деревни в другую, мы приехали в деревню, где жила еще и двоюродная сестра отца. Закатили большое гулянье по случаю нашего приезда. Ну, а я, с ее взрослыми детьми, отправилась в сельское кафе. Возвращались к ним домой мы уже глубокой ночью. Мои родители с остальной родней старшего возраста гуляли в другом доме, пообещав забрать меня ранним утром и возвращаться в город.

И вот, шагая в кромешной темноте, постоянно спотыкаясь о всякие кочки и ругаясь шепотом из-за отсутствия хотя бы одного фонаря, я увидела слабые очертания ограждения какого-то сада, как много деревьев в нём было. Тут мне объявили, что мы, наконец, дошли. Часов в 5 утра меня разбудили, напоили чаем с домашним хлебом, сметанкой, сливочным маслицем собственного приготовления и сказали, что за мной приехали родители.

Выйдя на крыльцо, я увидела, что ограждение принадлежало не саду, а кладбищу. От их дома его разделяло расстояние метра в два... Мне пояснили, что к такому соседству привыкли, и вообще люди они хладнокровные. Но вот одна папина тетушка, бабушка лет 80-ти, пожурила моего отца: "Зашел бы ты к матери-то на могилку. Вон будто она тебя сюда привела. Давно не был ведь и неизвестно, когда будешь в наших местах". Отец сказал, что приедет еще обязательно на днях, но сейчас мы очень спешим, надо постараться рано выехать. Надо отметить, что бабушку свою я никогда не видела, она умерла очень-очень давно, и на ее могиле я никогда не была.

Поторопив всех нас садиться в машину, отец включил ключ зажигания. Машина не завелась. Попробовал еще раз - ничего. Минут 20 отец крутил что-то под капотом, постукивал, слушал, снова заводил - всё тщетно. Страшно разнервничавшись, не зная, куда теперь податься для диагностики машины, с виду совершенно исправной, отец сказал, что мы можем попить чаю, спешить теперь некуда, а он будет думать. Тут уже мама сказала отцу, чтобы он сходил на могилку к матери. И отец, в окружении родственниц, пошел на кладбище. Они с мамой прибрались на могилке, отец повспоминал детство, мать, о чем-то помолчал... Вскоре все вернулись обратно.

У дома папа, ни на что не надеясь, всё же попробовал завести машину еще раз. И вдруг раздался размеренный и глубокий гул заведенного двигателя, машина завелась так равнодушно, будто и не держала нас в недоумении почти час. Одна из старушек произнесла: "Мама тебя не отпускала, сынок. Сходил в гости, вот теперь и отпустила тебя с легким сердцем. Езжай, Сереженька".

Я знала, почему папа всю дорогу молчал. Он, как и все мы, задавался вопросом: "Неужели это правда?"

(Взято из просторов интернета.)

Плата за глупость

Мир, который для нас кажется привычным и понятным, зачастую оказывается лишь иллюзией. Его создают вещи. Стоит убрать их, исключить цивилизацию, и мы окажемся один на один с природой. Для большинства такая встреча закончится трагично – связь с первозданной силой истончилась и обесценилась. Однако, до сих пор, в отдалённых уголках мира, можно повстречать удивительных людей, чьё древнее знание даёт власть над стихиями. Я говорю о шаманах.

Увлечение шаманской культурой возникло не случайно. Наверное, вы уже читали истории про старика Исая. Если нет, я напомню. У моего деда Александра был друг, охотник из народа нганасан. Сами себя эти коренные жители Таймыра предпочитают называть «ня», что значит «друг» или «товарищ». Уже в то время Исая считали глубоко пожилым человеком. Местные относились к нему с уважением, хотя и осуждали за пристрастие к водке. Даже враждебные нганасанам долганы побаивались этого пьянчужки. Дело в том, что он был последним великим шаманом, если так можно выразиться. Знаю, и сейчас найдутся смельчаки, готовые утверждать, что приняли силу предков и традицию древних камланий. Но Исай никому свой дар не передавал. Молодых соплеменников считал бездарями, недостойными внимания духов. А вот деда моего принимал, как побратима и удостоил чести видеть кладбище шаманов, потаённое место, где в усыпанных золотыми самородками ярангах покоятся мумии его предшественников. Но об этом я уже рассказывал.

С чего началась эта необычная дружба?

Дед говорил по-разному. Мол, оба охотники и заядлые рыбаки, вот и поладили на том. Однако, не всё так просто. Вот что мне удалось узнать…
В посёлке Исая знали. Особенно, по всяким комичным приключениям. Но вряд ли они будут сейчас интересны. Жил он со своей женой на отшибе и часто пропадал в тундре. Другие нганасаны его побаивались – обидеть шамана и прогневать мстительных духов никто не хотел. А вот для русских, особенно вахтовиков, он представлял образчик самобытного таёжного колорита и не более того. Не каждый же день встретишь гостя из Каменного Века.

С ним мало кто общался на равных. Одни опасались, другие посмеивались.
Зимой грузы в посёлок доставлялись вертолётами. Частенько из-за нелётной погоды экипажи вынуждены были пережидать ненастье в гостевых бараках. Вагончиках, где жили либо холостяки, либо сезонные рабочие с буровой.

Можете представить себе этот разномастный контингент и то, как коротали время лётчики? Подскажу: пили очень много. До одурения. И на одну такую попойку попал Исай.

Долг и бремя шамана тесно связаны с обычаями его народа. Нганасаны верят, что любое значимое дело следует согласовывать с духами. А помочь в этом может только знающий человек. Облачённый в особый наряд – «парку», шаман бьёт в бубен и поёт песню на особом языке, такой ритуал называют «камлание». Парка богато украшается перьями, бусинками, кусочками металла, камешками и бахромой. Эта реликвия бережно хранится поколениями. Без неё душа заклинателя не сможет странствовать между мирами.

