Кельтские праздники

Кельты обладали очень сложной календарной системой, основанной на циклах солнца и луны. Её следы отражены как в древней литературе, так и в археологических артефактах. В частности, в Колине был найден вырезанный на листах бронзы галльский календарь, который позволяет сделать очень важные наблюдения о природе древней календарной системы, бытовавшей в этой местности.

Год делился на четыре сезона, делившиеся, в свою очередь, на ещё меньшие отрезки. Каждый из этих отрезков не совпадает точно с современными месяцами и отражает как фазу сельскохозяйственного года, так и солнечные и лунные циклы.

Tine Bél означает "Огонь Бела". В "Глоссарии Кормака" говорится: "Бел, т.е. языческий идол, откуда Белтине т.е. огонь Бела" ("Bil. i. dia hidal unde Beltine. i. tene Вil"). Béltine знаменует конец темной половины года, начало светлой, открытие пастбищного сезона. У ирландцев Béltine был еще и началом нового года (у галлов и бриттов начало года связано с Samain). Белтайн семантически противоположен Самайну. Они одинаковы по значению и различны по наполнению. Торжество весеннего обновления природы, ее полный расцвет определяют эмоциональную окрашенность Белтайна.

Джеффри Китинг так описывает Béltine: "...ассамблея проводилась в день 1 Мая, где существовал обычай обмениваться товарами, изделиями и драгоценностями. Также они приносили жертвоприношения своему главному Богу, которому поклонялись, последнего звали Бель и именно здесь зародился обычай зажигать два огня в честь Беля в каждой части Ирландии и проводить самых слабых животных между огнями с целью предохранения их от заразы в течение года, и именно от этого огня, который разводился в честь Беля, имя Bealltaine было дано благородному собранию: Bealtaine, т.е. Beiltene или огонь Беля (no teine Bheil)".

Как и другие кельтские праздники, Béltine - это "разлом" во времени и пространстве, когда обитатели Иного Мира проникают в мир людей. Праздничное время - мифологическое, праздник же символизирует мифологический сценарий, воспроизводя его обрядами и мистериями. В этом аспекте в Béltine происходит празднование мифологического перехода времени от власти темных сил - фоморов к светлым Туата де Дананн, символически выраженной в поединке Луга и Балора и в победе Луга.

Бел, в чью честь зажигаются огни на Béltine, прослеживается и на галльском материале - Belenos - бог Солнца, и на бриттском - Белерос.

Существуют несколько версий относительно этимологии слова Бел. W. Stokes возводит его к санскритскому bhalo-m - "вспышка, раскат, хлопок" и индоевропейскому *belo-s - "сияющий". Вендрюес возводит слово к *beltu "смерть", откуда ирл. at-bail - "умирает". Несмотря на кажущуюся ясность, к единому мнению, кому посвящен праздник Белтайн, кельтологи так и не пришли. Béltine определенно праздник солнечного культа и посвящен богу Солнца, которым традиционно принято считать Луга (валл. Lleu, галл. Lug-us). Луг был известен не только в Ирландии, но и по всей Европе, названия многих мест образованы от его имени, примеры - города Лион, Лейден и Лувен, озеро Лугано в Швейцарии и т.д.

Однако существует и противоположенное мнение: праздник Белтайн мог быть посвящен деду Луга и его главному сопернику в битве при Маг Туиред - Балору, хозяину Иного Мира.

Некоторые трактовки отождествляют Балора с Солнцем, его огненный взгляд сравнивают с молнией. Имеются различные этимологические трактовки имени Балора. Согласно одной из них, имя Балора происходит от индоевропейского *boleros, корень которого - *bhel - "вспыхивать", упрощенная форма *bheleg - "молния". Р. Якобсон предлагает возводить его имя к корню *wel- с общим значением "имеющий отношение к иному миру", что подтверждает типологическое и генетическое родство Балора со славянским Велесом (*wel-es(s) "божество иного мира"). Другие исследователи (В. Калыгин) склонны к другой трактовке: "обладающий смертельным взглядом" или просто "одноглазый".