Исая подловили, как говорится, «тёпленьким». Он возвращался с отдалённого стойбища, где накануне проводил один из своих обрядов. Судя по всему, обряд удался на славу. Благодарные оленеводы щедро угостили старика огненной водой.
Заезжие мужички решили шутки ради ещё больше напоить бедолагу.
Был ясный день, и лишь на следующее утро планировался вылет.
Шамана увели в барак, усадили за стол и стали без долгих перерывов подливать горячительное.
Разумеется, очень скоро по пьяному делу стали подначивать, мол, удиви – покажи своё колдовство? Тот долго отказывался, а потом подмигнул и пообещал, что пока слово своё не заберёт обратно, будет буран, метель непроглядная и ветер злой. Исай для верности достал из сумки скатанный кафтан-парку, чтобы все убедились в серьёзности его намерения.

Наряд этот чужакам показался любопытным и желанным трофеем. Но, чтобы забрать вещицу «по-честному», пришлось опоить нганасана до беспамятства.
Парку как бы выменяли за пару бутылок водки, а старика вынесли в тамбур.
Не прошло и часа, а с большой земли сообщили, что погода портится. И не понятно, когда прояснится. Лётчики унывать не стали и продолжили кутёж. На следующий день снега только прибавилось. Жизнь в посёлке замерла.

Исаю подносили кружку с пойлом, каждый раз, как он приходил в себя. Сколько бы это безумие длилось - неизвестно. Но скоро моему деду Александру понадобилось передать посылку. Почту, как и многое другое, отправляли с вертолётами. Вот и решил он сходить и договориться о цене за доставку с командиром экипажа. С большим трудом удалось выбраться к гостевому бараку. К тому моменту шли четвёртые сутки нелётной погоды.

Когда Александр зашёл в тот перекошенный и провонявший перегаром вагончик, то чуть не споткнулся об растянувшееся на полу тело. Даже в темноте было понятно, что перед ним кто-то из коренного народа, уж очень специфический запах у туземцев.

А в комнате, развалившись на нарах, вповалку лежали человек десять, не меньше. Среди прочего хлама Александр вдруг заметил шаманскую парку. Тот, кто хотя бы раз видел этот кафтан, расшитый костяными бусами и богато увешанный железками, вряд ли спутает его с чем то ещё. Очевидно, что резкий запах в тамбуре и эта вещь имели одного хозяина.

Александр слышал, какие чудеса могут творить таёжные колдуны, но верил в это не сильно. Он скорее уважал их обычаи и опыт. Можно по-разному отнестись к его мотивам, но, мне кажется, он постыдился, что его земляки обошлись так скверно и с реликвией, и с её владельцем.

Пока он обдумывал свои действия, сзади послышалась возня.
Исай очнулся и на четвереньках пытался выбраться в комнату. Жалкое зрелище не оставило Александра равнодушным. Он поднял старика и усадил на стул.
Шаман выглядел подавленным и озлобившимся. Он неразборчиво бубнил что-то на своём наречии и искоса поглядывал на утраченную парку.

- Что ты там бормочешь, ирод?
- Парку забрали… у-у… медведя разозлили, теперь всё ломать будет.

Надо заметить, что «медведем» местные называют и нечистых духов. Так уж вышло, что хитрый лесной хищник для них стал олицетворением и тёмных сил.
Александр растолкал одного из уснувших вахтовиков и жёстко поинтересовался: кто додумался отобрать вещь у шамана? Но внятного ответа не получил. Поэтому, вытащил из кармана несколько крупных купюр и бросил деньги на стол, а кафтан забрал. Исай наблюдал за происходящим как-то отстранённо, но увидев, что артефакт перекочевал в руки к моему деду, заголосил ещё больше.

- Забирай, свою парку и уходи…
- Нет, - причитал шаман, - теперь нельзя, надо платить. Буду платить. Потом верну.

Посылку передать не получилось. В довесок, на руках оказалась странного вида шуба, от которой пахло, как от оленя в период гона. А ещё и нганасан не оценил благородного порыва…

Александр вернулся домой с паркой. У домочадцев предмет этот не вызвал особой радости. Вещь воняла и сама по себе казалась страшной.
Совпадение или нет, но в тот же день ветер стих. Буран прекратился.
Шаман вскоре пропал. Почти месяц никто не встречал его в посёлке и не слышал разговоров о нём. Пока однажды Исай не объявился на пороге барака, где жил Александр.

Он изменился. Лицо выглядело осунувшимся, а левый глаз затёк бельмом.
- Заплатил духам. Верни мне парку, Саня, - заулыбался старик и показал на незрячий глаз.

После этого случая было много чего ещё удивительного и странного. А насколько это выдаётся за рамки обычного, решайте сами. Что до меня, я думаю, шаман ещё легко отделался за свою ошибку.

(Взято из просторов интернета.)

Золотое кладбище

Помните или нет, но я уже рассказывал однажды историю про моего деда и его приятеля, старика Исайя, шамана из народа нганасан, что жили и, надеюсь, по сей день здравствуют в низовьях могучей сибирской реки Енисей. Стразу скажу, дедушка был человеком не охочим до вранья и приукрашивания, каждая его история стоила мне дорого. Дед часто прибегал к назидательному и даже наставническому тону в беседе. Но нужно было бы допустить немалую оплошность, чтобы услышать в свой адрес не только стандартный упрёк, но и поучительную историю из жизни.

В тот день настроение у нас располагало к вылазке на озеро. Мы одинаково любили порыбачить, посидеть в тишине и побыть наедине с природой. Отдых для души – лучшая возможность послушать собственные мысли.

На сборы ушло минимум времени. А уже через час мы утаптывали траву на месте стоянки у лесного озера. Подобраться на машине к нему было сложно: крутые берега, часто растущие деревья, а единственная дорога разбита лесовозами и тракторами. Автомобиль бросили на приметной опушке, а сами пешком спустились к воде. Протоптали тропу, а затем стали обустраиваться.

Попутно дед давал мне ценные указания. Как ходить в лесу, куда наступать, куда смотреть, что делать, если… и далее бесконечный список ситуаций. В общем, всё как всегда. Для шестнадцатилетнего мальчишки это казалось скучным нравоучением.

- А еще не подходи к лужам, увидишь полянку с небольшой лужицей в середине - не смей выходить на неё, держись к деревьям.
- А то засосёт? – хохотнул я.
- Да, - выгнул бровь дедушка и посмотрел на меня строго.
- Серьёзно?
- Очень, это «зеркало», болото такое. На Таймыре часто встречается, а здесь редкость, но мало ли. Рядом озеро, и откуда тебе знать, что может быть.

Не знаю почему, но образ коварной трясины, маскирующейся под лужицу, впечатлил меня. Остаток дня я возвращался к этому разговору и выпытывал любые факты, известные деду.

Дед отмалчивался. Говорил односложно. Пенял мне на то, что я забросил рыбалку и ему всё удовольствие порчу. Пришлось отстать. Но вечером, когда мы вернулись домой, он вдруг ни с того ни с сего начал рассказывать. Это была долгая и странная история о путешествии к одному кладбищу. Он передал её мне, а я поделюсь с вами. Для удобства буду говорить от имени непосредственного участника того похода.

Итак…

Случилось это поздней весной. В тот год снег лежал почти до середины мая. Мало удивительного, если представить, что ты живешь несколько лет кряду в таймырской глуши. Где кроме небольших промысловых поселков и кочевий коренных жителей мало что напоминает о власти человека над этой землей.

От управления артели мне начислили несколько дополнительных дней к отпуску. Но выехать из поселка куда-нибудь не вышло. И большую часть времени я провёл в бараке, где все поселковые хранили зимой свои лодки и снасти. Занимался тем, что в бессчетный раз проверял всё необходимое для весеннего лова и охоты. Смолил лодку, переплетал сети, набивал патроны для ружья. Рабочие с метеостанции обещали, что весна придёт внезапно. Можно было надеяться, что на мой долгий отпуск выпадет несколько годных для похода в тайгу дней. Маршрут планировался обычный: выйти по притокам к Енисею и наведаться в низовья, где и конкуренции меньше, и места богаче.

Отпуск тёк неторопливо. Можно даже сказать, что наступило блаженное безвременье, которое я проводил, погружаясь в монотонную, но интересную мне работу. За окнами барака белел снег.

Солнце светило ярче. С каждым днём прибавлялось тепла, и мои чаянья крепли. И как это случается – весна пришла в одно утро. Проталины стали шире, лёд на реке потрескался. А в посёлке объявились охотники из местных. Среди прочих и мой знакомый – старик Исай из нганасан.

На улице стало шумно. Лаяли собаки, мужики громко обсуждали планы на предстоящий сезон. Хотя, что там было обсуждать... Как таковой сезон откроется много позже.

Исай наведался ко мне в барак и в привычной манере начал свой неторопливый разговор. Вопросы были ни о чём. Погода, олени, моторные лодки, ружья, новые товары в магазине, последние сплетни. Но охотник очень быстро перешёл к важному для него делу. Ему нужны были деньги. Сумма скромная, но для старичка очень ощутимая – целых тридцать рублей на старые деньги.

Разумеется, я согласился одолжить. Его благодарности не было предела. Уж не знаю, что он там хотел купить, но старик очень расчувствовался. И обещал мне щедро отплатить. Но чем? Разве что охотничьими трофеями, денег у него почти не водилось.

Погода не переставала радовать, и еще через полторы недели я решил собираться на рыбалку.

Земля не просохла от талого снега, и дороги больше походили на разбитое тракторами суглинистое месиво. Благо весь мой путь пролегал через речные протоки и рукава. Моторка уже была на воде, когда меня окликнул знакомый скрипучий голос.
- Саня… а ты далеко собрался?
- А, Исай, здравствуй, до Заячьей губы дойти думал.
- Доброе место, шибко рыбное, - задумчиво протянул старик, затягиваясь папироской, - хочешь, вместе пойдём?
- Можно, а что ты задумал?
- Долг отдам, - многозначительно кивнул Исай и по-хозяйски стал складывать свои вещи в лодку.
Судя по всему, он готовился не хуже моего. Вещей было немало, и по весу они были едва ли не тяжелее самого охотника. Тут явно были запасы всего необходимого на недельную вылазку. Но не это удивляло. Примечательным был наряд моего товарища. На шее висело несколько ожерелий из тех, что местные надевали на праздники. В рюкзаке сверху лежал самый обыкновенный бубен, из-за чего суму невозможно было затянуть шнуровкой. Набор явно странный для обычной поездки. А главное… он будто ждал моей поездки и был готов заранее.
- Ты шаманить собрался? – спросил я, когда мы отошли от берега и мотор стал равномерно бить винтами по воде, толкая лодку вперёд.
- Я хочу тебе заплатить долг.
- Отдашь шкурками.
- Нет… ясак, однако, сам собирай, а я тебе настоящий долг верну. Не забудешь.

От этих слов стало не по себе, но Исая я знал давно и понимал, что дурного он вряд ли сделает. Хотя, слухи ходили разные. Говорили, что он последний шаман в своём народе. Учеников не берёт, но знает многое и обладает определённой силой. Правда или выдумки, не скажу, но было в нём что-то необычное. Для своего возраста и прыть немалую сохранил, и живость ума. А было ему уже тогда за шестьдесят.

К вечеру вышли мы на Заячью губу, небольшой перекат на месте слияния одного из бесчисленных притоков, питающих Енисей. Там и решили ставить сеть. Но близилась ночь, и в темноте даже такое нехитрое дело требует сноровки. Чего мне и не хватило в тот вечер - сетка скользнула из руки в воду и ладонь будто обожгло. Тут же проступила кровавая полоса. Порез был мало что глубоким, так еще и на самом дурном месте.

Я сжал руку в кулак, чтобы остановить кровотечение. Старик же направил лодку к берегу.

Когда мы выбрались на сушу, Исай без предисловий потребовал показать ему руку. Кровь продолжала набегать, было больно, но я терпел и закусывал губы.

Шаман хмыкнул, оценивая мою рану, а затем положил свою ладонь поверх и потребовал смотреть ему в глаза. Он стал быстро нараспев что-то говорить. Язык казался незнакомым, лишь отдельные слова я мог разобрать, и сколько хватало моих познаний, это были какие-то имена на наречии нганасан. Странное действо длилось минут десять, не больше, а когда старик замолчал, я посмотрел на руку. Кровь остановилась, а края раны сошлись так, что порез выглядел тоньше царапины, края раны побелели, боль ушла.