В поединке Луга и Балора перед нами предстает типичный для индоевропейской мифологии сюжет, называемый исследователями "основным мифом": новорожденный Герой "убивает" или покоряет божество Иного Мира его же оружием, выкованным Богом Ремесла, которым изначально был сам Хозяин Иного Мира. В дальнейшем развитии мифа Хозяин (Бог-Солнце) и Бог Ремесла (Бог-Кузнец) различаются; последний представляется помощником Героя, который мог также наделяться функциями Бога-Воина или Бога Грома. Данный мифологический сюжет может быть также осмыслен как борьба за первенство между "старшим" и "младшим" поколением Богов (Уран и Зевс, Вритра и Индра), а также в социальном контексте: можно предположить, что изначально под Балором (=Белом) предполагался бог Солнца, бог Heбa. Это божество, сопоставимое с функцией жречества. Рядом с верховным божеством реконструируется бог Грома и боевой дружины, покровитель походов. Это божество ассоциируется с высокой скалой, достигающей небес, откуда низвергаются громы и молнии. "Два высших индоевропейских божества, символизирующие соответственно Солнце и Грозу, противоположны друг другу и как олицетворения главных природных сил, обуславливающих "солнечную" и "дождливую" погоду. Тем самым наряду с социальными функциями они совмещают в себе хозяйственные функции, обуславливающие плодородие земли и изобилие" (см.: Гамкрелидзе Т. Иванов В. Индоевропейский язык и индоевропейцы) Поединок Луга и Балора в данном случае может быть осмыслен как борьба за первенство между воинским и жреческим сословиями и, как следствие "победивший" бог при дальнейшей эволюции мифа наделяется функциями "побежденного".

Луг убивает Балора камнем из пращи (по другим версиям копьем), этот мотив ассоциируют с представлениями о небесном огне (молнии), в фольклорном варианте - это разжигание "живого" огня. Можно предположить, что Балор является варуническим, темным аспектом Луга. Практика человеческих жертвоприношений в Белтайн вполне подтверждает это.

В ночь на Béltine гасили все огни и потом зажигали вновь. Огонь нужно было выкупить у друидов Бела. В "Глоссарии Кормака" говорится: "В святилище Беля гасился священный огонь и разжигался вновь и никто не мог зажечь у себя огонь без того, чтобы выкупить его у жрецов". В святилищах, а затем в монастырях был обычай хранить неугасаемый огонь, который гасили лишь раз в году на Béltine (у христиан - на Пасху). На костре Бела так же приносились жертвы.

В "Старине Мест" говорится: Миде, сын Брата, сына Деота, первым "возжег в Ирландии огонь для потомков Немеда. Шесть лет горел он в Ирландии, и были зажжены от него все главные огни Ирландии. Оттого и полагаются наследникам Миде мешок зерна и свинья от каждого жилища..."

Помимо огня в святилище традиция приписывала возжигать Костры Белтайна, они разводились в паре: один на возвышении, другой под ним. Между этими кострами принято было проводить скот и больных людей для очищения. В "Глоссарии Кормака" этот обряд описывается так: "Два огня, которые обычно разводили друиды с помощью заклинаний и обычно проводили скот через эти огни против болезней каждого приходящего года".

У всех кельтских народов наблюдаются сходные ритуалы, связанные с разжиганием огня, изготовлением вручную хлеба и жребием. Повсюду соблюдалось и требование к одеянию - на себе можно было иметь только одежду природного происхождения. Разжигателям огня запрещалось иметь при себе железо, обувь, украшения, выделанную кожу. Требовалось так же воздержание в еде. Огонь можно было добывать только "чистым" способом, т.е. высеченный щепками или камнем.

Так в Шотландии огонь разводили семь молодых мужчин, которые готовили глубокую яму для костра, затем шли в семь разных сторон и должны были принести деревья или ветки семи разных пород. Эти ветки складывались высоким шалашом. Огонь разжигался вручную, путем высечения искры из камня.

В Уэльсе огонь разжигали девять мужчин, обязанные принести хворост девяти различных деревьев. Место огораживалось кругом, а ветки устанавливались крест-накрест. Искра высекалась двумя дубовыми щепками. Иногда разжигались два костра близко друг от друга.

Обычай всеобщего гашения огня в поздние времена уже не соблюдался, однако каждая семья старалась получить головешку или уголек от большого праздничного костра для своего очага.

ХОЛМ УШНЕХ И СВЯТИЛИЩЕ БЕЛА

Канун Мая прослеживается у всех индоевропейских народов. Ночь с 30 апреля на 1 мая имеет особое ритуальное значение во многих культурах.


Жертвоприношения преследовали три цели: увеличение плодородия, защита от злых сил и поддержание мироустройства.

Бескровные жертвы. Древний ритуал требовал изготовления так называемого первомайского пирога. Тесто замешивали на руках без использования посуды. Пекли хлеб на огне, уложив тесто на камень. Готовый хлеб нельзя было класть ни в посуду, ни на стол, он должен был все время оставаться на руках. Этот обычай объясняют верой, что любой искусственный предмет может оттянуть священную силу огня и первой пищи.