- Колдовство?! – я недоверчиво потрогал пальцем царапину.
- Нет, Саня, просто рана у тебя маленькая… совсем не сильно порезался... – шаман хитро улыбался и как ни в чём не бывало раскуривал папироску, хотя по лицу его крупными каплями стекал пот, а руки дрожали, как после тяжёлой работы.
- Научи меня?
- Нельзя, я показать тебе могу многое, ты мне друг, и земле этой друг… однако чужой.
- Чужой?
- Да, нганасан учиться не хочет, а чужак хочет… плохое время. Нельзя нам чужакам передавать знания.
- Зачем тогда показываешь?
- Скучно…

Я от удивления вытаращил глаза. Угадать по морщинистому лицу Исая, где он шутит, а где говорит серьёзно, не представлялось возможным.

- И чем ты еще развлекаться удумал, чёрт таёжный!?
- Хм… в болота пойдём. Я тебе кое-что покажу. И долг отдам. Тебе ведь не деньги нужны… ты другое ищешь, учить не могу, но показать можно, - ответил он в свойственной ему манере - говоря, но не договаривая.

Расспрашивать не стал, и мы начали готовиться к ночёвке. Набросали лапника и веток, расстелили мешки и как были, развели костёр и сварили в котелке простенький рыбный суп с пшеном. Ели молча и скоро легли спать.

Утро следующего дня было зябким и туманным, что нисколько не располагало к прогулке по болотам, но старик настойчиво торопил меня. Как сварливая баба, он ругался, что я зазря трачу время и мы можем не успеть пройти по тропе.

Когда же мы собрались и затушили кострище, шаман не терпящим возражений жестом протянул мне засаленную тряпицу и потребовал завязать глаза. Это было неприятное чувство. Я всё меньше понимал, что у моего провожатого на уме, но подчинился без лишних вопросов. Повязка была не сплошной, хотя обзор ограничила существенно. Исай поправил её и, вытащив из своего рюкзака моток веревки, стал мастерить страховку, наподобие той, что делают альпинисты. Так мы и двинулись дальше вглубь подлеска, связанные бечёвкой, словно первопроходцы из приключенческого романа.

Нганасан уверенно шагал вперёд, на ходу объясняя необычные правила, которые непременно следует соблюсти. Мне нельзя останавливаться и разговаривать. Что бы ни случилось, нужно держать верёвку и идти вперёд. Сам же шаман начал выкрикивать что-то на своём языке. Иногда он начинал выть, а то вдруг смеялся, как одержимый, или испуганно шептал. Мысли путались, в ноздри бил дурманящий аромат болотных цветов и трав. Под ногами чавкала грязь и проминался мох. Поначалу я старался запомнить хотя бы направление, но проводник, словно нарочно, запутывал следы и постоянно менял направление. Время потерялось. Общая обстановка беспомощности давила и погружала меня в состояние, близкое к трансу. И вот, когда я был готов уснуть на ходу, меня резко выдернули обратно в реальный мир.

В сапоги с высоким голенищем затекала холодная талая вода. Мы шли вброд по зыбкому дну мелкого озера. Старик молчал, а я с трудом сдерживался, чтобы не выругаться с досады. Знаете ли, мокрые ноги по такой погоде - это уже большая проблема. Но верёвка упрямо дёргала меня вперед, и я продолжал идти, погрузившись уже по пояс. Шли настолько долго, что от холода мышцы стали неметь.

Но даже у такого трудного пути есть свой итог. Я понял, что мы дошли, когда Исай развязал повязку и снял страховку.

- К воде не подходи, оставайся там, где трава рыжая, по зелёной не ходи.

Я огляделся и не удержался от крепкого словца. Мы стояли посреди обширного луга с множеством мелких озёр и лужиц. Серое, затянутое облаками небо отражалось в застывшей, будто ртуть, воде. Место можно было бы назвать островом, но это был холм, по крайней мере, с первого взгляда казалось именно так.
Весь холм выглядел таким широким просторным пяточком, утыканным странными сооружениями из веток и шкур, чем-то средним между охотничьим шалашиком и классическим чумом, традиционным жилищем кочевников-оленеводов. Однако эти «домики» были в разы меньше обычных и выглядели уж очень старыми.
Земля здесь была устлана клочками сухой травы болезненного ржавого оттенка. В то время как луг в тридцати метрах от нас буквально утопал в изумрудном ковре. Эта странность заставила меня насторожиться. Я поднял с земли камень и что есть сил швырнул его в сторону от холма. Послышался характерный плюх.

На душе похолодело, поскольку теперь я понял, почему мы шли вброд, а главное, ГДЕ мы прошли.

Болото самое обычное и самое страшное - тундровое болото. Если проявить наблюдательность и вовремя заметить перемену в природе, то шансы на выживание есть, но стоит зазеваться и ступить на такой вот миленький залитый солнцем лужок – поминай как звали.

Я слышал о Васюганском болоте. Огромной территории, с площадью подтопления в несколько десятков километров. Это место не выглядело столь грандиозным, но и малая топь не сулит ничего хорошего. Значит, холм и в самом деле был островом. Скалой посреди реликтовой зыби. А эти «шалаши» таили в себе нечто древнее и зловещее, раз их спрятали в таком отдалении от цивилизации.

- Могу их посмотреть?
- Можешь, но не вздумай забирать что-то себе, прояви уважение. Бойся медведя, ходи с одной стороны!
- Что?... - я растерянно огляделся, не понимая, о каком звере идет речь.
- Медведь! Черт! Что ты не понимаешь? - Исай выразительно посмотрел себе через плечо и сплюнул под ноги.
- А... ты про ваших злых духов... да, я помню, что на пороге дома нельзя кругом поворачиваться.

Суеверные нганасаны живут и по сей день в двух мирах. Один из которых делят с нами, второй же - с различными демонами и духами. У них сложная иерархия и имена, непривычные на слух русскому человеку. Так что обычно местные всю свою нечисть зовут просто - "медведь". Эти духи любят водовороты и вихри. Вот поэтому и нельзя приличному нганасану кружиться или оборачиваться на пороге дома, иначе зло войдет следом.