Хлебная лепешка в более ранний период приносилась в жертву богу Солнца, позже использовалась как ритуальная пища. Хлеб или лепешка могли быть заменены обрядовым печеньем.

В еще более поздний период этот хлеб использовался для определения "жертвы". Лепешка делилась на кусочки, и один из них помечался золой. Участники ритуала тянули кусочки из мешка, и тот, кому выпадал жребий (кусок в золе) становился "жертвой".

Кровавые жертвы. В день Бельтайна в жертву Белу приносили по первенцу от каждого рода. Жертвы сжигали на огне Беля. В саге "Сватовство к Эмер" говорится: "Отдавали новорожденных всех животных во владения Белю". Описанный Тацитом ритуал сжигания плетеного чучела, наполненного людьми, тоже происходил в Белтайн.


В еще более поздний период, когда произошла замена человеческих жертвоприношений различными ритуалами, "жертву" определяли с помощью жребия. Тот, кому выпадал жребий (кусок в золе) должен был семь раз прыгать через костер. Этот человек в глазах общины считался принесенным в жертву, в течение года с ним никто не разговаривал, он считался "мертвым" » (обычай графства Перт, Шотландия).

Еще в начале двадцатого века встречались жертвоприношения животного (овцу, ягненка), сжигаемого живьем на костре. Они зафиксированы в Шотландии, на островах Мэн и Льюис.

©Morag

Всеобщим обычаем, сохранившимся до наших дней, является отголосок обряда встречи восхода солнца. В древности люди встречали Солнечного Бога кострами, плясками, пением гимнов и жертвоприношениями. Разнообразные рожки и трубы сопровождали восход солнца. Солнечную символику мы видим в ирландском обычае надевать на головы венки с подвешенными к ним двумя шарами, символизирующими солнце и луну.

В более поздние времена ритуал превратился в коллективные гуляния молодежи, сопровождаемые теми же песнями, плясками и кострами, но уже без мистического содержания.

Гимн богу Солнца:

"Искусный во многих ремеслах, Луг,
Великолепен лик его, подобный Солнцу.
Быстро, как ветер весны, он правит лошадьми Мананнана.
Чем, кроме как Солнце, это может быть?
- Это Сияние Длиннорукого Луга!"




В Белтайн возрастает целебная сила боярышника, клевера, ландыша. Ветки деревьев, зелень, первые цветы несут в себе магическую силу плодородия. Ими украшать жилище. Например, в Корнуэле двери и крыльцо украшали ветками сикомора и боярышника. Во многих странах люди надевают на головы венки, в Ирландии - из рябины и болотной калужницы.

Роса, выпавшая в ночь на 1 мая, считается благотворной, по ней полезно ходить босиком и использовать для умывания. По первомайской росе прогоняли скот, чтобы защитить его от болезней.

Ритуалы, призванные увеличить плодородие, довольно разнообразны, но в средние века уже были завуалированы. Цель их - магическое воздействие на природу, стремление повысить плодородие почвы, увеличить урожай, приплод скота. Для этого люди хлестали ветвями скот и людей, чтобы придать им живительные силы плодородия.

Яйцо, воплощающее в себе идею плодородия, занимало особое место в земледельческой обрядности. Его клали под колеса плуга, зарывали в центре пашни, пахарь должен был съесть яйцо перед первой распашкой поля. Яйцо служило ритуальным символом и обязательно присутствовало в ритуальной трапезе.

Наиболее важное место среди майских ритуалов занимает Священный Брак.

Майской Королевой обычно назначалась самая красивая девушка селения, Майским Королем выбирался победитель ритуальных состязаний, которыми могли быть кулачные бои, бег, охота, скачки. Король и Королева наряжались в зелень, цветы и ветки. Далее праздновалась символическая Майская Свадьба, на которой Майская Королева олицетворяла природу или богиню плодородия, а Майский Король - правящий природный дух. Этот явный эротический код возводится к культу богини Земли и Плодородия, оплодотворению которой способствовал ритуал. Очевидно, в более древней форме этого празднества присутствовал и третий персонаж - старый Майский Король, который олицетворял некое природное божество, приносимое в жертву. В плане календарного кода это означает «смерть» старого года и «рождение» нового. В средневековых мистериях эта жертва приносилась символически, исполняющего эту роль купали в воде, заставляли прыгать через костер и т.д. Иногда им становился худший участник состязаний за звание Майского Короля или победитель прошлого года.