Не скажу, что верю в подобные сказки, но повидал многое и спорить с шаманом не стал. Надо соблюсти традицию - нет проблем.

Любопытство - самое смелое чувство. И вот первый чум уже в шаге от меня. Шкуры, служившие стенками этому жилищу, покрывал зеленоватый налёт, от сооружения сильно воняло мускусом, но отвращение запах не вызывал. Я откинул полог и заглянул внутрь.

Крикнуть матом не получилось скорее от того, что перехватило дыхание. А потом вроде бы как было уже некстати. Что же ждало меня внутри?

Мёртвая старуха. Седая. Обряженная в пёстрое платье с узорами и вышивкой, явно традиционный наряд, но такой старый и архаичный, что вряд ли сейчас его можно встретить. Она сидела на маленьких нартах. Её глаза были плотно закрыты, а челюсть подвязана, наверное, с той целью, чтобы не открывалась произвольно. При этом рот напоминал ввалившуюся внутрь воронку. Кожа имела неприятный тёмно-серый землистый оттенок и лоснилась, будто смазанная салом. Повсюду были диковинные ожерелья. Мелкие бусинки, нанизанные на тонкую нить, и покрупнее, вплетенные в узлы. На ее голове была шапочка, щедро украшенная разномастными камушками, костяшками и бусинами. Сутулую спину прикрывала истлевшая накидка из шкуры чернобурой лисы.
Полы в чуме показались странными, словно специально усыпанные камнями. Острые осколки породы в скудном свете северного солнца отливали красновато-желтым блеском. Я, зачарованный этим зрелищем, долго не мог поверить в реальность происходящего.

Работая на буровой станции и участвуя в геолого-разведочных партиях, я уже имел удачу видеть такие камни. Самородки золота... По самой скромной оценке на земляном полу было пятьдесят килограмм золотоносной породы и самородков.


Я попятился назад и аккуратно вернул полог на место.
- Кто она?
- Шаман! Ведьма... она жила очень давно, а когда решила умирать, пришла сюда.
- А золото?
- Золото принес другой шаман.
- Здесь мы можем задавать вопросы и слушать, что старые люди нам говорят.
- Кладбище...
- Нет, Саня, это наш дом, последний дом. Тут нас никто не тревожит. Тут шаману спокойно, - Исай добродушно улыбнулся.
- Если об этом месте узнают, все разворуют...
- А кто расскажет? Ты?..
- Нет, - я посмотрел на раскинувшиеся вокруг болота, - никому…
- Расскажешь… но они не придут, и будет это после моей смерти. А как умру, сюда ни одна живая душа дорогу не сыщет. Даже ты второй раз не сунешься.

Старик разрешил мне еще немного побродить по кладбищу. А сам он встал у кромки болота и стал бить в бубен и петь свои молитвы. Я заглядывал в чумы и находил везде примерно одинаковый набор вещей, законсервированного мертвеца и золото.

Это было сказочное сокровище. И я совру, если скажу, что не испытал соблазна. Возникло желание взять что-нибудь на память. Но запрет Исая был строгим. Нет, проклятия меня не пугали, а вот оскорбить старика, доверившего мне самую большую свою тайну, я не решился.

Прошло несколько часов, и мы засобирались обратно.

В материальном плане мы больше потеряли, чем приобрели. Но если верить словам шамана, духи будут в этом году милостивы. Они скучали здесь. Но теперь, когда им рассказали последние новости и попросили мудрого совета, причин для обиды нет.

- Вот так, Саня... ты мне деньги дал, я тебе верну долг удачей. Увидишь еще!
Мне снова завязали глаза и повели потайной тропой через болото. Я даже не пытался запомнить дорогу. Уж очень это неприятное и отвлекающее от корыстных мыслей занятие - брести по пояс в топкой студеной жиже. Возникло и другое неприятное чувство. Кто-то или что-то проплывало у самого дна и словно специально касалось моих ног.
- Налимы, - отмахнулся от моих догадок старик, - большая и любопытная рыба...
- Хорошо, - выдохнул я, силясь разглядеть в воде источник своего беспокойства.
- А может и нет, - Исай хитро сощурился и посмотрел на небо, - поторопиться надо, однако, вода подниматься будет совсем скоро.
Остаток пути до суши мы почти бежали, если так можно сказать о нашей суетливой возне. Когда, наконец, выбрались, то повалились на землю усталые и насквозь вымокшие.
А болото тем временем, словно живое, поднялось немного выше. Крупная рябь пошла по воде в том месте, где мы прошли. Если это и была большая рыбина, то таких я еще не встречал.

Отдышались и отошли еще дальше. И только когда болото скрылось из виду, остановились на привал, чтобы перекусить и просушить вещи.

Домой мы дошли еще через два дня. С пустыми сумками, изможденные долгим путешествием.

Но стоит отметить, что все последующие вылазки в тайгу, будь то рыбалка или охота, складывались удачно. На собранную пушнину быстро находились покупатели, а вырученных в сезон денег хватило бы на пару сотен займов для Исая... Может быть, мне просто везло, а может быть, шаман смог передать мне удачу и силу своих предков. В последнее особенно хочется верить.
Но даже если так, не уверен, что пошел бы еще раз в те проклятые болота ради общения с духами. А вот золото манило меня... грезилось во сне... мерещилось наяву.

За всю жизнь я дважды пытался добраться до заветного клада. Уже после смерти моего друга шамана. Но обошлась мне такая дерзость дорого. Хорошо, что сам живой вернулся. Но это другая история.

(Взято из просторов интернета.)

Одни в Тайге?

Добраться до тех заповедных мест можно двумя способами: долететь до Норильска, потом в Дудинку, потом вертолётом до посёлка Тухарт, затем уже охотничьими тропами, где по реке на моторной лодке, а где пешком за несколько дней перехода. Или, если вы непростой гость - арендуете вездеход и мчитесь из Норильска напрямую. Какой путь не выберешь - всё равно по тайге несколько дней блуждать. А в том районе она гибельная, дикая. С виду безопасное место может оказаться на поверку болотом, так что без проводника соваться глупо. Да и опасно одному, даже с вездеходной техникой, оказаться за триста километров до ближайшего посёлка. Хотя в тайге почти нечего бояться. Звери, если вы не вторгаетесь в их логово, предпочитают держаться в стороне, а люди в тех краях редко появляются.

Я и сам побывал там лишь по случаю. Сначала прошли по маршруту с буровой бригадой, разведали, так сказать, дорогу до месторождения. А потом я подбил на охотничью вылазку одного местного старожила, деда Исая из народа нганосан, коренных обитателей этой дикой земли. Дед долго отказывался, бормотал всякую чушь, про "шипко злых зверков, однако", но за пару бутылок беленькой согласился стать моим провожатым. Хотя, кто кому в помощь, трудно судить, дед был старый и хилый на вид, но леса окружные знал превосходно. Собрались скоро. Вышли на лодке моторной, день шли по реке на юг, потом через протоки долго шли. В конце лодку оставили на бугор её подтащили, чтобы не смыло течением, и пошли пешими дальше на запад в болота. Чудесная охота. Зверь непуганый, знай себе заряжай ружьё и пали по нему. Так к исходу второго дня трофеев набили прилично и решили возвращаться. Старик Исай заволновался и предложил больше не ночевать в лесу, а идти к моторной лодке без остановок и привалов. Откуда силы у старого чёрта брались непонятно - я был на пределе возможностей. Тут невольно поверилось в байки мужиков, что Исай - последний шаман нганосан и умеет то, что другим не дано. Только зацикливаться на этом тогда не стал. Решил просто согласиться. Хотя, человек предполагает, а Тайга располагает. Что случилось не понял, но к лодке мы засветло не успевали. У деда почти истерика. Орёт на меня не по-русски, ругается на водку, за которую согласился сводить сюда, а сам чуть не плачет. Мне совестно стало, прошу простить меня. А он только фыркает и по сторонам озирается. Вдруг хватает меня за ремень поясной и с такой нечеловеческой силой тащит куда-то за собой. По ощущениям, прошёл час. Когда лес расступился, мы вышли к заброшенной заимке. Охотники строят такие, чтобы было где укрыться от непогоды, буранов снеговых. Небольшая изба из целого бруса. Вместо окон - бойницы. Дверь маленькая и низенькая. Внутри сухо и тепло. Исай буквально втащил меня внутрь и стал лихорадочно запирать дверь. Привалил к ней всё, что было внутри избушки, а бойницы заткнул тряпками. Я смотрю на всё это и молча дурею - шаман-то ни слова не говорит, и явно к чему-то готовится. Уже стемнело, когда Исай сел напротив меня отдышаться и зажёг одну-единственную лучину, чтобы прикурить папиросу. Курит и смотрит мне в глаза. А я ему так же в глаза уставился, думаю:
"Это Исай мне проверку зачем то устроил".
А он так с сочувствием и говорит:
"Лучше бы ты боялся иногда, однако, не попали бы в такое г*вно, Саня!".
Больше ни слова. Время идёт ничего не происходит. Старик сидит обняв свой карабин. Я начинаю задрёмывать, всё таки сказался стресс и усталость. И слышу сквозь сон стук по крыше. Словно пробежался ребёнок. Шаги резвые и лёгкие. Но тяжелее белки и куницы, однозначно. А потом свист из-за двери раздался и еще один стук, но посильнее и с нажимом в дверь. Сон как рукой сняло. А Исай палец к губам прижал, трясётся сам и мне показывает, мол, сиди тихо. И так полночи. Скрип. Стук. Свист. Неуютное ощущение, словно тебя пытаются выцарапать из панциря. Потом всё резко прекратилось. Но мы так и не уснули. А днём сразу вышли к лодке, она в километре была от места ночёвки.
Что там приходило к нам ночью, мне не интересно, потому как больше туда соваться не хочу.

(Взято из просторов интернета.)