Бракосочетание майских персонажей имитировало соединение духа растительности с весной. Древние люди персонифицировали силы растительного мира в виде существ мужского и женского пола. По их мнению, растения воспроизводились путем соединения полов, а брак мужчины и женщины способствует этому воспроизведению. Это был магический акт, призванный помочь природе, заставить поля плодоносить, деревья расти. Половые акты, которыми эти ритуалы сопровождались, были не следствием распущенности, а необходимой составляющей этого ритуала.

Майское дерево, как символ майской обрядности, было распространено по всей Европе. Майское дерево устанавливалось на центральной площади поселения. Это могло быть зеленое дерево, которое с тожественными церемониями молодежь приносила из леса, либо очищенный от веток ствол, вершину которого украшали букетом, венком, лентами, колесами, иногда на вершину привязывали живого петуха. Существуют различные трактовки его символики: от фаллического символа до Мирового Дерева. По мнению В.Рея, майское дерево было воплощением мужского плодородного начала. В ходе церемонии женщины должны были касаться столба, приобщаясь таким образом к сакральному акту плодородия, считалось, что такое соучастие принесет им много детей.

Помимо этого обычая, майское дерево могли ставить перед домом возлюбленной или невесты. В некоторых районах майское дерево ставили перед каждым домом.

В Уэльсе майское дерево изготовляли из шеста и веток дуба и устанавливали его на вершине холма или самом высоком месте. Там же делалась насыпь или возвышение для барда, вокруг которого шло празднество.

В Шотландии майским деревом служил ясень. Его наряжали и вокруг него водили хороводы. Ветки ясеня носили в руках, из них сплетали арки, в которые нужно было проходить и проводить скот. По поверьям ясень защищал от колдовства, его ветки укрепляли над входом в жилище и хлев.

Майское дерево оказалось наиболее живучим элементом майской обрядности сохранилось и до наших дней. Филипп Стаббс в книге "Анатомия злоупотреблений" (1583 г.)писал: "В Майский праздник… все молодые люди, девушки, пожилые люди и их жены отправляются ночью в леса, в рощи, в горы и на холмы, где всю ночь проводят в приятных забавах. А утром они возвращаются, принося с собой для украшения своих сборищ березу и ветки деревьев. Тут нечему удивляться, потому что с ними пребывает и присматривает за их развлечениями и забавами великий правитель; это - князь ада Сатана. Но величайшее сокровище, которое они приносят с собой, - это Майское дерево: они с великим почтением вносят его в деревню. Двадцать или сорок пар быков (концы их рогов перевязаны букетами цветов) втаскивают Майское дерево, этого смердящего идола, увитого цветами и травами, перевязанного от основания до вершины веревками, а иногда разукрашенного разными цветами, за ним с великим благоговением следуют сотни две-три мужчин, женщин и детей. Воздвигнув это дерево с развевающимися платками и флагами, они покрывают землю вокруг соломой, обвязывают вокруг него зеленые ветви, а рядом с ним строят летние домики и беседки. А потом они начинают плясать вокруг него, как язычники при освящении идолов, которых они берут за образец. Я слышал от людей весьма почтенных и заслуживающих доверия, что едва ли одна треть из ушедших в лес сорока, шестидесяти или ста девушек возвращалась домой столь же целомудренной".

Хотя Béltine не был специально привязан ни к одному из христианских праздников, он близок к Пасхе и совпадет с днем святой Вальпургии. По легенде, первая Пасха, которую отметил святой Патрик в Ирландии, совпала в Белтайном.

Еще в раннем средневековье германцы называли эту ночь Вальпургиевой в честь святой Вальпургии, уимбурнской монахини (Англия), основавшей новый монастырь в Германии в 748 году. Считалось, что в эту ночь разгул нечистой силы достигал апогея. В позднем средневековье этот праздник сопровождался обрядами "изгнания ведьм".

В эту ночь происходит знаменитый ведьминский шабаш на горе Броккен и в других столь же замечательных местах, где ведьмы и колдуны собираются в обществе всякой нечисти, пляшут, жгут костры перед своим Повелителем.


Многие народные поверья сохранились и до наших дней, утратив первоначальный смысл, они превратились в приметы.

Девушки, которые умоются первой утренней росой, будут здоровы и красивы.

Принято посыпать пороги и подоконники лепестками и листьями примулы для защиты от жителей Сида.

Нельзя рвать боярышник в этот день, иначе накликаешь беду или потеряешь любовь. А в некоторых странах наоборот, боярышником украшают вход в дом.

Нельзя на 1 мая никому давать в долг и отдавать свое имущество.

Люди дарят друг другу цветы, как символ плодородия, и стараются принести в дом ветвь с распускающимися листочками.

Обычаи обмениваться крашеными яйцами, изготовлять ритуальный хлеб и другую еду отошли к Пасхе.