Художник

Как-то похвасталась я свекрови об успехах моего сына (ее внука) в рисовании. Ходили мы на тот момент в кружок. В ответ она сказала, что, мол, ничего удивительного, он в дедушку, я поддакнула, что да, мой дед учился в академии художеств, но свекровь сказала, мол, значит в прадеда и в деда (в свекра).
Про то, что свекор рисует, я слышала впервые. На что свекровь ответила, что вбил себе в голову дурь и зарыл свой талант. Может, добился бы чего-то. Художники хорошо зарабатывают, и мог бы и на пенсии рисовать на заказ. Я, естественно, пристала, чтобы она объяснила, что сие значит.
И свекровь рассказала такую историю.
Свекор так же с детства рисовал, все и всех. С натуры, фантазии, хотя и вырос в деревне .
И хотя нигде не учился, рисунки получались очень профессиональные. Учиться на художника не пошел, так как родители считали, что это баловство.
Поступил в институт на вечерний, женился на первых курсах. И, помимо работы на заводе, брал через знакомых халтуры – чертил, рисовал портреты по фотографиям…
Как-то предложили нарисовать портрет-картину-эскиз (не знаю, как правильно назвать) для памятника с маленькой фотографии для паспорта.
Нарисовал, понравилось не только заказчикам. Его нашел через этих заказчиков художник, работающий на кладбище, который сам отказался от этой работы, и предложил ему рисовать эскизы. А тот художник уже переносил их на памятники. Платил копейки, но "работодатель", видно, решил сбросить на него всю бумажную подготовительную работу, поэтому на количестве выходило прилично. Работал так несколько лет, потом кладбищенский художник начал пить, и их совместная трудовая деятельность постепенно сошла на нет.
Дома не говорил, что рисует покойников. Это потом рассказал.
Как-то приехал он к родителям, провести отпуск, и захотелось нарисовать ему портрет матери. Нарисовал маслом во весь рост в натуральную величину, шикарный такой. Вся деревня бегала, смотрела. Даже председатель и агроном пришли оценить.
Оценили так, что агроном захотел групповой портрет всего семейства, а председатель оформление доски почета и агитационного уголка. В общем, просьбу председателя он выполнил, а семейство агронома запечатлел в набросках и забрал картину домой дописывать.
Буквально через месяц свекру пришлось вновь приехать в деревню на похороны матери.
А когда приехал в отпуск, привез законченный семейный портрет агронома .
Заказчик остался очень доволен, портрет вышел выше похвал. Односельчане бегали смотреть. Агроном был такой довольный, что даже сделал "день открытых дверей".
Потом делились впечатлениями: "Как живые", "Я прям испугался: открыл дверь, а они сидят напротив все. А потом глядь – это картина"...
Тут отец пристал: "Мать нарисовал, стоит, как живая, нарисуй и меня рядом". Нарисовал такой же огромный портрет и отца.
Уехал домой, через некоторое время звонит отец:
"Агроном со всей семьей на машине разбился".
Поехали на похороны.
Вынесли гробы взрослые, детские, и тут родственники выносят громадный портрет счастливого семейства и ставят впереди. Народ так и отшатнулся.
Бабки стали шептать за спиной что-то про проклятую картину.
Вернулся он домой сам не свой. Свекровь говорит, стал себя винить и повторял, что и отца уже тоже нарисовал.
Видно, по селу нехорошие разговоры пошли. Отец звонил, переживал. Агитационный уголок, говорил, спалили. Года не прошло, пришла телеграмма о смерти отца. Свекор даже не удивился, сказал только:" Я же говорил".
На похоронах - та же история.
Стоит в хате гроб , а у стенки портреты матери и отца во весь рост, как живые. Увидел, истерика началась. Бросался на картины, братья держали.
Бабки опять за спинами пошептали, сопоставили, перечислили – мать, агроном с семьей, отец…
Приехал домой в полной депрессии. Объявил, что карандаш больше в руки не возьмет.
Про халтуры для памятников рассказал. Считал, что эти эскизы покойников всему причина. Стал вспоминать, сколько портретов на заказ нарисовал для неизвестных людей, через знакомых знакомых, и неизвестно, что с теми людьми стало.
Не могли вспомнить до тех халтур для кладбища, умирал кто-то из опортреченных или нет. Но еще такие большие и реалистические портреты до тех случаев не рисовал, может, и в этом дело.
Я еще спросила: "А вас и детей что, не рисовал?"
На что свекровь ответила: "Карандашные наброски делал, а маслом нет... сапожник, как всегда, без сапог".
Кстати, любил пейзажи рисовать инопланетные и с искаженной перспективой (или не знаю, как правильно описать, просто повторяю слова свекрови), пугающие, свекровь сказала, что к стенке их всегда поворачивала, не по себе было. А если долго на них смотрела - начинала болеть голова до тошноты. Но пейзажи нравились определенному кругу и их быстро покупали, разбирали. Один неприятный случай вспомнила, тогда, еще до женитьбы, параллельно со свекровью дружил с девушкой-художницей.
Свекор нарисовал такой "пейзажик". Свекровь его видела и красочно мне описала, я попыталась представить, но понять и мысленно увидеть не получилось. Белая огромная Луна, если всмотреться, то видно четкую маленькую, а вокруг как бы ореол бледнее. Вблизи маленькие пятнышки разных оттенков. Создается впечатление, что она огромная, выпуклая и в движении из-за этих пятнышек, впереди море - лунная дорожка (тоже из пятнышек), в которую переходит дорога на обрыве, все под таким углом, что видно, что обрыв, но одновременно дорога как бы продолжается в лунной. На море - большой бумажный кораблик из листика в клеточку, который как бы касается бортом обрыва, но чего на самом деле не может быть. И вроде как бы он на воде, но вершина почему-то смотрит на зрителя, чего просто не может быть. Все перспектива искаженная, но как бы реально. От этого, как сказала свекровь, начинает болеть голова. И по дороге как бы идет (не касаясь ногами дороги) одинокая обнаженная девушка с длинными волосами, которые прикрывают наготу. Нарисована она как-то так, что девушка одновременно и на обрыве, и на лунной дорожке. Эта девушка непонятно как нарисована. Если присмотреться вблизи, то она как бы из ломаных кусочков, а если не вдаваться в детали, то она и на лунной дорожке и на обрыве, и создается впечатление, что она движется (как так нарисовать, я не представляю). Все это в бело-зеленоватом лунном свете и очень пугающе, реалистично. Еще как-то от освещения она менялась, оживала что ли (со слов). Свекрови эта картина не понравилась, а у той девушки-художницы вызвала восторг, она сказала, что это она, и картина про нее, и выпросила ее себе в подарок. Повесила этот ужас у себя в комнате.
Через пару недель друзья были в гостях у этой девушки-художницы и стали свидетелями кошмарной сцены. Девушка сидела на диване и задумчиво смотрела на картину. Ребята о чем-то разговаривали за столом под чай с тортиком. Вдруг девушка вскочила, схватила со стола нож и стала резать и бить эту картину в какой-то дикой ярости. Ее пытались унять, потом у нее из носа просто хлынула кровь. Все испугались, картину выбросили. Почему девушка себя так повела – не смогла объяснить.
И потом произошел последний случай, который все решил.
Друг у него был закадычный, еще с детства, с одной деревни, потом в одном институте учились на одном факультете, курсе. Стал друг его успокаивать, стыдить, просить не зарывать талант и рисовать хотя бы нормальные пейзажи и натюрморты. Но свекор отказывался наотрез, говоря, что и яблоки с вазами, его кистью нарисованные, принесут несчастья.
Как-то друг стал спорить, что все это выдумка и самовнушение. И заставил свекра нарисовать его портрет и удостовериться, что все совпадение.
Свекор поддался уговорам.
И чем все закончилось?
Через год друг умер от лейкоза.
Что было с художником - словами не передать, свекровь сказала, что думала, что и он за другом последует. Или с ума сойдет. Сидел ночами и рисовал свой портрет. Наказывал себя так или убивал. Наверное, штук сто нарисовал.
Потом все собрал: и картины старые, и наброски, и кисти, и краски, и все сжег на пустыре.
С тех пор даже детям елочку в альбом на рисование ни разу не нарисовал.
Я в шоке была от ее рассказа. Даже и не знала, что сказать. Свекровь была уверена, что все просто совпало. А мне было не по себе, столько совпадений. Свекровь еще о его сюрреалистических картинах сказала, что "такое рисовать может только человек с поломкой в голове". То, что свекор незаурядная личность, я и так видела (чего стоила его феноменальная память, как все шутили, "память разведчика": запоминал таблицы, графики, схемы, формулы за пару минут, просто на них посмотрев ). Про записную книжку в голове со всеми датами и телефонами я уже не говорю. Два высших образования, руководящие должности, потом все бросил, пошел в моря.
Немного эксцентричный, но никаких сдвигов или "поломок в голове" за ним не замечала.

(Взято из просторов интернета.)

Двери

Все мы неоднократно слышали теории о том, что маленькие дети могут видеть иной мир, ну некоторые его частички иногда. Вот и у меня тоже в памяти есть подобное. Однажды в детский садик (лет 5 мне было) меня мама привела не как обычно, а на час раньше, так как ей на работу нужно было пораньше придти в тот день. Воспитательницы еще не пришли, но были поварихи. Они, видимо, приходили раньше, начинали готовить. Одна из них - не знаю или не помню уже, как звали - была знакомой моей мамы. Ну и мама попросила ее присмотреть за мной часок, пока не придут воспитатели, на что та согласилась. Ну и оставила меня с поварихами сидеть у них в каморке, рядом с кухней. Но поскольку мне было весьма скучно сидеть просто так, то я попросился выйти и походить по безопасной части кухни, где не было плит, острых предметов и т.д., и мне разрешили (ну и приглядывали за мной).

В этой части кухни была дверь, и меня она (сам не знаю - почему) всегда привлекала: уж очень мне почему-то интересно было, что там, за ней. Что в ней было такого притягательного - не ясно, потому что она была самой обычной дверью, непримечательная абсолютно, советская, белой краской покрашена, и красным какие-то технические буквы неаккуратно были на ней намалеваны (для примера, типа ПГ4 или вроде того), не знаю, что они обозначали. Но, тем не менее, что-то меня к ней тянуло и тянуло. Я эту дверь видел и из зала нашей группы, когда проходил мимо кухни много раз. Если дверь на кухню была открыта, то она мне всегда бросалась в глаза, но попасть из помещения группы было нельзя, да и не для детей это место, кухня-то. А тут я у поварих сижу, и вот эта заветная дверь ПГ4 передо мной, вот она. Ну как тут было сдержаться и не заглянуть? Вот я момент-то выгадал, когда никого не было рядом, и решил заглянуть.

Открываю, а там помещеньице полтора на полтора метра (может, даже и меньше), пустое, на потолке просто лампочка горит в патроне, стены покрашены светло-коричневой краской на человеческий рост, а выше - побелка, и прямо еще одна дверь, такая же обыкновенная. В общем, кладовочка. Но этим я не удовлетворил свое любопытство. Я зашел туда, открыл следующую дверь, а там опять помещеньице полтора на полтора, но не копия первого, чтоб вы не подумали, что это то же самое помещение. Но похоже; тоже пустое, правда, дверь немного другая, стены потемней покрашены, лампочка на потолке горит, и опять дверь, только справа. Захожу в следующую - то же самое: маленькое помещение, пустое и еще дверь, опять справа. Я и туда зашел, и опять то же самое. И тут меня какой-то страх обуял, страх, что куда-то я далеко захожу и могу потеряться. Еще какая-то непонятная тревога, нехорошая и неприятная. Поэтому в следующую дверь я уже не заходил, а просто открыл и заглянул. И да, там было то же помещеньице, пустое, и опять дверь, но уже по прямой, и лампочка на потолке.

Ну я посмотрел и обратно побежал. Выбежал на кухню. Сел на стульчик и сидел, покорно ждал, когда придут воспитатели. Но эти кладовки бесконечные мне не давали покоя, и я решил спросить у поварих, мол, тёть, а что у вас там за дверью-то? Они мне: "А ты не ходи туда, там кладовка у нас, барахла навалено, кастрюли, швабры и т.п., не ходи туда, а то рухнет на тебя все, покалечишься, делать тебе там нечего".

Больше ничего спрашивать не стал, потому что не до меня им было - у них готовка, а я тут со своими расспросами пристаю. Но я ведь никаких швабр и барахла там не видел, да и помещений там было несколько и все пустые. И так меня это любопытство раздирало, что пока поварихи готовили, бегали туда-сюда и в эту кладовку заглядывали, я решил, что типа мимо пройдусь, а сам загляну еще разок туда.

И вот одна из кухарок открывает дверь, вытаскивает кастрюлю оттуда, а я из-за ее спины заглядываю туда. И правда, помещение полтора на полтора, все завалено кастрюлями и прочей утварью, а по прямой, где была дверь, стоит стеллаж с кухонными принадлежностями. Никакой двери нет и в помине, даже нет света, ни лампочки, ничего. Я как сейчас помню. Почему-то даже не пришел в замешательство, будто это все в порядке вещей. Может, потому, что был ребенком? Никому я об этом не рассказал. Отчасти потому, что боялся, что меня наругают за то, что я хожу, куда не положено, а отчасти потому, что отчего-то не считал это чем-то из ряда вон выходящим, словно так и должно быть и ничего странного в этом нет. Вот так вот.

Вот сейчас мне почти 30 лет, а эта история уже 25 лет не выходит у меня из головы. Так и хочется зайти в этот садик и посмотреть еще раз эту кладовку. Вот честное слово, хоть смейтесь, хоть нет, а интересно.

Конечно, я там увижу швабры и ведра, но все равно что-то ностальгическое, детское тянет посмотреть и не дает забыть эту историю. И вот мне еще что интересно: а если бы я на тот момент, пятилетний малыш, не испугался, а потопал бы дальше в эти двери, куда бы попал? И что было бы? Вот такая вот история. Еще раз оговорюсь, я абсолютно не претендую на то, что со мной произошло что-то мистическое. Я вполне допускаю, что это могла быть просто игра детского воображения и не сформировавшейся психики. А может быть, и нет...

(Взято из просторов интернета.)